Она в сотый раз так говорила, смотрясь в серебряное зеркальце моей мамы. Она как-то выхватила его у меня из рук, когда я по своей глупости достала его из тайника, и заявила, что теперь это ее. Зеркальце пообтерлось, и Фанни не понимала, что оно стоит денег. Вместо того чтобы пытаться отнять у нее зеркальце – провозишься с ней, а тут бисквиты сгорят! – я решила, что заберу его, когда Фанни будет спать, и спрячу в укромное место. Хорошо, что хоть чемодан с куклой она еще не нашла.
– Жалко только, что в школе теплее, чем у нас. Хевен, откуда у тебя столько гордости? И меня заставляешь тебе подражать. А когда я говорю правду о нашей жизни – а я не так часто говорю правду, – то ты обвиняешь меня во вранье. Скоро на весь мир закричу, что мы голодаем. Брр, холодина! Околеть можно! – Фанни заплакала. – Наступит когда-нибудь день, когда я не буду голодать и мерзнуть. Вот увидишь, наступит! – воскликнула она, захлебываясь слезами. – Как же я ненавижу это место! Все время здесь тянет плакать! Ой, как мне надоело реветь, терпеть этого не могу! Ну почему у меня нет ничего, что городские девушки имеют?! Хевен, у тебя есть своя гордость, позволь мне иметь свою.
До этой минуты я и не подозревала о наличии у нее такой вещи.
– Все хорошо, Фанни, – успокаивающе сказала я ей. – Ну что ж, поплачь. Я думаю, в плаче рождается гордость. А она помогает нам быть людьми, сильными людьми. Так бабушка всегда говорила.
Луна поднялась высоко. Том пришел из школы поздно. Ветер словно занес его в дом и захлопнул за ним дверь. Том бросил на стол двух маленьких серых белок. Наша Джейн и Кейт наблюдали со слезами в широко раскрытых глазах, как с их «белочек» сдирают красивую шкуру. Скоро мясо уже варилось на печи. Я решила сделать жаркое, использовав для этого последнюю морковь и картошку. Кейт сел на корточки в углу и сказал, что есть не хочет.
– Надо поесть, – ласково промолвил Том, подойдя к Кейту. Он взял его на руки и посадил за стол рядом с Нашей Джейн. – Если ты не будешь есть, то и Наша Джейн не будет, а она и так слабенькая и худая. Так что ешь, Кейт, и покажи Нашей Джейн, что тебе нравится жаркое, которое приготовила Хевенли.
День проходил за днем, а Логан больше не появлялся. И Том не видел его в коридорах школы. Логан был постарше, и они учились в разных классах. Десять дней спустя после того посещения Логана Том сообщил мне:
– Логан куда-то уехал с родителями.
Том предпринял попытку разузнать, куда же делся Логан Стоунуолл.
– Его отец нанял работника. Он сейчас ведет дела в аптеке, до их возвращения. Может быть, у них кто-то из родственников умер.
Я про себя понадеялась, что нет, но вздохнула с облегчением. Мои самые худшие опасения состояли в том, что Логан уедет, забудет обо мне, а если и нет, то после того раза вообще не глянет в мою сторону – так я его тогда разозлила. Легче было думать, что Логан отдыхает, или даже поехал на похороны, или навещает больную бабушку, чем подозревать, что, поскольку я ему разонравилась, он и исчез. А так Логан снова скоро будет дома. И в какой-то день, получше нынешних, появится, мы увидимся, я попрошу у него прощения, он улыбнется и скажет, что все понял, и все у нас наладится.
Пришлось мне и шить, и чинить одежду. Сара покупала ткани на распродажах, некрасивые, дешевые, которые никто больше не брал. Она распарывала старые платья и, используя их в качестве выкроек, делала по ним новые, которые были и не по фигуре, и некрасивы, но которые можно было носить. Я не знала, как быть с платьями для Нашей Джейн и Фанни, не говоря уж о себе. У Тома поизносились рубашки, а на новые денег не было. Я стала ставить заплатки, сшивать разорванные места крупными неумелыми стежками, которые долго не выдерживали, прошивать разошедшиеся швы, штопать маленькие прорехи. Я брала старые платья, из которых выросла, распарывала их и делала платья для Нашей Джейн, которая получала огромное удовольствие от всего нового и красивого. Как-то, замерзнув в нашей холодной хибаре, я подошла к волшебному чемодану и извлекла из-под красивых летних нарядов мягкий розовый пуловер. У него были слегка укороченные рукава, но все равно он был еще великоват, чтобы Наша Джейн могла носить его как платье. Но Наша Джейн подсмотрела, и так ей захотелось этот пуловер, что она потребовала:
– Храни его, пока я не подрасту и он не будет мне впору.
Чтобы сделать впору, я пропустила по горлу резинку, что несколько стянуло плечи, и таким образом Наша Джейн получила в свое распоряжение новое, длинное, красивое и теплое платье-пуловер.
– Где это ты взяла такой материал? – подозрительно спросила Фанни, придя из леса и увидев порхающую по дому от радости Нашу Джейн в новом наряде. – Чего-то я никогда раньше не видела этой розовой штуки. Где это ты взяла, а?
– Это я нашел, ветром принесло, – вступился Том, который обладал большим воображением и любил придумывать всякие охотничьи байки. – Лежу я себе, закопался в снегу, жду, может, появится дикая индейка, думаю, будет нам на Рождество. Таращу, значит, глаза на кусты, что-то вроде вижу там, прицелился, сейчас, думаю, не промахнусь. И вдруг эта штука летит по ветру. Я чуть не подстрелил ее. А она зацепилась за кусты. Вот, думаю, как раз для Нашей Джейн, еще бы имя ее на этикетке…
– Врешь ты все, – сделала вывод Фанни. – Хуже и глупее ты никогда не врал.
– Ну конечно, кто больше всех сам врет, тому кажется, и другие врут.
– Дедушка, чего он меня обзывает! Скажи ему!
– Не надо, Том, не дразни сестру, – глухим голосом попросил дедушка.
На этом все и закончилось. Фанни и Том немножко поцапались, Кейт и Наша Джейн не обратили на это внимания, а дедушка, знай себе, ковырялся со своими деревяшками, то и дело вытягивая ноги, страдавшие от мозолей, потертостей и всякого рода неприятностей, от которых, на мой взгляд, можно было избавиться с помощью воды и мыла. Но дедушка не очень почитал их. Даже по субботним вечерам его приходилось заставлять помыться. Ему вообще ничего не хотелось делать, кроме как строгать и вырезать.
Фанни, даже если не ходила в школу, находила любой предлог, лишь бы не работать. Я махнула на нее рукой, поняв, что ей не до учебы. Надо было обеспечить возможность получить образование Тому, ведь именно к этому мы с ним стремились.
– Все хорошо, – сказал он мне как-то с трогательной улыбкой. – Я буду учиться и стараюсь сейчас учиться за двоих, чтобы я мог давать тебе уроки дома. Но, может быть, мне лучше поговорить с мисс Дил, и она станет присылать тебе персональные домашние задания? Чтобы и ты закончила год. Как ты смотришь на это, Хевенли?
– Только чтобы она не знала, что мы тут одни, голодные, холодные, нищие, несчастные. Не надо, чтобы она знала, так ведь?
