– Ты чего, парень?
Я замотала головой и поспешно отодвинулась. Мужик ощетинился, раззявил почти беззубый рот:
– Ты чего от меня хошь? – пыхнул он пивным перегаром.
Трапезная вмиг насторожилась, ожидая развития скандала. В нашу сторону поворачивались головы, глаза у окружающих загорелись возбуждённо-радостным огоньком.
Тут вмешался Денис, которому драки в «Весёлой вдове» хватило по самую вихрастую макушку. Он сладко, совсем по-девичьи, но очень хищно улыбнулся и сказал глухим низким голосом:
– Слушай, мужик, пасть закгой и хлебай дальше свою отгаву!
Расшумевшийся крестьянин мешком рухнул обратно на лавку и, изумлённо хлопая белесыми ресницами, стал вглядываться в миловидное НЕБРИТОЕ личико девушки в красном платке.
– А-а-а-а? – открыл он было рот.
– Бэ-э-э-э! – дёрнул плечом Денис.
Мужик замотал головой, перекрестился и медленно поднялся из-за стола, сдавленно бормоча под нос: «Все, все пить бросаю!» За ним тянулось зеленоватое облачко.
– Слушай, – я низко наклонилась к столу, – они все порченые.
– Что ты имеешь в виду? – удивился Давидыв.
Подавальщица со звоном опустила перед нами глиняные тарелки с похлёбкой.
– Над людьми зелёный дымок!
– Что за дымок? – не понял Денис, с энтузиазмом хватаясь за ложку. Тут его посетила догадка, ужасом написавшаяся на лице: – Ты – ведьма, газ видишь колдовство?
Я замотала головой.
– Ну хогошо, – выдохнул он, хлебая безвкусное варево. – Хотя я и не пготив колдовства, ведьмачек не люблю, – быстро оговорился он. – У меня с одной по молодости любовишка случилася... – пустился он в воспоминания.
Я слушала вполуха, налегая на похлёбку, хотя изображала крайнюю степень заинтересованности. В это самое время ко мне вернулся сконфуженный странной девицей (читай Томой-Денисом) щербатый мужичишка. Он почмокал губами, а потом пробормотал мне на ухо, сильно волнуясь:
– Скажи, милсдарь, бога ради, она, – кивнул он на Дениса, – мужик или же баба?
– Баба, – отозвалась я, критически рассматривая Давндыва, облизывающего ложку.
Пьянчуга задумчиво кивнул и быстро устроился на прежнем месте, подвинув меня на край лавки тощим задом:
– А путь куда держите?
Мы с Денисом быстро переглянулись.
– В замок.
– В замок? – Тут мужик раззявил беззубый рот и неожиданно мелко затрясся, изображая всем своим исхудавшим от многодневных запоев телом смех.
– К Лопатову-Пяткину? Да кто ж вас туда пустить-то? Я заинтересованно посмотрела в сторону пьянчужки.
– А отчего нас не пустить-то?
Мужик вдруг посерьёзнел, прислонил к губам трясущийся палец и воровато покрутил головой, пытаясь разгадать, подслушивает ли нас кто-нибудь. Не заметив соглядатаев, успокоился и прошептал мне в лицо:
– Бедовое енто место, там хр... кр... мр... – он запнулся, – харррма плохая. Тише! – цыкнул он сам себе, когда на стол поставили бутыль с пивом. – Этот... в этом... – мужик сглотнул, не отрывая жаждущего взгляда от бутыли.
– И? – Я попыталась подтолкнуть его к откровениям.
Давидыв так и вовсе перестал жевать и уставился на говорившего. Мужик молчал и, казалось, жадным взглядом отпивал большими глотками пиво прямо из горла. Я поняла, что без отвратительного пойла разговора не получится, и кивнула Давидыву. Денис откупорил бутыль и налил пьянчуге полный стакан. Тот с жадностью опрокинул в себя половину и, обтерев губы, продолжил:
– В этом замке что-то ужасное происходит! Василий оттуда не выходит, по ночам из этого демонского логова такой вой доносится, что мы всей деревней молимся от страха, – он перекрестился и снова сделал глоток, – шоб ихнее чудище замковое не сожрало нас. Люди, кто живёт поближе к ентому ихнему кастлю (кастл – замок на ангельский манер вспомнила я уроки в институте благородных девиц), расссказывают, мол, сумасшедший граф каждый день прогуливается у реки, на воду смотрит такими жалобными глазами, что за душу берет. А по мне, так он свою покойную жену в Быстрянке утопил, а теперь оплакивает! У-у-убивец!
– Эй, Степан, – окликнул разговорившегося мужичишку приятель, такой же нечёсаный и немытый, с зеленоватым облачком-хвостом, – ты что заезжим гастролёрам сказки рассказываешь?
– Да нет, про графушку нашего гутарю, – пробурлил Степан после смачной отрыжки.
– Ваську-то? – крикнул тот, подходя и нацеливаясь на нашу ополовиненную бутыль с пивом.
Внезапно таверна загудела, всполошилась, со всех сторон посыпались горестные сетования в адрес графа Лопатова-Пяткина. Мол, он, стервец, оброком таким обкладывает, что голодать приходится, а барщину и вовсе сделал неподъёмной, осталось только на верёвку, и то – без мыла. Мы поняли, что толковой беседы не случится и, махнув рукой на пьяные небылицы старожилов, быстренько ретировались к выходу. К нашей удаче здесь же, в конюшне таверны, мы смогли оставить лошадей. За пару золотых конюх с лицом, изъеденным оспой, пообещал исправно их кормить и даже изредка чистить.
К замку вела извилистая дорога, обрывавшаяся у разрушенного каменного моста через реку. Мы удивлённо осмотрели остатки потемневшего, покрытого снегом остова и камни, аккуратно сложенные в пирамиду рядом с берегом. Возникало ощущение, будто кто-то специально разобрал мост, чтобы другой не смог перейти на противоположный берег Быстрянки. Хм, или на наш?!
Вблизи каменные стены замка выглядели плачевно. Издалека производившие впечатление мрачной красоты, они медленно ветшали, выедались холодными ветрами и осыпались песком. Высокий тонкий шпиль врезался облезлым флагом в хмурое небо. Замковые ворота с проржавелыми заклёпками были приоткрыты, и створки жалобно скрипели от задувающего ветра.
Мы стояли на берегу Быстрянки, прикидывая, как можно перебраться через едва прихваченную льдом речушку. Надеясь увидать переправу, мы подошли к крутому обрыву, закрытому густыми прутьями кустарника. Между ивняком виднелась прогалина, и мы осторожно, хватаясь за голые кусты, по скользкой дорожке спустились к воде. Снег тихо хрустел под ногами, мороз к вечеру крепчал, а ветер усиливался с каждой минутой, обещая совсем скоро превратиться в настоящую зимнюю метель.
– Лёд совсем плохонький, – с сожалением резюмировал Денис, глядя на полыньи, подёрнутые тонкой серой корочкой.
– Нет! – вдруг раздался с другой стороны Быстрянки испуганный, почти истеричный вопль. – Не переходите реку!!!
Я резко крутнулась на каблуках, ноги разъехались, и я, взмахнув руками, взлетела. Вернее, подлетела, чтобы камнем рухнуть вниз. Ледяная вода с радостью приняла меня и сначала показалась кипятком. От неожиданности я заорала, рванулась, чтобы попытаться выплыть, но что-то тянуло меня ко дну. Прежде чем потерять сознание, я почувствовала, как судорогой сводит ноги.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
