Тоби сжал кулаки.
— Вы когда-нибудь были в карцере… сэр? Маркиз осторожно поставил бокал на стол.
— Нет, мистер Эштон. Признаюсь, что не был.
— Значит, вы не можете себе представить, что это такое. Морнингхолл некоторое время внимательно смотрел на мальчика, затем взял бутылку и налил портвейна в бокал.
— Ты умен не по годам, молодой человек. Сколько тебе лет?
— Тринадцать, — мрачно ответил Тоби.
Маркиз лишь медленно, понимающе кивнул. Странные тени промелькнули в его глазах, и на какое-то время маркиз показался вполне человечным.
Тоби скрестил руки на груди, чувствуя себя униженным от того, в каком виде предстал перед этим щеголем.
— Вы… разговаривали с моим братом, сэр?» Морнингхолл, похоже, вернулся от нахлынувших на него мыслей к действительности.
— Да.
— И он?..
— Он чувствует себя хорошо. Насколько хорошо можно себя чувствовать при данных обстоятельствах.
— Вы сократите срок его пребывания в карцере, сэр?
— Я не могу.
— Но…
— Я не могу, — твердо повторил маркиз.
Тоби умоляющим взглядом уставился в это красивое бесчувственное лицо. На мгновение ему показалось, что в нем промелькнуло подобие сочувствия, но, должно быть, это было всего лишь иллюзией.
Чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы, Тоби резко повернулся на пятках, собираясь уйти, пока он не опозорился сам и не опозорил свою страну.
— Я не отпускал тебя.
Это было сказано негромко, но твердо, и Тоби остановился. Судорожно сглотнув и часто заморгав глазами, чтобы сдержать подступающие слезы, он обернулся. Морнингхолл стоял неподвижно на прежнем месте.
— Я позвал тебя сюда, молодой человек, с намерением предложить работу, — спокойно проговорил он, — чтобы ты мог быть подальше от этих мерзавцев-французов и не дышал вредоносными парами внизу.
— Что, хоронить трупы? — с вызовом спросил Тоби, утирая нос рукой.
Похоже, Морнингхолл не заметил его минутной слабости — слез.
— Нет. Мне нужен кто-нибудь убирать мою каюту и приносить мне еду. Моего слугу отправили на другое судно. Он пожаловался адмиралу на меня и сказал, что не может работать с таким негодяем, как я.
Вскинув бровь, маркиз искоса бросил взгляд на Тоби из-под густых ресниц, словно призывая его оспорить сей факт или принять предложение.
Тоби стоял в полном замешательстве. Он не мог решить — рассердиться ли ему, оскорбиться или же благодарить за то, что этот дьявол из всех людей внизу выбрал именно его. В то же время в этом аристократе он дважды уловил проблески смиренности и доброты, в то время как находящиеся внизу люди относились к нему не лучше, чем к крысам. Тоби закусил губу и стал ногой ковырять коврик. Он стоял перед трудным выбором: терпеть невыносимые издевательства на нижней палубе или работать на врага-англичанина.
Морнингхолл поставил бокал на стол и, поднеся руку к лицу, стал изучать свои ногти. Вопросительно взглянув на Тоби, он добавил:
— Работа будет не бесплатная.
— Мне этого не надо, — пробормотал Тоби.
— Ты будешь есть то же, что и я.
— Нет, — снова возразил Тоби, хотя и не столь уверенно.
— Ты будешь регулярно принимать ванну, у тебя появится приличная одежда, а в случае хорошего поведения ты сможешь сопровождать меня на берег и там развлекаться.
Сопровождать меня на берег…
Тоби поднял голову и уставился на маркиза, не веря тому, что услышал. Прости его, Господь и родина, у него нет ни малейшего желания работать на этого английского аристократа, ему наплевать на деньги, но вот по приличной, теплой пище его желудок истосковался. К тому же, если у него будет разрешение сходить на берег, возможно, ом сумеет передать весточку Коннору. При этой мысли у Тоби радостно забилось сердце. Коннор, он же Черный Волк, о чем все знали, найдет способ спасти его и Ната!
— Итак?
Кажется, терпение Морнингхолла истощилось.
— Хорошо, я согласен, — решился Тоби, продолжая рассматривать пальцы босых ног и стараясь говорить так, чтобы не выдать охватившего его радостного возбуждения. Затем, подняв голову, строптиво добавил: — Хотя это не значит, что мне нравится ваше предложение.
Маркиз еле заметно улыбнулся.
— Думаю, что не нравится. Но не только тебе одному не нравится твоя работа, — сказал он, отвернувшись, и подошел к окну.
Тоби ждал.
— А теперь ты можешь идти, — пробормотал Морнинг-холл, не глядя на мальчика. — Жду тебя завтра утром.
На смену легким перистым облачкам пришли тяжелые свинцовые тучи, а с наступлением сумерек опустился косматый промозглый туман. Сырость пронизывала до костей.
Для службы при свечах ночь была малоподходящая, но более приличной Черный Волк заказать не мог.
Разделявший это мнение его преподобие Питер Милфорд стоял на мокрой открытой палубе плавучей тюрьмы, укрывшись брезентом, низко надвинув шляпу, с Библией в руках. Дул холодный бриз, пахнущий солью и дождем, и Питер повернулся к нему спиной, пытаясь защитить старую книгу от измороси.
Было слышно, как вверху хлопало и полоскалось на ветру мокрое белье. Питер откинулся назад, ожидая, пока матрос обойдет караульных и молча зажжет свечи — их торжественно держали перед собой все присутствующие. Питер нервничал, как это бывало всегда, когда готовился побег. Однако ему удавалось сохранить выражение лица, соответствующее важности момента.
Позади караульных виднелись силуэты нескольких заключенных — родственников и друзей тех, кто погиб в течение прошлой недели. Питер сжал пальцами Библию. Морнингхолл не позволил этим несчастным взять свечи, боясь, что они как-то используют их для того, чтобы поднять мятеж. Тем не менее он продемонстрировал им сочувствие, дав возможность выразить свою печаль по близким и любимым.
Приближалось время, когда нужно было начинать службу, и Питер почувствовал, насколько напряжены его нервы.
Питер откашлялся и осмотрелся вокруг. Одежда у караульных промокла, они стояли, зябко поеживаясь, защищая рукой пламя свечей от ветра. Дрожащий язычок пламени освещал их мокрые лица, некоторые из них выглядели отрешенными, усталыми и даже грустными. На лицах других лежал отпечаток скуки. Кто-то стоял торжественно и строго.
Огоньки свечей трепетали на ветру. Тяжелая капля дождя загасила одну из свечей. Человек, который держал ее в руке, повернулся к соседу и снова зажег фитилек.
Питер открыл Библию, вновь ощутив тяжесть потрепанного фолианта. Это помогло ему успокоиться. Он про себя произнес молитву за успех и безопасность Черного Волка. Да поможет ему Господь в этом правом деле! Капеллан подумал о женщине, которая также будет принимать участие в этом мероприятии, — славной Орле, с ее мягким ирландским акцентом. И помолился о ее безопасности. Затем, успокоенный тем, что его пожелания донесены до Господа, посмотрел на часы. Темнее ночь не будет, сейчас почти одиннадцать часов. Пора начинать.
