Добежав до кромки бассейна, я притормозила, сообразив, что все еще полностью одета, а черная вода при ближайшем рассмотрении выглядела неожиданно холодной. Решившись, я рванула вперед, но в последний момент передумала и, сделав замысловатый пируэт, зависла на самом краю, пытаясь восстановить равновесие.
Но не таков был Джейк. Замедлив бег ровно настолько, чтобы успеть улыбнуться мне, он мощным рывком послал свое тело вперед и, вытянув руки, ушел под воду, подняв фонтан брызг, основательно вымочивший мои туфли.
Когда он вынырнул, отплевываясь, как кит, в его глазах плясали смешинки.
— О малодушная! Немедленно тащи сюда свою задницу! — прокричал он, с энергией морского котика вспахивая руками воду в пятнадцати футах от меня.
Я нахмурилась в сомнении.
— Мозг уже отключился, но холод я, как ни странно, еще чувствую!
— Бассейн с подогревом.
Я все еще колебалась.
— Оставь сомнения, прекрасная нимфа!
— Где-то я это уже слышала.
— Алекс!
Я сбросила одну туфлю и осторожно потрогала воду ногой в чулке.
— По мне не очень-то она подогрета, — проворчала я, почувствовав, как тепловатая вода лизнула шелк.
— Она теплее, чем кажется.
Он перевернулся на живот и в несколько сильных взмахов подплыл ко мне. Я взвизгнула, почувствовав, как его рука ухватила меня за лодыжку. Один стремительный рывок — и вот я уже лечу в воду.
Прежде чем я с головой ушла под воду, он подхватил меня и помог принять нужное положение. От неожиданности у меня перехватило дыхание, а мокрые волосы залепили глаза. Джейк мягко убрал с моего лица влажную прядь, и на мгновение мне показалось, что он собирается поцеловать меня, но он только улыбнулся и поплыл прочь — Патрик Даффи в «Человеке из Атлантиды», его по-угриному гибкое тело появлялось и исчезало в хрустальной черноте воды.
Я погрузилась в воду, с удовольствием ощущая ее мягкие, теплые, осторожные прикосновения.
— Потрясающе, — крикнула я, когда он вынырнул в другом конце бассейна.
— А ты думаешь, я тебя просто так сюда притащил? Конечно потрясающе!
Он вновь скрылся под водой и вынырнул прямо передо мной с потерянными туфлями в руках — мокрый, как тюлень.
— Осталась только одна проблема. — Я проводила взглядом погибшие туфли, которые он заботливо поставил на бортик.
— Я весь внимание?
— Кажется, я тону.
Разбухшая одежда уже весила больше, чем я сама. Сотня килограммов мокрого кашемира увлекла меня на дно и, подняв небольшую волну, я скрылась под водой.
Джейк в очередной раз извлек меня на поверхность.
— «Пляжный патруль» тебе в подметки не годится, — пробормотала я, пока он буксировал меня к бортику.
— Мне больше импонирует деятельность «Гринпис», — ну знаешь, акция «Спасите кита».
— Ну, конечно, я не Памела Андерсон.
— Будь ты Памелой Андерсон, прекрасно держалась бы на воде без посторонней помощи, — отрезал он.
Оставив меня благодарно стучать зубами у края бассейна, он первым выбрался из воды, а потом за руку вытянул меня.
Я стояла в своем промокшем до нитки кашемире, похожая на утонувшего крота. У Джейка на кончиках ресниц дрожали водяные капли. В этом свете его глаза уже не казались сине-зелеными, скорее, карими, но смешинки никуда не пропали.
Большим пальцем он стер тушь, расплывшуюся у меня под глазом, все еще держа меня за руку.
Палец пробежал по щеке, потом осторожно коснулся моих губ. Без туфель я была ниже его примерно на два дюйма — подходяще, мельком подумала я, уютно устроившись у него в объятиях.
Мы поцеловались. На что это было похоже? На то, как первые лучи летнего солнца ласкают кожу, на первый глоток свежевыжатого клубничного сока, взрывающегося вкусом во рту.
Слишком поэтично для меня, но — черт! — я никогда не испытывала ничего подобного. Губы его слаще и желаннее печенья «Кедбери». Я подумала об изюме в шоколаде, который ешь и ешь до полного изнеможения.
Мгновенная сексуальная химия. Проблема в том, что, по правилам, соблазнительницей должна быть я, так что непонятно, будет ли в этот раз засчитано очко?
Внезапно голос в моей голове внятно произнес: «К черту правила», это было взаимное соблазнение. Разве не к этому мы стремимся, когда говорим о равенстве? Совместные усилия ради выполнения общей задачи.
— У меня в комнате есть бутылка неплохого коньяка. — Произнося эти слова, он почти касался губами моей шеи, я чувствовала его дыхание.
Я улыбнулась, соглашаясь, и он взял меня за руку.
Хихикая, как подростки, мы на цыпочках прокрались вверх по лестнице, держа обувь в руках.
Коньяк был забыт, как только мы переступили порог.
Он привлек меня к себе и поцеловал снова. Я бессознательно заключила его в объятия, мои руки касались его шеи, пальцы перебирали коротко подстриженные волосы на затылке, я притянула его поближе.
Напрасно я ждала тревожного звоночка, который заставил бы оцепенеть мое тело. Чем дольше продолжался наш поцелуй, тем сильнее я распалялась. Даже когда я открыла глаза, мои чувства не пропали, а, наоборот, усилились. Он тоже лениво открыл глаза и с улыбкой взглянул на меня.
Я не должна чувствовать себя так расслабленно и комфортно. Я не знаю этого человека. Я познакомилась с ним три часа назад и уже стою в его спальне, дрожа от желания, а он стягивает с меня мое кашемировое платье и бросает на пол.
Мне казалось, что я перенеслась в другую реальность. Неужели на самом деле это мои пальцы расстегивают пуговицы его мокрой рубашки от Ральфа Лорена, а губы ласкают ямочку над ключицей? Неужели это мой язык касается нежно и жадно его сосков, пока я стягиваю рубашку с загорелых плеч?
Постепенно, прерывисто дыша, мы помогли друг другу освободиться от одежды, пальцы настойчиво искали плоть.
У него была широкая грудь, сильные руки, стройные ноги и симпатичная попка. Но больше всего меня поразила разница между ним и Максом. Макс был худощавым, гибким, хорошеньким и, теперь я это видела, Макс был мальчиком.
Джейк был мужчиной во всех смыслах этого слова.
— Какая ты красивая, — прошептал он, мягко сжимая в руках мою полную грудь, кончиками пальцев лаская соски, которые напряглись в ответ на его прикосновения.
И ты тоже, мысленно отозвалась я, с наслаждением обнимая его мускулистое тело с такой шелковистой кожей.
Мы упали на кровать, комкая простыни. Губы, руки, языки, сознание — все сплелось воедино, познавая, пробуя на вкус. Нежная грубость, медленная настойчивость.
Как что-то настолько твердое может быть таким мягким? Кожа — бархатистая и горячая на ощупь. Меня охватило непреодолимое желание взять его всего, целиком в рот и смаковать, пробежать языком по изгибам и складочкам, округлостям и впадинкам его тела, а тем временем его язык неспешно блуждал по самым чувствительным местам моего.
