не угрожало.
– Но…
– Все! – оборвала Ронда, положив руку на эфес неизменной сабли на поясе. Кристина видела ее выступление в первой части представления и теперь не сомневалась, что клинок там не просто ради красоты или штриха к образу; Ронда виртуозно жонглировала саблями. – Если вы будете слишком много знать, то испортите впечатление зрителям, они почувствуют фальшь. Все должно быть по-настоящему.
С этими словами Ронда похлопала Кабара по щеке, причем, похоже, ощутимо, потому что тот едва заметно поморщился, и ушла.
– Слышали? – Метатель ножей обвел взглядом находящихся неподалеку циркачей «Колизиона». – Да знаю я, что слышали. Все понятно? Выступаем как обычно. Будем готовы к вмешательству в наши номера «Обскуриона».
– Вмешательству? – не удержалась Кристина. – Да они, похоже, собираются устраивать смертельные номера, чтобы завести публику, и именно мы будем расходным материалом!
Кабар полоснул по ней злым взглядом.
– Джордан наверняка знает, что делает. И мы будем делать, как он сказал, ясно вам? Риона! – повысил он голос, найдя взглядом свою ассистентку. – А ну пошла ко мне!
Кристину передернуло. Какое отвратительное обращение! Он словно собаку подзывает! Она заранее сочувствовала подруге; сейчас метатель ножей отыграется на ней за свое уязвленное самолюбие. И хуже всего, что сделает это прямо во время представления, когда не будет никакой возможности ее защитить!
– Ты как? – раздался позади голос Фьора.
– Нормально, – ответила Кристина, оборачиваясь.
Фаерщик был уже в своем «гавайском образе»: с лентами с бахромой выше локтей и в саронге с ярким принтом, повязанном на бедрах. Кожа на груди и руках блестела, словно начищенная медь, а царившая за кулисами полутьма создавала игру теней, которые ярко подчеркивали рельеф мышц, и словно подсвечивала татуировки – этакий естественный фотошоп. Кристина уже не раз видела Фьора на арене, но так близко – еще никогда. Зрелище оказалось на удивление впечатляющим и в некотором роде заставило Кристину посмотреть на фаерщика по-новому. И она сама даже немного презирала себя за это. Что в нем изменилось, кроме того, что он снял одежду? Ничего! А она ведется на «обертку»! То есть делает ровно то, за что всегда осуждала других.
Но «обертка» была уж очень хороша…
Кристина покраснела.
– Тебе не холодно? – спросила она, пытаясь отвлечься и разрядить напряжение.
– Я привык, – пожал плечами Фьор, отчего тени задвигались, еще больше подчеркивая рельеф на груди, а узор татуировок ожил. Эффект вышел неожиданно гипнотический и завораживающий. «Да хватит уже пялиться!» – сурово выговорила себе Кристина, но так и не смогла отвести глаз от тату.
– Они все настоящие? – спросила она, кивнув на татуировки – и потому, что ей действительно было интересно, и потому, что это как бы объясняло: она пялится вовсе не на Фьора, а на узоры на его теле.
Фаерщик медленно кивнул, а потом, заметив, что Кристина слегка дрожит, спросил:
– Замерзла? Или нервничаешь?
– Еще бы ей не нервничать! – колко бросила проходившая мимо Джада. – Выходить без дара на арену и выглядеть жалко и ничтожно перед сотнями зрителей? То еще удовольствие!
– Лучше беспокойся о своем номере, – тут же ответила Кристина – и сама удивилась тому, что, кажется, впервые сразу же среагировала на агрессивный выпад. Раньше бы она промолчала. Но то была Кристина, а сейчас она – Крис. Ну, или, во всяком случае, постепенно ею становится, и ей нравится эта перемена. – Арена чужая, оборудование незнакомое, город высокого уровня сложности, а тут еще и Джордан со своими предупреждениями… Мало ли что может случиться!
Джада прищурила русалочьи глаза и послала девушке убийственный взгляд.
– Со мной ничего не может случиться, потому что я – лучшая в своем деле, – заявила она с той железобетонной уверенностью, которой втайне завидовала Кристина; ей-то приходилось регулярно пропалывать грядку уверенности в себе на предмет постоянно вырастающих сорняков-сомнений. – И единственная причина, по которой что-то может пойти не так, – это если кто-то специально решит вставить мне палки в колеса. – Красивые зеленые глаза прищурились и полоснули острым взглядом. – А я очень, очень не советую это делать.
Кристина лишь передернула плечами. Можно подумать, она собиралась портить номер конторсионисток! Очень ей это нужно!
– Нас поставили ближе к концу, – напомнил о себе Фьор, когда Джада, грозно сверкнув напоследок глазами, ушла. – Так что можешь спокойно посмотреть почти все второе отделение, я приду за тобой, когда подойдет наша очередь.
– Мы так и не обсудили, что я должна делать, – спохватилась Кристина. – И уж вообще молчу про репетицию.
– Да нечего там репетировать. Я выведу тебя на арену и поставлю в нужное место. Твоя задача – не сходить с него, что бы ни происходило.
– Поняла. А что еще?
– Еще – выглядеть красиво, – улыбнулся Фьор. – Впрочем, с этим тебе и стараться не надо…
Походя брошенный комплимент неожиданно сильно согрел. Никто еще не говорил Кристине, что она красивая. Даже Мануэль. И сколько ни убеждай себя, что внутренняя красота важнее, все же приятно, когда внешность тоже привлекательная. Особенно если при этом ты не так уж уверена в собственной внутренней красоте.
– …А я позабочусь обо всем остальном, – тем временем продолжал Фьор. – Можешь немного подвигаться под ритм, он там довольно простой и… первобытный. Ну, да ты не раз слышала. Сумеешь?
Кристина вспомнила тренировки по плаванию и групповые номера. Для отработки программ, исполнявшихся в бассейне, приходилось немало тренироваться на полу; к ним приглашали инструкторов по гимнастике и даже танцоров-хореографов. Вот и пригодятся ей эти навыки.
– Да, – ответила девушка, стараясь унять внутреннюю дрожь. – Да, – повторила с нажимом она, словно твердость, с которой будут сказаны эти слова, повлияет на грядущие события. – Смогу.
Снаружи, за кулисами, заиграла музыка и погас свет: начиналась вторая часть представления. Кристина выглянула сквозь щелку занавесей. Слишком много мерцания в зале. Слишком много зрителей осталось по-прежнему на краю… По какому принципу происходят удаления в цирке? Из расчета «один к одному»? Один артист за одного замененного фамильяром зрителя? Если так, плохо их дело, они лишатся половины цирка.
«А что, если Джордан привез нас сюда именно для этого? – буквально пронзила ее внезапная мысль. – Что, если он предвидел массовые удаления и заранее позаботился о том, чтобы прихватить с собой жертвы? Потери понесем мы, а «Обскурион» останется целехоньким?»
Вслед за этой версией, которая была не более чем догадкой, пришла необъяснимая уверенность, что именно так все и есть, именно для этого Джордан все и подстроил.
Вместо того чтобы испугаться, Кристина разозлилась. Ну уж нет, она не позволит какому-то самоуверенному, невесть что о себе возомнившему загадочному директору уничтожить ее цирк! «Колизион» хорош именно таким, какой он есть, и им не
