В корпусе не раз солдаты, да и он сам задавали вопрос: «Зачем все это?» Им говорили – мы идем освобождать тех или других людей от власти жестокого диктатора. Крутили ролики, перед Ираком им даже привели какого-то иракского диссидента, и он рассказывал им, как жили люди при Саддаме. Кто-то верил, кто-то нет. Но практически никто в корпусе не сомневался, что они идут в бой за добро. Добро можно понимать по-всякому, но добро оно и есть добро. Если ты идешь в бой не за добро – тогда зачем вообще идти в бой? Зачем неделями сидеть на передовых базах, зачем патрулировать грязные, пыльные дороги, где каждую минуту может разорваться бомба и оторвать тебе ноги, зачем терять друзей, пить дрянную консервированную воду и подставлять себя под пули? Проблема в том, что, когда ты идешь в бой за добро и делаешь это на протяжении одиннадцати лет, потом меняться поздно. Ты воспринимаешь мир черно-белым, и неважно, где происходит зло, если оно происходит, ты должен предпринять что-то в связи с этим. Даже если это «что-то», вероятно, будет против геополитических интересов твоей страны и пойдет на пользу твоему противнику. Но какими, к чертям геополитическими интересами, можно оправдать массовое убийство демонстрантов в центре города?
Так, попробуем…
– Охрименко…
Снайпер, жалкий в своем разложении, показал на бутылку. Козак налил треть стакана, тот жадно, в один глоток выпил.
– Пара вопросов. Вас было трое, так?
– Да… Три снайпера. Один корректировщик на всех.
– Среди вас были американцы? Среди тех, кто помогал вам, были американцы?
– Нет…
– Точно – нет?
– Точно.
– А как же вашу жену и семью вывезли в США? Кто вам в этом помог? Это было частью сделки, так…
…
– Это было частью сделки. Они выполнили свою часть, вы – свою, верно?
…
– Кто вам помогал? Это было здесь, в Днепропетровске?
– Да.
– Кто это был?
…
– Кто, Охрименко? Кто вам помогал? Как все это происходило?
– Американо-украинский совет.
– Что?
– Американо-украинский совет.
Это название Козак слышал впервые.
– Что это за совет? Кто конкретно с вами работал?
– Ривкин…
– Кто это такой?
– Он тут работал. От фонда. Что-то вроде адвоката…
Козак мысленно сказал себе – остановись. У него есть название структуры и имя. Пока этого хватит. Дюбуа предупреждал, надо уметь вовремя останавливаться, не пытаться в один раз узнать все и от одного человека. Иначе он закроется и больше никакой информации от него не будет.
– Почему именно вы? Почему именно вам сделали предложение? Почему вы не отказались от этого?
– Можно…
Козак налил еще треть стакана, чтобы поощрить к дальнейшему рассказу.
– Откажешься тут… Прижали меня…
– Кто? За что? Милиция?
Козак знал, что в постсоветских странах не существует такого понятия, как «офис шерифа» – должностного лица, выбираемого самими гражданами и частично ими же финансируемого. Вместо полиции в некоторых странах еще сохранилась милиция, и она, используя свои полномочия и оружие, нередко сама совершает преступления вместо того, чтобы с ними бороться. На Украине эта проблема была и очень серьезная.
– Милиция… СБУ. Нашли взрывчатку, оружие, затрымали. Потом…
Козак отрицательно покачал головой – хватит спиртного.
– Пришел Ривкин, сказал, что все уладит. Сказал, что семье надо выезжать в США. Что ни мне, ни им тут жизни не будет…
– Когда это было? В каком месяце?
– В январе…
– Начало? Конец?
– Начало…
Козак прикинул – СБУ это служба безопасности Украины, что-то вроде местного КГБ. Получается, Охрименко задержали, потом пришел этот Ривкин и оказал помощь, быстро вытащил его из тюрьмы, переправил в Соединенные штаты семью…
– Сказали… сказали… надо будет в ментов стрелять… в ментов стрелять… я же не знал… я же не знал…
Дерьмо.
Похоже на совместную операцию украинской и американской разведки, направленную против государства Украина и тогдашних законных ее властей. Что за дерьмо…
Но, по крайней мере, у него появилась зацепка расследовать это дело. Конечно, его могут прикрыть, из соображений национальной безопасности, но могут и не прикрыть. Если ему удастся доказать, что группа агентов ФБР погибла от рук людей, которые имели действующие контакты с американской разведкой, которые, возможно, въехали в США с ведома и при помощи американской разведки, то это уже не замнешь. Убийство офицеров американских правоохранительных органов – это не замять.
По крайней мере, у него есть возможность дальше задавать вопросы.
– Вопрос, Охрименко… почему именно вы?
…
– Вы снайпер? Служили в армии? Почему они выбрали именно вас? Вы профессиональный стрелок?
– Да какое там… Деньги были… небольшие, но деньги. Увлекался охотой… потом стрелять практическую стрельбу стал. Это потом уже…
– Что – потом уже?
– Потом… снайпером стал.
– Где?
– На Востоке…
– Ясно. А пьете почему?
– Иначе не заснешь…
Такси не было, и надежды его поймать здесь – тоже.
Козак посмотрел по сторонам… никого. Побрел в том направлении, откуда приехал – возможно, удастся поймать машину, там есть дорога. Автостопом он никогда не ездил, даже когда был студентом… но все приходится пробовать в первый раз…
Слежки он не заметил. И не мог заметить. Американцы не были приучены опасаться беспилотников и не смотрели в небо. Обычно так следили они…
Машину он купил самым простым способом: спросил у портье гостиницы, где бы он мог купить машину. Машина обошлась ему в полторы тысячи долларов, и их ему пришлось отдать из собственного кармана.
Это была «Лада», русская машина, но украинской сборки, под названием «Богдан». Седан малого размера (по американским, конечно, меркам, у русских эта машина считалась средней) с совершенно непонятным дизайном, узкими дверьми, неудобными сиденьями, слабым мотором и коробкой-стиком, каждое переключение которой сопровождалось хрустом. Короче говоря, в США эта машина ушла бы долларов за пятьсот, если не меньше. Здесь она стоила втрое дороже, потому что не было альтернативы. Продавец сказал, что машина тринадцатого года, но, судя по звукам, которые издавал двигатель, это было, по крайней мере, сомнительно. Пока он был на активной службе в корпусе и мотался по базам за океаном, в США у него был подержанный семилетний «Хендай», который он приобрел буквально за бесценок – какой смысл брать более дорогую машину, если большую часть времени она просто стоит на стоянке базы? Он думал, что это самая дешевая и убогая машина, какую только можно найти, но теперь понял, что ошибался.
На этой машине он подъехал к временному зданию американского посольства. Как только он припарковал машину, на него наставили автоматы и приказали выходить с поднятыми руками и ложиться на землю.
Оказывается, именно в такие машины чаще всего местные партизаны закладывали кар-бомбы.
И Козак их понимал. Чтобы избавиться от этого дерьма, он и сам бы превратил ее в кар-бомбу – бомбу на колесах.
Кудроу он нашел на первом этаже, в столовой. Тот ел борщ – это местный свекольный суп с мясом и другими овощами, его едят со сметаной и салом, то есть жиром свиней. По меркам здоровой кухни – просто безумие, но здесь вероятность умереть от сердечного приступа, вызванного атеросклерозом, была меньше, чем от пули или взрыва кар-бомбы. Или просто пропасть без вести…
Козак тоже взял борщ. Сел за один столик с Кудроу…
– Что-то узнали? – спросил он, поглощая свой борщ.
– Немногое. Думаю, мистер Охрименко вполне достоин того, чтобы поехать в Соединенные Штаты.
– Отлично.
– У меня есть другой вопрос. Что такое Американо-украинский совет?
Кудроу недоуменно уставился на него.
– А это тут при чем?
– Просто услышал это от Охрименко. Он сказал, что этот Совет помог вывезти его семью в Штаты. Мне интересно, это законно?
Кудроу как-то натужно улыбнулся.
– Полагаю, что да, законно. У них есть адвокаты, знающие американское иммиграционное законодательство, только и всего. Этот совет создан здесь как совет украино-американской дружбы, с тем чтобы проводить наше влияние здесь, понимаете? С нашей стороны в этом совете заседают видные деятели украинской диаспоры в США, люди из Нью-Йорка, Чикаго. Они проводят стажировки в университетах США, рассказывают по нашу страну, помогают эмигрантам из Украины быстрее адаптироваться, берут их на работу. Видите ли…
Кудроу с сожалением посмотрел на остывающий борщ.
– Этот город важен для нас как бывший центр советского ракетостроения. Здесь сильная научно-техническая школа. Немало тех, кто работал на оборонную промышленность Советского Союза и знает, как делаются ракеты. Межконтинентальные баллистические ракеты. Обычный человек лет пятидесяти-шестидесяти, который торгует на базаре или получает пенсию менее ста долларов, может быть носителем информации и компетенций, за которые иранская или северокорейская разведка без вопросов выложит миллионы. Здесь уже ошиваются турки с непонятно какими целями, есть азербайджанцы, по крайней мере, это они говорят, что они азербайджанцы, но мы думаем, они иранские азербайджанцы и забывают об этом упоминать. Обстановку нужно держать под контролем. Для нас будет лучше, если этот пенсионер эмигрирует в США и будет получать там пособие, чем если он эмигрирует в Иран и через несколько лет ракета с ядерной боевой частью нацелится на Вашингтон. Есть очень умные ребята в университете, и если они эмигрируют в США, то так будет лучше и им, и США, и даже Украине. Так что эмиграция из этого города больше, чем просто эмиграция, и…
