- Мы делаем исключение для вас, - продолжила Ипполита, мельком улыбнувшись словам Меланиппы, - и приглашаем вас в наш город. Я благословляю ваш приход.
И, закрепляя свое благословение, она подняла на фригийский манер руку с тремя раздвинутыми пальцами и осенила ими приплывших.
Словно вызванный ее жестом, из-за деревьев на берег выдвинулся многочисленный конный вооруженный отряд амазонок.
- Пусть в знак доверия спустят к нам в лодку одного из своих, предложила Меланиппа
- Эй, красноречивый, - крикнула Тезею Антиопа, - перебирайся сюда.
Тезей глянул на Геракла, спустился вниз по веревочной лестнице и ступил в лодку амазонок.
- Следуйте за нами, - сказала Ипполита Гераклу.
Лодка развернулась и тронулась в сторону берега. Весла на кораблях греков тоже раскрылись, качнулись над морем и разрезали воду.
Лодка шла вдоль берега. И слева от нее и кораблей скоро обозначилась кромка, где волна больше не мутила воду, поднимая к поверхности песок.
- Это широкий Галис, - сказала Тезею Антиопа.
- Не Фермодонт? - удивился Тезей.
- Фермодонт дальше, он узкий.
По берегу, вытянувшись, медленно двигался отряд амазонок.
Смутные чувства испытывали мужчины, внутреннюю настороженность, обескураженность даже. Было похоже, что на этот раз не придется по-мужски обхаживать прекрасных незнакомок, что они, бойкие и стройные наездницы, сами, не церемонясь, начнут выбирать себе дружков. И не только для себя лично. Не исключено - на отряд. Для группового весеннего таинства соединения с мужским началом. Ни тебе потупленных взоров, с одной стороны, ни молодцевато завлекающих - с другой. Даже Тезея в лодку пригласила сама Антиопа. Пригласила волюнтаристски. Да и еще, пожалуй, в качестве заложника.
Конечно, и на других берегах, в привычной жизни мужчина часто обольщается, будто он выбирает, а не та, которая перед ним потупила взор. Потупила. И тебе предоставляется случай, выступай, ходи кругами, делай большие глаза, завоевывай словом. И все довольны.
А тут... Хотя, впрочем, правда, так - ясности больше. Тебя, без затей, выбрали. Можно подумать, не пойдешь. Пойдешь, побежишь даже. Непривычно, неуютно как бы местами поменяться с женщиной? Может быть, это вообще не по-человечески... И в отместку за что-то... Виноватым, по крайней мере, начинаешь себя ощущать. За что, о боги...
Хорошо Гераклу. В него так запросто пальцем не ткнешь. Его, если царица позовет, то просить станет. Если знает за амазонками заслуги, требовать будет не у самого Геракла, а воззвав к справедливости. А если поминается справедливость, значит дело делается по-человечески. К тому же с Гераклом Адмета. Она и помешает. Геракл за нее ответственен. Рядом с собой держать ее должен.
Ах, Адмета. Ведь она все это увидит своими глазищами. Истинно, женщина на корабле - не к добру.
Разумеется, так, или близко к тому, греческие мужчины, не сговариваясь, решили дать амазонкам отпор. Нет, не отказываться от их прелестей. Зачем? Но все-таки в хорошую минуту объяснить, что к чему. И кто тут мужчины, и что правильно. Вы вот, мол, думаете, что надругались над нами, а мы вот так совсем не думаем... Вот вам.
То есть, не предвкушая от будущих таких разговоров с женщинами никакого удовольствия, мужчины понимали, что объясниться надо. А то нехорошо как-то...
Правда, будь представители сильного пола, приплывшие к амазонкам, повнимательней, они бы уже и теперь заметили приятные и понятные для них знаки женской слабости. Но, во-первых, не станем забегать вперед. А, во-вторых, когда это мужчины, если речь заходит о женщинах, были достаточно зрячими, чтобы видеть не то, что им видится, а то, на что женщины пытаются обратить их внимание.
Бесспорно и другое. Женщины, останавливая на себе взоры мужчин, исходят из способностей их различать только зримые женские прелести. Как бы и не рассчитывают ни на что большее. Когда бы рожденный мужчиной смог бы уловить неявное, проникнуть в глубины самог женского начала, преобразилась бы земная жизнь. Да и небесная, скорее всего, тоже.
Однако, стоп! Не станем углубляться в дебри. Так смертному и потеряться нетрудно. Не найдет он пути назад. Пропадет...
Потому вернемся на берега загадочного Фермодонта, в невероятный город амазонок Фемискиру.
Узкий залив становился рекой уже на подступах к главному здешнему поселению. Заметно и даже резко. Прямо на глазах широкая морская вода сменялась заурядным устьем реки.
- У моря наш Фермодонт - словно Нил египтян, - сочла нужным заметить Тезею Антиопа.
- Нил такой громадный? - удивился Тезей, привыкший ко вполне домашним греческим речонкам.
- Ни одна птица за год не долетит до его начала.
- Птицы за год хоть куда долетят, - не поверил молодой царь Афин.
- Нил выбегает из ладоней богов с самого неба, - холодно ответила за Антиопу Меланиппа.
Она оставалась враждебно напряжена по отношению к непрошенным гостям.
Взгляду от реки домики амазонок казались совершенно одинаковыми. И темными. До черноты. Может, лучи солнца сейчас так невыгодно для них падали. Или гладь воды, отражая свет, слишком уж сильно сияла. Ряды совершенно одинаковых черных ячеек из дерева. А между ними - два высоченных строения дворец царицы и городской храм из камня. Их так и величали - Каменные дома.
Перед дворцом и храмом - просторные овалы площадок. Пустых, без травы. С горки бы, вероятно, они выглядели, как вытянутая восьмерка.
Во дворец и провели поначалу гостей, кроме немногих, кто остался следить за порядком на кораблях. Провели, окруженных полчищем конных амазонок, словно пленных, хотя и греки шествовали при полном вооружении. Ну, если и не как пленных вели мужчин ко дворцу, то все равно как некую добычу.
Гостей накормили во дворце буднично, соорудив чисто мужское застолье. Мол, ешьте, - не жалко. Словно никто гостями и не интересуется. Среди стольких-то женщин мужчины чувствовали себе неприкаянными.
После застолья на скорую руку гостей вывели на площадь перед дворцом царицы, разместились греки на скамьях обширного постамента. Недавно еще пустынная площадь была заполнена амазонками. Ближе к гостям - пешими без оружия, за ними - с оружием и на конях. Между амазонками и гостями оставалось значительное свободное пространство. Хозяева чего-то ждали.
Гости громко и, словно подчеркивая свою независимость от заполнивших площадку, переговаривались друг с другом. Они тоже пребывали в ожидании и уже начинали терять терпение.
По площади плыл гул сдержанных женских голосов.
Мужчинам и впрямь надоело ждать. Разговоры на их стороне затихли. А женская сторона - продолжала отдельно существовать. О мужчинах словно забыли.
А дело-то все было в том, что амазонки попросту не были готовы к приему стольких гостей-мужчин. Отразить их вооруженное нападение - это пожалуйста. Сведения о приближении чужестранцев до Фемискиры дошли. А вот как встречать их иначе... Впрочем, как это повсеместно случается, не готово оказалось не население амазонское, а его предводительницы. Так и бывает всегда - народ уже давно все просек и ждет-пождет волеизъявления правителей. Даже приплывшие сюда мужчины уже ощущали свою готовность, пусть и к чему бы то ни было.
Сказались и чисто женские слабости. Те специфические и приятные слабости, о которых шла речь выше и которых приплывшие сюда мужчины в амазонках сразу углядеть не сумели. В части дворца, противоположной той, где утоляли голод мужчины, а потому теперь ее можно назвать женской, лихорадочно готовились к выходу на площадь исполнительницы священного танца воительниц. Для танца подобрали самых рослых амазонок, чтобы и издалека их было хорошо видно. Пока же в помещении, откуда танцовщицы должны были двинуться на площадь, слонялись ждущие этого и любопытствующие обитатели Фемискиры.
- Где отряд? - сердито командовала Меланиппа. - Выстроить его!
В помещение ввели трех рослых амазонок со щитами в руках: Молпадию, Лампадо и Гиппу. Они встали рядом, почти вплотную друг к другу, оставляя место для остальных танцовщиц.
- А другие где?
- Причесываются, - невозмутимо объяснила старуха Орифия, верховная жрица амазонок.
- Как это? - не поняла Меланиппа.
- Эти вот причесались, а те нет, - сказала старуха.
Из-под шлемов каждой из трех выстроившихся танцовщиц колечками свисали пряди волос разной длины.
- Куда остальные запропастились? - уже кричала Меланиппа.
- ...Где есть зеркала, - весело заметила присутствующая здесь Антиопа.
- Дылды, - ругалась Меланиппа, - тоже мне вестницы солнца, крепость двужильная... Жрицы-то куда смотрят?
- Жрицы им помогают, - сказала Орифия.
- Вместо того, чтобы за волосы их сюда вытащить, - не сдавалась Меланиппа.
- От зеркал-то, - усмехнулась Антиопа. - Они же вооружены.
Однако все когда-то заканчивается, даже самосовершенствование женщин перед зеркалами. Впрочем, это только мужчины считают, будто представительницы прекрасного пола излишне перед зеркалами крутятся, изучая свое отражение. Просто мужчина при этом впадает в безделье ждать, томиться. И время тянется долго. Женщины же торопятся, а время летит. Главное-то будет для них там, а не здесь. Там, где они предстанут во всеоружии. Здесь же надо готовиться целеустремленно, изобретательно. И время, конечно, летит. Его не хватает.
