[…] Нынче утром сейчас обдумывал статью о непонимании христианства и иррелигиозности, которая должна предшествовать статье «К духовенству». «Главная причина зла или бедствий нашего времени». Такое должно быть заглавие*. […]
26 сентября 1902. Ясная Поляна. Здоровье хорошо. Оставил «Хаджи-Мурата», и нет охоты к продолжению «К духовенству», а как будто хочется писать художественное. Написал письмо Шмиту, посылаю деньги, и одному юноше, которому предстоит призыв.
За это время думал хорошо. Кое-что забыл.
1) Очень живо представил себе внутреннюю жизнь каждого отдельного человека. Как описать, что такое каждое отдельное «я»? А кажется, можно. Потом подумал, что в этом, собственно, и состоит весь интерес, все значение искусства — поэзии. […]
27 сентября 1902. Ясная Поляна. Ничего хорошего не писал, только нынче как будто втянулся в «Обращение к духовенству». Лева живет у нас, и мне чрезвычайно радостны добрые, простые отношения с ним. Написал письма неважные. Были интересные черниговские посетители — один желает отказаться от воинской повинности. Написал. Здоровье хорошо. Хорошо и душевное состояние. Чувствую спокойно близость смерти. В книжечке ничего нет. Завтра, должно быть, закончу дневник.
29 сентября 1902. Ясная Поляна. Очень хорошо себя чувствую. «К духовенству» не ладится. И хочется, и много есть что сказать, а не вяжется.
[…] Кончаю эту тетрадь. Два года и четыре месяца. Много пережито, и все хорошее. Да, еще хотел записать:
[…] 2) Как радостно замечать в себе свободные, бессознательно почти совершаемые поступки, которые прежде были делом усилия. Ничто так не показывает роста, как заметка на стене.
6 октября 1902. Ясная Поляна. Вчера начал поправлять и продолжать «Фальшивый купон». Все пишу «К духовенству». Слабее, чем я ожидал. Был Горький и Пятницкий. Эпиктет говорит: укрепляй в себе довольство своею судьбой. С этим все победишь.
29 октября 1902. Ясная Поляна. Недели три болею печенью. Все поправляю «К духовенству». Кажется, кончил или близок к этому. […]
Нынче 4 ноября 1902. Ясная Поляна. За это время важное: суд Афанасья*, арест Новикова*, смерть матери Михайлова и приезд Петра Веригина. Записать много есть чего. Запишу сейчас то, что думал:
1) Читаю «Postscriptum de ma vie», V. Hugo*. Об infini[36] он расписывает расстояния звезд, быстроту, продолжительность времени и что-то в этом видит величественное. Меня никогда это не озадачивало, не пугало, я всегда видел в этом недоразумение и никогда не признавал реальности этих страстей величин пространства и времени.
[…] 3) Сознание стоит, события жизни движутся через него, а нам кажется, что движется сознание, как облака, бегущие мимо луны.
4) Эгоизм — сумасшествие. Сумасшествие — эгоизм.
5) Люди хотят свободы и для достижения ее входят в рабство учреждений, из которого никогда не выходят и не выйдут.
6): 1) Сознать христианскую истину — это первая ступень; 2) это попытка сейчас осуществить ее в жизни; 3) негодование, озлобление на врагов истины; 4) отчаяние; 5) попытки примирения; 6) все в себе, перед богом, не заботясь о последствиях. То же записано иначе:
1) Восторг познания истины.
2) Желание и надежда сейчас осуществить ее.
3) Разочарование в возможности осуществить ее в мире, надежда осуществить ее в своей жизни.
4) Разочарование и в этом, и отчаяние.
5) Все для души, не заботясь о последствиях.
(Это программа драмы.)*
[…] 8) Читая Мережковского об Эврипиде, я понял его христианство. Кому хочется христианство с патриотизмом (Победоносцев, славянофилы), кому с войной, кому с богатством, кому с женской похотью, и каждый по своим требованиям подстраивает себе свое христианство*. […]
Нынче 30 ноября 1902. Ясная Поляна. Хотел записать многое, но поправлял об отдельности и запоздал. Здоровье хорошо. Рад, что не перестаю думать о смерти и чаще прежнего в жизни вспоминаю о своем отношении к пославшему. Много есть что записать, и недурное. Кончил легенду*, взялся опять за «Хаджи-Мурата», и должно быть, е. б. ж., завтра кончу. […]
11 декабрь 1902. 1) Мы знаем, что без физических усилий мы ничего не достигнем. Почему же думать, что в области духовной можно достигнуть чего-либо без усилия.
2) Любовь настоящая есть только любовь к ближнему, ровная, одинаковая для всех. Одинаково нужно заставить себя любить тех, которых мало любишь или ненавидишь, и перестать слишком любить тех, которых слишком любишь. Одно не дошло, другое перешло линию. От того и другого все страдания мира. […]
13 декабря 1902.
1) Напрасно думают критики, что движение интеллигенции может руководить народными массами (Милюков)*. Еще более напрасно думал бы писатель сознательно руководить массами своими сочинениями. Пусть только каждый приводит свое сознание в наибольшую ясность и жизнь в наибольшее соответствие с требованиями этого сознания.
2) Если на вопрос: можете ли вы играть на скрипке? вы отвечаете: не знаю, я еще не пробовал, то мы сейчас же понимаем что это шутка. Но когда на такой же вопрос: можете ли вы писать сочинения? — мы отвечаем: «может быть, могу, я не пробовал», — мы не только не принимаем это за шутку, но постоянно видим людей, поступающих на основании этого соображения. Доказывает это только то, что всякий может судить о безобразии бессмысленных звуков неучившегося скрипача (найдутся такие дикие люди, которые найдут и эту музыку прекрасной), но что нужно тонкое чутье и умственное развитие для того, чтобы различать между набором слов и фраз и истинным словесным произведением искусства.
1903
6 января 1903 г. Я теперь испытываю муки ада. Вспоминаю всю мерзость своей прежней жизни, и воспоминания эти не оставляют меня и отравляют жизнь*. Обыкновенно жалеют о том, что личность не удерживает воспоминания после смерти. Какое счастие, что этого нет! Какое бы было мучение, если бы я в этой жизни помнил все дурное, мучительное для совести, что я совершил в предшествующей жизни. А если помнить хорошее, то надо помнить и все дурное. Какое счастие, что воспоминание исчезает со смертью и остается одно сознание, — сознание, которое представляет как бы общий вывод из хорошего и дурного, как бы сложное уравнение, сведенное к самому простому его выражению: х = равно положительной или отрицательной, большой или малой величине. Да, великое счастие уничтожение воспоминания, с ним нельзя бы жить радостно. Теперь же с уничтожением воспоминания мы вступаем в жизнь с чистой, белой страницей, на которой можно писать вновь хорошее и дурное.
5 февраля 1903. Ясная Поляна. Месяц не писал. Болел два месяца и теперь болен. Сердце слабо. И это хорошо. Очень живо напоминает о близкой смерти. За это время больше всего был занят своими воспоминаниями. Понемногу подвигаюсь. Но до сих пор — нехорошо. Еще начал писать послесловие [к обращению] к рабочему народу, но не подвигаюсь. Занят тоже философским изложением истинной жизни. Неужели я заблуждаюсь. Очень уж ясно я чувствую, что тут есть что-то новое и полезное.
Нынче 12 февраля. Ясная Поляна. Все сердце слабо, но силы понемногу прибавляются. Послесловие все не годится. В воспоминаниях немного подвинулся. Философское изложение жизни все не уясняется. […]
20 февраля 1903. Ясная Поляна. Здоровье немного лучше. Второй день езжу кататься. Не работается. Нет охоты.
Вчера получил статью Поссе об обращении «К рабочему народу». Очень они огорчены. Явно они загипнотизированы, верующие в теорию, не выдерживающую критики*.
1 марта 1903. Ясная Поляна. Читал статью Мечникова опять о том же: что если вырезать прямую кишку, то люди не будут более думать о смысле жизни, будут так же глупы, как сам Мечников. Нет, без шуток. Мысль его в том, что наука улучшит организм человека, освободит его от страданий, и тогда можно будет найти смысл — назначение жизни. Наука откроет его. Ну а как же до этого жить всем? Ведь и жили уже миллиарды с прямой кишкой. А что как, по вашей же науке, солнце остынет, мир кончится до полного усовершенствования человеческого организма? К чему же было огород городить.
Здоровье лучше — тверже, но ничего не работаю. Софья Андреевна в Москве. От Маши нет писем. […]
9 марта 1903. Ясная Поляна. Здоровье шатко, приближаюсь к смерти. И спокойно. Душевное состояние очень хорошо — добро. Написал вчера письма. Прекрасная философская статья поляка*. […]
11 марта 1903. Ясная Поляна. Все пишу определение жизни и все недоволен. Писал третьего дня, и опять надо переизложить. Но прежде, чем это сделать, хочу записать отрывочные мысли этого времени.
