— Обещаешь?
— Жизнью своей готова поклясться.
То ли ответ прозвучал слишком торжественно, то ли из открытого окна повеяло свежим ветерком, но, к полной неожиданности для Брендона, он вздрогнул.
ГЛАВА 10
Поддавшись порыву, Брендон решил провести с Лорел короткий медовый месяц в Мехико. Пообещав семье Короны через неделю вернуться, новобрачные, оставив друзей и отложив все дела, сели в поезд, идущий на юг.
Для Лорел наступил момент полного идиллического счастья вне времени и пространства, своего рода рай на земле, но только на двоих. Брендон был очарователен и галантен, и Лорел, хоть это и представлялось ей невозможным, с каждым днем все больше влюблялась в него.
Большую часть времени они весьма содержательно проводили в своем номере, но Брендон хотел во что бы то ни стало показать ей город.
— У Мехико и мексиканцев богатая история, стыдно не проявить к ней интереса. Тем более что одному Богу известно, когда мы попадем сюда в следующий раз.
Они осмотрели все достопримечательности Мехико, начав с утопающей в цветах красивой улицы Пасео де ля Реформа, протянувшейся на три мили от парка Чапультепек к центральной площади Сокало. По обеим сторонам этой широкой улицы, окаймленной деревьями, возвышались великолепные дома и памятники как старинной застройки, так и в стиле модерн. Только на площади Сокало они провели много часов, осматривая дворцы, музеи и собор.
Брендон был прав, говоря, что у города богатое прошлое. Национальный дворец, например, — ныне в нем размещались некоторые государственные учреждения и Национальный музей — стоял на том самом месте, где когда-то находился дворец Эрнана Кортеса, заложенный в тысяча шестьсот девяносто втором году. Над центральным входом висел колокол, в тысяча восемьсот десятом году поднявший народ на борьбу за отделение от Испании.
Грандиозный собор замысловатой архитектуры был, вероятно, самым крупным в Северной Америке и уж во всяком случае самым древним — его возвели в тысяча пятьсот двадцать пятом году на развалинах храма ацтеков, посвященного богу войны. Роскошь его внутреннего убранства произвела большое впечатление на Лорел, она живо представила себе, как в его стенах происходила торжественная церемония коронации мексиканских императоров.
Новобрачные с энтузиазмом бегали по магазинам и рынкам, покупая сувениры. Ели в шикарных ресторанах и очаровательных кафе на открытом воздухе. Один из вечеров провели в опере во Дворце изящных искусств, и Брендон показал Лорел президента Диаса в его персональной ложе. На следующий день они проехали через парк Чапультепек, мимо дворца Чапультепек, в котором теперь располагалась резиденция Диаса, а прежде жил император Максимилиан, впоследствии приговоренный к смертной казни и расстрелянный вместе со своей несчастной женой, сумасшедшей Шарлоттой.
Эти экскурсии доставили Лорел истинное удовольствие, ей нравилась архитектура старого города и присущая лишь ему одному своеобразная атмосфера. Но осмотр здания Инквизиции заставил ее содрогнуться: в подвалах современной школы медицины сохранились в качестве музейных экспонатов камеры, где содержались несчастные жертвы инквизиции, и орудия пыток.
— Уведи меня отсюда! — словно обезумев, закричала побледневшая, как полотно, Лорел и схватила Брендона за рукав. Губы ее дрожали, широко раскрытые глаза были полны ужаса.
Даже на залитой солнцем улице ей потребовалось несколько минут, чтобы дыхание нормализовалось, лицо порозовело. Брендон, сильно расстроенный, не переставал извиняться.
— Прости, любимая, я никак не предполагал, что это так на тебя подействует. Иначе ни за что не повел бы тебя сюда.
Лорел казалось, что она никогда не избавится от преследующего ее сырого затхлого запаха камеры пыток. Она жадно хватала ртом свежий воздух и старалась забыть об охватившем ее внизу чувстве страха и негодования.
— Не знаю, что на меня нашло, — смущенно призналась она. — Мне представилось, будто в царящем там полумраке бродят тени терзаемых палачами людей, отчаянно вопят от невыносимой муки и молят прекратить пытку. — Она снова вздрогнула всем телом. — Нигде не испытывала такой бесконечной жалости. Лучше бы эти камеры уничтожили, стерли с лица земли.
— А мне кажется, что их сохранили вовсе не случайно, — спокойно произнес Брендон. — И очень может быть, что это правильно. Они должны напоминать о жестокостях прошлых лет и тем удерживать от повторения наиболее мрачных моментов истории человечества.
Вечером, чтобы отвлечь Лорел от мрачных воспоминаний о застенках инквизиции, Брендон повел ее в очень аристократический вечерний клуб, где выступали исполнители танцев в стиле фламенко. Невероятно быстрый дробный перестук каблуков и красивые соблазнительные па, сопровождаемые зажигательной музыкой, заставили Лорел забыть о дневных переживаниях в бывших подвалах инквизиции. Увлеченная красочным зрелищем, она почти не дотронулась до еды.
— Если бы мне пришло в голову, что ты вздумаешь соблазнять молодого танцора, я потребовал бы столик подальше от сцены. — Эти слова Брендона, произнесенные ей в самое ухо, оторвали Лорел от восхитительного зрелища.
На миг ей показалось, что Брендон говорит серьезно, но его выдала лукавинка в глазах. Залившись краской смущения, она несмело взглянула на него сквозь опущенные ресницы.
— Я бы лучше соблазнила тебя, Брендон, — прошептала она.
— За чем же дело стало! — Брендон попросил счет и помог Лорел подняться. — Поехали!
Когда они выходили из ресторана, Лорел насмешливо улыбнулась.
— Что это мы вдруг так безумно заспешили? — поинтересовалась она.
Брендон сделал выразительный жест рукой и подсадил Лорел в ожидавший пассажиров экипаж.
— Чем быстрее, дорогая, мы приедем в отель, тем больше у тебя будет времени, чтобы пронять меня твоими уловками. Признаться, я сгораю от любопытства. Мне, видишь ли, еще никогда не доводилось быть соблазненным собственной женой. Поскорее бы поглядеть, как она это сделает.
— Не спеша, — ответила Лорел, облизывая языком губы и обещая глазами неслыханные наслаждения, — не спеша, но основательно и до победного конца.
Не прошло и четверти часа, как она ему доказала, что верно оценивала свои возможности.
На следующий день они отправились в южную часть города, чтобы посмотреть знаменитые плавучие сады. Лорел с первого взгляда пришла в восторг от волшебной страны цветов на воде и ярко украшенных лодок. Захватив с собой корзинку с завтраком, они наняли плоскодонку, всю в цветущей зелени, с дугообразным навесом для тени, также густо обвитым цветами. Кроме лодочника, который вел плоскодонку по сложной сети извилистых каналов, в лодке сидел гитарист и тихо наигрывал любовные песни.
