Рассеянные лучи пачкали руки, окрашивая их в цвет старого бетона, я ускорял шаг. По стенам бежали тонкие трещины, они шуршали, создавая на мертвенных стенах рельеф. Я повращал головой, ожидая увидеть какие-нибудь элементы управления, но ничего подобного не обнаружил. Запах был очень силен – мокрый, но холодный, с каким-то мускусным привкусом. Внезапно я понял, что этот привкус – мой пот. Я вспотел, как последняя скотина. Трещины на стене начали иссякать, уползая вперед намного быстрее, чем мог двигаться я. Они от чего-то убегали.
«Нечто».
Я вздрогнул. Объективно бояться было нечего, но я боялся, это раздвоение личности создавало эффект, похожий на укачивание. Стар не просто рисовала виды, она заряжала готовые ответы. Я провел руками по одежде, пытаясь отыскать оружие, и обнаружил крупный нож. Большой стальной нож с зазубренным лезвием отражал слабый свет коридора. В нем не было нарочитой идеальности уровней, к которым я привык. Там все носило на себе следы стилизации, когда подчеркнутое совершенство выдавалось за шик. Этот же нож с любой точки зрения был настоящим. Он издавал звук, когда я метнул его в пол, он взрезал землю и тупился о стены, нагревался от руки, запотевал от дыхания. Мне не удавалось обнаружить в нем изъян, и я сделал порез на руке, не особо заботясь об его глубине. Ладонь отозвалась резкой болью, кожа треснула – и раскрылась кровавым ртом, из которого потекла алая жидкость. И в этот момент я оторопел, потеряв грань между ложью и правдой, представив, что со мной могут сделать твари, чьи голоса я слышал еще недавно. Ведь я все почувствую, словно наяву, а тогда какая разница между синтетикой и Тиа-Сити, верно? Время сгустилось, сквозь него пролетела капля крови, жирно шлепнувшись о землю. Я услышал шарканье множества ног, шорох влекущихся тел, уродство которых мне не хватало фантазии представить…
Выход был очень неприятным, но исключительно потому, что такая быстрая смена планов плохо укладывалась в голове. Словно после приема веществ, когда прочные и толстые стены начинают просвечивать и пропускать внутрь обитателей изнанки. Я не чувствовал облегчения, потому что подозревал, что окружающая меня сейчас оболочка тоже легко может прогнуться.
– Что ты видел? – Я даже не сразу понял, что это Гарри.
– Почему я не мог выйти?
– Это не было запланировано, – пожала плечами Стар. – С нормальной «вилкой» этой возможностью руководит сценарий игры, а я написала выход после появления монстров.
– То есть теоретически я мог встретиться с ними…
– Они бы тебя высосали, – бесхитростно кивнула она.
Всего за пять минут рыжая набросала этот ролик, и мы с Гарри вполне могли в нем застрять. Не слишком изобретательный, однако убедительный бэд-трип. Стоило бы спустить ее с лестницы, но священника обуревали честолюбивые планы по захвату Среды.
– Что еще ты можешь? – Гарри накинул что-то и развалился в кресле, закинув ногу на ногу.
– Все.
Рыжая застенчиво улыбнулась. Священник спросил про «петлю», Стар ответила, что могла бы быстро нарисовать такую, но проще зайти на «Утро Сэма», если хочется попробовать. «Петля» – это многоуровневое пробуждение, каждый последующий уровень которого является всего лишь ступенью к еще одному. Самый простой пример – когда просыпаешься, чувствуешь облегчение, потом понимаешь, что это тоже всего лишь сон, просыпаешься, а там… Экстремальное развлечение для дикарей вроде бывшего священника.
– Ты обдолбана, – Гарри запустил в нее комком одежды.
– Революция неотделима от наркотиков. Изменение внешней среды меняет образ жизни лишь незначительно, основная революция должна произойти в сознании. Грубо говоря, любая идея – это заражение. Вещества запрещали не потому, что они приносили вред организму, а потому, что управлять человеком, погрузившимся в себя, невозможно, – Стар забавлялась.
Футболка висела на ней, как на вешалке, но когда она изгибалась и опиралась головой о руку, это выглядело грациозно.
– Чепуха. Женские софизмы. Наркотики давно легализовали, потому что они приносят деньги, – дразнил ее Гарри.
– Ничего из того, что может вызвать фатальные последствия, так и не разрешили. А спидеры имеют в качестве побочного эффекта не только сужение сосудов, но и повышенную внушаемость. Чувствительность к скрытым рекламным слоям в играх.
– А что ты скажешь о «братьях»? Они дохнут на улицах Тиа-Сити. Это модно.
Некоторое время они занимались словесным фехтованием, а затем рыжая рассказала про наркотические войны. История вполне могла быть выдумкой, но звучала достаточно неправдоподобно, чтобы оказаться реальной.
Наркотические войны – противостояние последователей Дока С. Мейерса и представителей Корпорации. В тот момент, когда Среда только начала завоевывать свои позиции, для многих было непонятно, почему они должны тратить огромные суммы денег на оборудование, позволяющее подменять жизнь. Корпорация упирала на то, что это самый безобидный и красивый способ достичь мечты, самое удачное развлечение для всех, возможность дать любому то, что он желает. Многие попробовали Среду, но одновременно многие осознали и то, во что сулят вылиться ежемесячные обновления, железо и ключи для доступа, так что у Корпорации появились враги. Однако никто из недовольных не мог предложить ничего взамен. Не было концепции, которая могла бы удовлетворить желающего забыть об убожестве окружающего лучше, чем Среда. Тогда на сцене появился Док, заявивший, что попадать в иную реальность можно гораздо проще и, что самое главное, на порядки дешевле.
После войны контроль над оборотом наркотиков отсутствовал. До этого просто никому не было дела, а потому альтернатива, предложенная Мейерсом, многих заинтересовала. Именно он стал популяризатором фенэтиламинов, мескалина, ЛСД и других подобных средств для расширения сознания. Зачем покупать станцию, очки, еще какую-то чушь, если улететь можно, вынюхав дорожку порошка? Эта логика красивого минимализма быстро нашла своих приверженцев. После войны моральный контроль ослаб, да и обществом эту разнородную кучку выживших можно было назвать с трудом. Мейерс приложил все силы своего убеждения, чтобы доказать, что психоделики не наносят вреда телу, хоть и требуют разумного использования, а потому являются идеальным вариантом отдыха и духовного просветления. Он создал свой вариант религии, которая давала возможность приблизиться к богам с помощью химической стимуляции.
Сила его убеждения была так велика, что в Тиа-Сити сформировалась крупная группа последователей Дока. Они открыто игнорировали новинки Корпорации, контролирующей город, и вели пропаганду против участия в играх, выставляя их полной бессмыслицей. Это продолжалось слишком долго, и спустя некоторое время Док С. Мейерс таинственно исчез. Лишившись предводителя и идеолога, тысячи наркоманов полностью потеряли над собой контроль, и психоделическое сопротивление погибло. Некоторые старики, высохшие и жилистые джанки в трущобах, все еще помнили Дока С. Мейерса, но это исключения из правила. Корпорация перестала отрицать наркотики, искусно передвигая полюса, и в конце концов просто совместила их. Допинг стал восприниматься как добавка к электронным приключениям.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
