Второй.
– Ты что делаешь?!
Он толкнул второго номера и сбил ему прицел.
– Ты что, с…а, делаешь?
Координатор схватил его сзади, за плечи.
– Ты… что…
Пули снайпера ударили одна в стену, другая влетела в комнату. Они поняли, что снайпер где-то в районе Кабмина на высоте засек их огневую точку и пытается подавить их.
10:08 «Мирон», «Спенсер». Ну здесь наблюдателей можно неограниченно.
10:14 Плюс подумай о позициях. Возможности, глубина помещения, наблюдение – вход в здание и вперед. Какие сектора мы потеряем, если спустимся.
10:26 «Мирон», «Спенсер». Сектор, в принципе, захватываем большой: справа от фонарей стадиона – влево здание с зеленой крышей, дальше туда, дальше левее не видно и не видно самую ближнюю маленькую баррикаду.
10:41. На угол, где я стоял, можешь туда выйти? Там есть окна?
10:47 На угол я вот наблюдаю стойку с фонарями стадиона.
10:51 Плюс налево вниз что не наблюдаешь? Ближняя баррикада – это та самая старая там?
10:58 Да. Грушевского в принципе видно, но самую ближнюю баррикаду не видно.
11:03 «Мирон», которая по нижней дороге идет, вот эту не видно.
11:09 Плюс плюс, мы ее отсюда наблюдаем.
11:14 «Мирон», ну я своих спускаю сюда.
11:18 Оставь «Добера», сам спускайся.
11:23 Повтори, ветер.
11:28 Спусти пока одну пару, вторую пока оставь. Как принял? Когда расположитесь, скажешь.
11:37 Плюс. Одна останется наверху, две внизу будут.
11:43 «Штанга», «Колун», спускайтесь.
Это был Арут. Парень в теме, его отца приземлили в девяностые, а Арутик – наполовину еврей, наполовину армянин – отсиделся в Израиле, потом вернулся. Вернул и кое-что из собственности отца… в девяностые не парились, зарегистрировано – не зарегистрировано, а у покойного Льва Самуиловича оказалось все зарегистрировано, кое-чего через суд удалось вернуть… ну не убивать же наследника законного владельца, в самом деле… все-таки в Европу идем. Но он понимал, что надо соответствовать и что если он вернулся, то в стороне оставаться не удастся. Вступил в партию, нашел покровителя, начал активно участвовать в официальной жизни города… и неофициальной тоже.
Он был кем-то вроде второго номера. В Украине так принято – у каждого крупняка есть вторые номера, третьи. Это не Россия – в России привыкли делать бизнес в одиночку, у каждой нормальной конторы только один владелец, а здесь не так. Второй номер делает то, от чего может откреститься первый… он контачит с криминалом, размещает заказы на не совсем законные и совсем незаконные действия. Вот и он стал вторым номером у одного из днепропетровских олигархов, упал в долю.
Поэтому в номере здесь сидел именно он. Арутик.
С…а.
– Ты чего? Юра. Сдрейфил?
Первый номер снайперской команды облизал губы. Они уже ушли с юго-восточной стены гостиницы и теперь отсиживались по комнатам… непонятно было, что происходит и как. Нормальный бой длится недолго, час… два. Победа все равно приходит к одной из сторон. А тут – и не мир и не война…
– Ты чего, Арут. Базарили – надо «беркутов» стрелять, а?
Арут многозначительно улыбнулся.
– Было.
– А этот… он по своим бьет, с…а. По своим.
– Какие они свои?
Теперь Арут уже не улыбался, он нехорошо скалился.
– Какие они свои? Мне они свои? С какого перепугу?
…
– Может, тебе они свои?
…
– Тогда какого… ты в Америку двинул, а? Семью свою вывез? Свой?
Первый номер смотрел в пол.
– «Беркуты» сдулись. Начался вывод. Кина не будет.
– А?
– Что слышал, Юра. Зэк слился. И еврики слились, им Путин позвонил. Кина не будет. Какое-то соглашение готовят. Все согласны.
…
– И теперь все в наших руках. Чем больше трупов, тем лучше, понял? Потому что всех их повесят на зэка. И на Путина.
…
– Если сейчас все сольются, мы знаем, что будет. Лет через пять-семь тут будет Путин. Просто потому, что противостоять ему будет некому.
…
– Так вот. Сейчас решается: или – или. Через трупы никто переступить не сможет. И трупов должно быть много. Очень много…
…
– А ты думал, как, Юрик? Думал, мы твою семью в Америку отправим, устраивать будем только за то, что ты пару мусоров шмальнешь? Да тут любого из толпы выдерни, волыну дай – он за бесплатно шмальнет…
Арут улыбнулся. Он перешел на свой братковский базар. Становился сам собой. Избавился от удушающего пиджака «приличий» хотя бы на время.
– Так что давай, Юрик. Не дрейфь. Плати за билет…
Он встал, подошел к окну. Обычный номер… угловой.
– Давай.
…
– Ну? Или, может, твоих обратно привезти, а тебя сдать? Так это мы быстренько…
Первый номер встал, подошел к окну. Поежился от резкого, порывистого ветра, рвущего шторы.
– Кого?
– А пофиг кого, Юрик. Давай.
Он взял винтовку на распор на ремне. Под ухом гнусавил Арут:
Гудбай, Америка, о-оГде я не буду никогда,Услышу ли песню,Которую запомню навсегда…
Рвался ветер… Развиднелось… в прорехи туч проглядывало зимнее, холодное солнце. Там, внизу, жил и сражался Киев…
Он выстрелил. Кто-то там упал на брусчатку, пятная ее кровью.
– Молодец, Юрик! Давай еще!
11:46 Плюс.
11:47 Плюс.
11:55 «Мирон», тридцать пять «Хасану».
11:57 Тридцать шесть.
12:02 «Мирон», у нас есть позиция, можно ниже из центра здания работать. Как нам быть с «Добером»?
12:11 Ты спускайся, «Добер» остается. Наблюдай позицию. Когда все пойдет, расположишься, меняешь «Добера» вниз.
12:23 «Мирон», я могу с «Хасаном» отойти.
12:26 Это кто?
12:28 «Гами»!
12:30 «Гами» и Се, работайте ближе. «Гами» и Се, где вы?
12:38 Мы работаем под вами, в межчердачном.
12:45 Базируйтесь в комнату, убирайтесь вниз.
Один вышел, на ту точку, расположил к себе второго. Пробуйте сектор постоянно сохранять под контролем.
12:55 «Хасан» плюс.
13:01 «Техас» выходит. Сказал, «Судья» дал команду на АП передислоцироваться. Что мы можем?
13:09 На АП всем?
13:11 Ну я так понял, всем. Выйди на «Судью» тогда.
13:15 Какая у него частота?
13:19 «Омар», «Омар».
13:22 Общая информация. Гостиница «Украина», центральная часть, 6-й сверху уровень. Два человека в форме с треногой.
13:41 Черная каска, белая или разгрузка или бронежилет. Оружия не вижу – не хватает кратности.
13:51 Наблюдаю оптику, снимают видео.
14:01 Сильно не высовывайтесь, оружие по возможности не светите, наблюдаем.
14:08 «Добер» плюс.
14:12 «Мирон», выходил на «Судью»?
14:14 Я им дал переговоры вести. Сейчас руководство свяжется и уточняет…
http://www.youtube.com/watch?v=2IcMmpXhRIw&app=desktop
https://docs.google.com/document/d/1QM-1xFYsByo7JFPYs6SPtKyPRKuD7zfXrIB-9xTBSNU/edit
Днепропетровск, пригород.
22 июня 2019 года
У правды есть одна неприятная особенность… и Козак это хорошо знал. Как только она открывается, ты должен что-то с ней делать.
Или ничего не делать и так и жить с ней. Жить с правдой о хладнокровном убийстве нескольких десятков человек, за которое так никто и не ответил. Жить, зная правду и быть соучастником этой правды.
Хоть он и недолго работал в ФБР, все же он был американским должностным лицом, прекрасно понимал пределы своих полномочий и то, как работает система. Преступление было совершено в Киеве несколько лет назад. Вне юрисдикции любого американского правоохранительного органа. Насколько он помнил, среди погибших в тот день не было ни одного гражданина США… надо было поискать среди раненых, но, скорее всего, не будет американцев и там. Черт, большинство американских граждан даже не знает точно, где находится Украина.
Как сотрудник американских правоохранительных органов, он вообще не имел право расследовать это дело. Да и дела то никакого не было. В США и, возможно, уже здесь.
В принципе, можно попробовать зацепиться за то, что этот урод пытался на него напасть. Но… это настолько натянуто… к тому же прямого нападения не было, а его действия выглядят намного более подозрительными и незаконными. Он даже не имел никакого права отнимать пистолет, тем более что у него в кармане есть другой пистолет, к тому же приобретенный не совсем законно.
В корпусе не раз солдаты, да и он сам задавали вопрос: «Зачем все это?» Им говорили – мы идем освобождать тех или других людей от власти жестокого диктатора. Крутили ролики, перед Ираком им даже привели какого-то иракского диссидента, и он рассказывал им, как жили люди при Саддаме. Кто-то верил, кто-то нет. Но практически никто в корпусе не сомневался, что они идут в бой за добро. Добро можно понимать по-всякому, но добро оно и есть добро. Если ты идешь в бой не за добро – тогда зачем вообще идти в бой? Зачем неделями сидеть на передовых базах, зачем патрулировать грязные, пыльные дороги, где каждую минуту может разорваться бомба и оторвать тебе ноги, зачем терять друзей, пить дрянную консервированную воду и подставлять себя под пули? Проблема в том, что, когда ты идешь в бой за добро и делаешь это на протяжении одиннадцати лет, потом меняться поздно. Ты воспринимаешь мир черно-белым, и неважно, где происходит зло, если оно происходит, ты должен предпринять что-то в связи с этим. Даже если это «что-то», вероятно, будет против геополитических интересов твоей страны и пойдет на пользу твоему противнику. Но какими, к чертям геополитическими интересами, можно оправдать массовое убийство демонстрантов в центре города?
