Сначала он никак не мог вспомнить, кто она такая. Но потом вдруг Марлена услышала изумленный возглас:
— О, так вы мой ангел-спаситель!
Он пригласил ее в пивную в Швабинге, где подавали пильзенское пиво. Внезапно ей снова показалась абсурдной мысль о встрече с каким-то незнакомым парнем только потому, что она чувствует себя одинокой. О чем она будет разговаривать с этим юношей? Конечно, они могли бы разобрать по косточкам подробности Марлениного развода — ну уж нет, лучше нет, иначе он станет подозревать, что она относится к той категории разведенных женщин, которые до гробовой доски не могут отделаться от мыслей о своем первом супруге. Боже мой! Да помнит ли она вообще, как он выглядит? А вдруг в пивной она перепутает и заговорит с кем-нибудь другим? То-то будет потеха для окружающих!
Но Марлена сразу узнала его. Он стоял у стойки и разговаривал с хозяином. Он был одет все в ту же потертую кожаную куртку, но теперь, когда его волосы были сухими, он показался ей более симпатичным. Он носил очки, чего она совершенно не помнила, — а может, в автомобиле он был без очков? — и оказался не таким мускулистыми, каким она его запомнила.
— Привет! — Она пыталась вести себя непринужденно и легкомысленно.
Марлена заказала себе пива и объяснила, что, убирая машину, нашла листок с номером его телефона. Тут уж она просто не смогла устоять. Кроме того, она очень любопытный человек и ей интересно, как прошел тогда его экзамен. Минуту он молча смотрел на нее. Потом улыбнулся:
— Не нужно объясняться. Не кори себя за то, что отыскала меня. Ты не первая.
Она ужасно рассердилась. Что этот клоун себе позволяет? Но, не выдержав, рассмеялась против своей воли.
— Я все время подбираю с тротуара чокнутых студентов, чтобы при случае пригласить их на завтрак.
Они сидели за маленьким столом. Марлена рассказывала о своей работе, о вечерней школе и упомянула, что разведена. Об Андреа она ничего не сказала.
А он объяснил, что как раз сейчас оказался в глубоком кризисе. Его подружка покинула его: она познакомилась с богатым типом и перебралась вместе с ним во Флориду. Тогда он занялся любовью с ее сестрой. Это продолжалось три дня. Она его измотала. Он совершенно обессилел. Но с ней у него тоже кончено, она просто дура набитая. Единственное, что его в данный момент интересует, — это его борьба за мир и разоружение.
Марлена молча слушала его разглагольствования. Никлас Шнайдер был на год младше ее, но казался ей совсем мальчишкой.
Никлас нравился ей. Он говорил с такой страстью, каштановые пряди падали ему на лоб. Глаза блестели.
— Нужно что-то делать, девочка, понимаешь? Семь тысяч единиц атомного оружия уже сейчас размещены на территории нашей страны, и это еще не конец…
Он настойчиво агитировал ее включиться в движение за мир.
Марлена слушала его не перебивая. Только когда он заказал третью порцию пива, она заговорила об Андреа и объяснила, что не имеет возможности даже малую толику своего времени жертвовать чему-либо, кроме профессии и ребенка.
— Ты не хотел бы прийти к нам в субботу? Я приготовлю что-нибудь вкусненькое. Можешь привести с собой подружку, — добавила она лицемерно.
Никлас улыбнулся, а потом совершенно неожиданно вдруг смутился:
— Хорошо. Я приду. Только один.
Они посмотрели друг другу в глаза. Боже мой! С кем она связывается? Студент, да еще такой горячий, что три дня не вылезал из кровати с женщиной! Раздающий политические листовки, участвующий в демонстрациях. Что она делает?
— Хочешь еще пива? А может быть, колы?
— Граппы, — сказала она. — Двойной. И за мой счет.
3
Когда Марлена позже вспоминала это лето, оно казалось ей самым прекрасным временем ее жизни. Она хорошо сдала все экзамены и передала свой аттестат доктору Бенде, чтобы он внес результаты в ее личное дело. Он поздравил ее, заглянул в самую глубину ее глаз: он действительно был убежден в том, что с того достопамятного вечера между ними завязалось особое взаимопонимание. Она печально посмотрела на него, как будто с трудом могла сдержаться, чтобы не броситься ему на шею. Потом Марлена поблагодарила Бенду за перевод Габи Шиллер в машбюро; там она может в полном покое, не нервируя Марлену, мечтать о своей беременности. Марлена же получила сотрудницу, которая была в ее полном подчинении.
Теперь она гораздо чаще виделась с Давидом Эриксоном. Он поручил ей заняться изучением текстовых систем и посещать для этого различные выставки и ярмарки. Она понимала, что ее предложения по компьютеризации издательства пришлись ему по душе. Марлена все еще испытывала восхищение перед этим человеком, но, к сожалению, за это время он женился на Кароле Винтерборн.
Между тем Марлена была влюблена. В Никласа. А может, в это лето, кто знает? Ах, что это было за лето! В те дни не думалось ни о прошлом, ни о будущем, важно было лишь настоящее. Хотелось любить людей и постичь самую суть вещей. Все было сегодня, сейчас и здесь. Огни уличных кафе сверкали и искрились, уходя высоко в небо. В Английском саду лебеди лениво клевали крошки. Свечи мерцали на прибрежных мостках, раскачивались на судах, вспыхивали в голове — множество свечей, как в Рождество. Наконец она забыла о Бернхарде, его злобное лицо ушло из ее снов; она забыла о той злополучной поездке в Зальцбург, о комнате, где пахло холодным дымом, забыла о своем ощущении леденящей пустоты. Можно было просто сидеть на траве и любоваться Никласом, играющим с Андреа. Он вешал девочке на уши вишенки, надевал на нее свою футболку, учил плавать куклу.
Рядом с Никласом волшебным образом исчезали все ее проблемы. Ей не на что купить дочери летние вещи? Никлас мчался в супермаркет и покупал Андреа льняные брючки и цветные кроссовки, о которых она так давно мечтала. Марлена боялась посещений Бернхарда и чувствовала себя уличной девкой от его презрительного молчания или агрессивных пошлых вопросов. Никлас одолжил у друга темный костюм, повязал галстук, представился юридическим советником фрау Шуберт и произвел на Бернхарда такое впечатление, что он оставил Марлену в покое. И ее страхи перед экзаменами он развеял с веселой улыбкой. Он зубрил вместе с ней все экономические предметы, пичкал ее кальцием и витаминами, будто был личным врачом, занимался домашними делами и уходил с Андреа гулять, когда ей надо было заниматься.
Занимался домашними делами! Когда Никлас в первый раз выступил в роли домохозяйки, когда ей осталось только усесться за накрытый стол, она вообразила, что находится в раю. Марлена была Евой, возвратившейся после штурма жизненных высот. Адам, нагой, сексуальный, стоит у плиты — это сам змий-искуситель манит ее тарелкой спагетти с соусом. И она позволила себя соблазнить, она совершила грехопадение в тот же вечер, с привкусом свежего базилика на губах. Ни одна из его политических идей, ни одно другое достоинство не убедили ее так, как эта тарелка с макаронами и грибным соусом, как тот факт, что он не считает домашние дела исключительной обязанностью женщины.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
