и неповторимая. — Петушок мой…
— Блин! Ты б меня еще козлом назвала! А что — кроме петуха никаких имен ласковых нет, да? Можно ж было по человечески назвать — мышка моя, ягодка к примеру!
— Жорик, я годка моя! Я ведь чего звоню — ты не забыл, что в эту пятницу у нас регистрация?
— Да что ж я — совсем без памяти что ли? — всерьез возмутился Жора, лихорадочно думая, чтобы такое соврать, чтобы никакой регистрации не случилось вовсе. — А чего ты взволновалась? Почувствовала что ли? Или может у тебя горе какое, траур? Тогда, я тебе точно говорю — свадьбу нельзя. Или еще бывает — вот какое — о предчувствие нехорошее, так тоже — лучше отложить.
— Да что ты! Я все дни просто летаю!!! — радовалась невеста. — Это меня тут соседка сегодня поймала и давай охать. Говорит в «Серафиме» все трубы прорвало, что-то там затопило и в общем, беда. Так ты бы позвонил.
— Зачем? Я не слесарь, чего это я трубы пойду спасать!
— Ой, ну ты у меня такой шутник!! — искренне восхищалась девушка. — Ты опять забыл? Или меня разыгрываешь? У нас же в «Серафиме» свадьба отмечается! А там трубы! А мне соседка сказала, потому что она ж волнуется — не знает, куда ей приходить-то! Да и я не знаю…
— Твои соседки прямо все знают… — недовольно пробурчал Жора и вдруг его осенило. — курочка моя!!! Да я сегодня же позвоню в этот «Серафим»! Прямо… дорогая, мне некогда! Я еду в ресторан. Надо же узнать, что они себе позволяют с нашей свадьбой!
— Жорочка, а ты мне потом позвонишь? А то ты уже столько не звонил. А я, между прочим, прямо вот так и сижу у телефона.
— Молодец! И сиди! Я позвоню…
Жора быстро отключил телефон и направил машину к дому Бодаловых. И как он мог забыть — соседи! Вот кто знает все!
Его машина остановилась возле соседнего дома господина Бодалова. Для того, чтобы случайно не встретиться с Кириллом Мокеевичем, Жора даже очки нацепил — именно так он казался сам себе неузнаваем.
— Здрассьте, хозяева, есть кто дома? — крикнул он в ажурную решетку соседей.
Кричать пришлось еще дважды прежде, чем к нему вышел заспанный старичок в мятой фланелевой рубахе.
— Есть. Я тут весь и имеюсь, — важно сообщил он, подходя к забору.
Трезвый Жора мгновенно уловил стойкий аромат спиртного, исходящий, казалось, от всего мужика в целом.
— Ого! — воскликнул он и попятился к себе в машину.
Там в бардачке всегда лежал заначка — бутылочка хорошей водки. Потому что по опыту Жора знал — нет еще того сердца, к которому не нашла бы путь такая вот водочка. И любой язычок под ее воздействием становится шелковым!
— Выпьем, а? — пер напролом Георгий. — А вы мне расскажите про… про землю. Я хочу купить во-он тот участок с домом… буду там… брюкву разную выращивать, а ни фига про землю не знаю. А вы, я вижу, человек… земляной, работы не боитесь, с лопатой дружите, поговорим?
Старичок молчком распахнул ворота и гостеприимно выкинул руку вперед:
— Прршу! Ко мне прыходи, в дом.
— А хозяин ничего? Не попрет? — на всякий случай спросил гость.
— Не попрет! Я сам тут хозяин! Всего вот этого домины, понял? Это все — мое!! — важно закидывал чахлую головенку старичок.
— Да ну на фиг! — не поверил Жора. — Это ж сколько бабок надо! Откуда?… ага, понимаю — авторитет, да?
— Авторитет, — мотнул головой старик. — Но не такой! Не вор я, я даже в тюрьме не сидел. Потому что… потому что… знаешь как этой самой тюрьмы боюсь! Ого! Не, это я так… у детей в авторитете, вот они и… купили мне домик, чтоб я тут жил, сторожил, убирал все. А сами, значит, приезжают, веселятся, а жить сюда не едут, змеюки. Не хотят! А меня сюда, чтоб, значит, я не пил с дружками — товарищами! А мои-то дружки все одно — добираются! Правда, не всегда. Вот на энтой недели ни один еще не дошел. Жду. А я тут один!! И все тут мое, понял?!
— Вот теперь понял, — серьезно качнул головой Жора.
Да и чего непонятного — сынок или доченька, у кого там денег побольше, купили себе эдакий загородный домишко. А туда поселили батюшку — от водки подальше, да от дружков собутыльников. А Жора и сюда эту водку притащил. Эх, неудобно-то как…
— Доставай, — важно приказал старичок. — Я уж и рюмки поставил, не видишь что ли?
— А… а закусывать чем? — еще немного сомневался Жора.
— Тык… полный ж холодильник!!! — воскликнул старичок и полез за провизией.
Дети и в самом деле старику ни в чем не отказывали, потому что на свет божий тут же появилась колбаска копченая, сыр из дорогих сортов, здоровенная тушка красной рыбки и даже оливки в цветастой баночке.
— Ну… хорошо вас тут упаковали… а чего сами-то не едите?
— Тык… не с кем же! Самого-то главного не оставили! Водки-то! И денег не дают! — жаловался старичок.
— Но вы ж и сами находите, я ж по запаху-то чую.
— Ну дак а как без этого? Вот у меня был тут шезлонг новенький, дочка себе комплект их этих шезлонгов купила, так я один променял на бутылку-то. А у ей же все равно этих шезлонгов — хоть забор городи, нешто она вспомнит? А я их аккуратненько, не все сразу обменяю-то, а по одному… Ну чего тебе про землю-то сказать?
— Скажите мне, а вот ваши соседи, они давно сюда заехали?
— Соседи-то? — не сводил глаз с неоткрытой еще бутылки сосед Бодаловых. — А я и не помню. Мы с имя-то не слишком близки. Это они с моим сыном дружат, а меня презирают! Ха! Да я еще первый их презирать начал!! Только они и не знают!
— А с сыном, стало быть, дружат? — уточнил Жора.
— Да какая там дружба… ты водку — то открывать не умеешь что ли? Сижу тут жду-жду…
Жоре все же пришлось налить хозяину первую стопочку.
— Ну? Так чего там с дружбой-то? — напомнил он.
— Так и грю… фу ты, змеюка какая крепкая… — поморщился старичок, но глянув на пыхтящего Жору, зачастил. — Я и грю — какая там дружба — то? Так только — здрассьте, и в разные стороны. Но, правда, когда моему Степке понадобилось тещу в психушку упечь, Кирилл-то ее туда затолкал. Помог. Но ить, опять же, как помог. Пока ему сынок денег кучу не отвалил…
— Погодите… ничего не понял… какую тещу в психушку? — поморщился Жора.
— Ты
