— Фанатики… — прошептала я. — Страшные люди.
— Тише, он возвращается, — Зев вырвал у меня из рук листик и бросил его за прилавок, подстраивая всё таким образом, будто это Влад его обронил. Трактирщик вскоре вернулся с жестяным стаканом, над которым вздымалась пенная макушка эля.
— Благодарю Вас снова, — Зевлар принял кружку из его рук. — Скажите, Влад, у Вас случайно не останавливалась молодая девушка, черноволосая, называет себя Реной?
Влад встрепенулся, его лицо отозвалось на вопрос Зевлара сначала вскинутыми вверх, затем нахмуренными бровями и недоверчивым взглядом.
— За последние пару недель вы вдвоём — единственные молодые посетители в "Тихом месте", — уклончиво ответил трактирщик.
— Вы уверены? — Арвигго попытался добиться от него ответа, на что мужчина кивнул и отвернулся, затем быстро нагнулся за листиком. Мой спутник вернулся ко мне и разделил со мной кружку эля. Влад же всем своим видом показывал, что разговаривать с нами не желает.
— Итак, что мы имеем, — начал рассуждать Зев, когда мы вышли из таверны. — Местные жители, в том числе и владелец таверны, утверждают, что не видели никакой молодой девушки, однако её лошади, оставленная неподалёку, говорит об обратном. Значит, они все лгут.
— К тому же, помнишь, что Камелий говорил? Когда он сюда приехал, местные жители сжигали церковные книги, — припомнила я. — И этот листик… Наверное, что-то типа их нового "Завета". Это явно как-то связано с исчезновением Рены.
— И всё-таки что-то не складывается… Зачем кому-то похищать простую торговку тканями? — рассуждал Арвигго.
Мы завернули за угол таверны, чтобы не шататься по главным улицам и не привлекать лишнее внимание.
— Пожалуй, осталось заглянуть к ткачихе, которой Рена должна была доставить ткани, — озвучил свою мысль мой спутник. — Хотя, подозреваю, она скажет нам то же, что и все остальные.
У ткачихи был добротный двухэтажный бревенчатый дом. Окна за палисадником были плотно завешаны тёмной тканью, за которой еле виднелся бледный свет как от свечи. Мы взошли на высокое крыльцо и осторожно постучали в дверь, стараясь не обращать внимания на лопающуюся от лая собачонку, носившуюся вокруг дома. Дверь приоткрылась, до того, пока цепь на ней натянулась, и из полутьмы выглянула женщина в головном уборе, скрывающем седые волосы. Лицо, испещрённое морщинами, казалось осунувшимся и чересчур худым, о чём свидетельствовали впадины на щеках.
— Чего надо? — она буквально прошипела. Голос, глубокий и мощный, сильно контрастировал со внешностью.
— Вы — Бэ́лла, ткачиха? — спросила я, пока Зевлар пытался заглянуть в дом.
— Я, — она так и осталась стоять, напряжённо держа дверь.
— Рена Камелия должна была доставить Вам несколько свёртков ткани, — сразу перешла к делу, — от Виттона Камелия. Вы её видели?
— Нет! — резко ответила женщина. — Никто мне ничего не должен был доставить. Уходите!
Дверь захлопнулась перед нашими носами, а косматая собачонка завыла. Зевлар отогнал её несильным пинком.
— Да уж… — я ещё раз окинула взглядом дом ткачихи и задержалась на окнах. Чёрная льняная ткань, совсем новая…
— Мне кажется, Рена была здесь, — шепнула сопровождающему меня товарищу. — И ткань она доставила.
— Очень может быть, — Арвигго кивнул, проследив за моим взглядом. — Надо продолжать поиски.
Глава 45. Кровь в ночи
День постепенно клонился к вечеру. Мы с Зевларом прочесали всю округу, но так и не нашли следов пропавшей девушки. Казалось, чем дольше мы находились здесь, тем сильнее навлекали на себя недовольство жителей деревни. Нашему разочарованию не было предела, ведь это означало, что нам придётся остаться на ночь во враждебной местности…
Влад глядел на нас с ещё бо́льшим недовольством и подозрением, чем при первой нашей встрече, но, кажется, серебро, отданное за две порции капустного супа, эль и комнату на ночь, задобрило его, и владелец таверны уже не смотрел на нас, занимаясь своими делами.
Отужинав, мы удалились в нашу комнату — небольшое помещение, коих тут было всего четыре штуки. Сама комната представляла собой печальное зрелище: в узкий четырёхугольник вмещалась лишь небольшая кровать на маленьких ножках и шатающийся табурет у входа. На него-то мы и поставили нашу дорожную сумку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ничего, я видывал места и похуже, — Зевлар присел на кровать. — Да и ты уже ночевала на холодной неровной земле. Так что это даже неплохо.
— Да уж… — я присела рядом. — Другое дело в том, что нам двоим здесь надо как-то уместиться.
— Не волнуйся, потеснимся, — мужчина нежно мне улыбнулся. Его рука осторожно сжала мою. В полутьме, еле рассеиваемой горящей свечой на подоконнике, мы смотрели друг на друга. Я наблюдала за тем, как отблеск света освещает ровную тонкую скулу, линию носа с небольшим бугорком, уголок губ, обозначившийся в улыбке. Он улыбался, улыбался, глядя на меня.
— Я хочу, чтобы всё это поскорее закончилось, — опустила взгляд.
— Закончится. Очень скоро, — Зевлар сильнее сжал мою ладонь. — Давай ложиться.
Я кивнула, стянула с себя дорожный плащ, чтобы укрыться им, легла, поближе к стене. Зевлар задул свечу и пристроился рядом, плотно прижимаясь ко мне сильным и горячим телом… Дрожь пробежала по моей коже, задерживаясь где-то в низу живота. Его рука легла мне на талию, обдавая теплом, поправила заботливо на мне плащ. Мерное дыхание мужчины зазвучало у меня над ухом. Кажется, кровать всё же была слишком узкой…
Я забыла обо всём: о деле с Реной и Камелием, о Хранительницах и Дарине, о моём отце, о демоне… Всё это исчезло в тот момент, когда моя рука легла на руку Зевлара. Он еле слышно охнул, придвинулся ближе — хотя куда уж ближе! — прижался губами к моим волосам, кончику уха, а я не могла даже пошевелиться, лишь улавливала приятную дрожь, проходящую по телу. Наши руки сплелись, спустя пару мгновений я развернулась к нему, уткнувшись лицом в его грудь, и прошептала:
— Холодно…
Он без слов прижал меня к себе, плотнее укутывая в плащ. Я осторожно прикоснулась рукой к сильным мускулам, скрытым под одеждой. Мне нравилось касаться его, хоть это и усиливало приятную дрожь в теле, то и дело волнами пробегающую по спине. Зевлар улыбнулся, прошептав:
— Так теплее, Энара?
— Да, — я прикрыла глаза.
За дверью послышался шорох, сначала тихий, но постепенно его сила нарастала. Он перерос в какую-то возню, даже негромкие голоса. А потом всё затихло. Я ощутила ладонями, как Зевлар напрягся, а его мускулы затвердели. Он осторожно приложил палец к губам, показывая, чтобы я молчала, и потянулся за мечом, оставленным у изголовья кровати.
Что-то щёлкнуло, затем тишина. Дверь с громким скрипом отворилась. И в тот момент, когда тёмные фигуры, сливающиеся с чернотой ночи, вошли в нашу комнату, Зевлар ловко вскочил, выхватывая на ходу меч из ножен.
— Ljós!* — громко воскликнула я, поднимаясь. Яркий белый свет, сорвавшийся с моей руки, озарил всё помещение, и ужас ледяными когтями забрался мне под рубашку: их было около восьми человек, все одеты в чёрные мантии с капюшонами, скрывающими лица, а в руках держали кривые ножи, походившие на ритуальное оружие.
— Проклятье! — вскрикнул один; голос явно был мужской, хоть и очень высокий. — Эта тварь колдует! Убить её!
— Не советую вам этого делать, — Зевлар размял шею, всё ещё держа в руке меч, остриём направленный на врагов. — Мне бы не хотелось, чтобы здесь пролилась ваша кровь.
— Не бойтесь, братья, он всего лишь человек, не магическая тварь, — заговорил другой, теперь уже низким и хрипловатым голосом. — Все вместе забьём его.
— Здесь вы тоже ошибаетесь, — Арвигго принял боевую стойку, обхватив меч обеими руками. — Вы уверены, что хотите драться с бардом?
— Ха! — из толпы отделился один мужчина, довольно тучный, особенно га фоне остальных, чьи фигуры отличались худобой. — Да срал я на этих бардов. Слыхал, их давеча перерезали всех, как поросят молочных. Так что поди прочь, мужик, дай нам разобраться с этим колдовским отродьем.
