обратно. Весь мой страх. Все мои тревоги. Все мои сомнения.
Я чувствую себя защищённой.
— Я не отдам тебя ему. Я не позволю, чтобы твой последний вздох был в руках грёбаного монстра. Совершив эту ошибку однажды, ты можешь быть уверена, что больше этого не повторится.
И эти слова.
Да.
Эти слова.
Они звучат в моей душе.
Глава 15
Кода
Тогда
— Какого хрена ты здесь делаешь, Кода? За тобой могли следить, — шипит Брэкстон, оглядывая сады реабилитационного центра, как будто в любой момент кто-то может выйти и вышибить ему мозги.
Меня бы это не удивило.
Я не уверен, как мне удавалось не высовываться всю последнюю неделю, ожидая, когда будут готовы наши поддельные личности. Я доверяю незнакомцу, потому что он может кому угодно рассказать, где я, и всё, что им нужно будет сделать, это связаться со мной, чтобы узнать, где Брэкстон. Это риск, я знаю это больше, чем кто-либо другой, но я должен пойти на этот риск.
Ради моего брата.
Ради его жизни.
— Я был вынужден приехать сюда. Хочу, чтобы ты знал, что всё изменилось. Я не могу тебя от этого избавить, Брэкстон.
Его глаза расширяются, и на секунду я вижу в них панику. Чистый ужас. Эти люди пугают его гораздо больше, чем он когда-либо показывал. Он знает, что это опасно. Он знает, что, если его поймают, он умрёт медленной и мучительной смертью. Я бы тоже испугался. Чёрт возьми, я чертовски боюсь. Боюсь за него. Боюсь за себя. Боюсь за всех, кто в этом замешан. Потому что, если я вытащу нас из этого — это будет настоящим чудом.
— Ну и что? Я просто умру? Ты собираешься позволить им, чёрт возьми, убить меня? — выпаливает он, сжимая кулаки, с сердитым выражением лица.
Я перегибаюсь через стол.
— Не смей, блядь, так со мной разговаривать. Я единственный человек, который на твоей стороне, и я не позволю тебе переживать всё в одиночку. Что я собираюсь сделать, так это попытаться увести тебя от этого. Я не могу ничего изменить. На тебе мишень, брат, и, блядь, крупная. Не важно, убью ли я всех ублюдков, работавших на того придурка, они позаботятся о том, чтобы ты был мёртв. Убийство — явный признак этого. Тебе нужно бежать. Единственный выход.
— Я не могу убежать, — говорит он, проводя пальцами по волосам, в его глазах читается страх. — Не могу, чёрт возьми, убежать, Дакода. Они выследят меня. Найдут и убьют.
— Нет, если я смогу вытащить нас отсюда под совершенно новой личиной. Это значит уйти из этой жизни, от всего, от каждого человека, которого ты знаешь. Значит уехать куда-нибудь чертовски далеко, залечь на дно как минимум на пять лет и никогда не возвращаться.
Его глаза встречаются с моими.
— И ты думаешь, это сработает? Думаешь, я могу просто исчезнуть? Эти люди знают, как находить людей. Они нас выследят.
— Может, так и будет, а может, и нет.
— Я, блядь, кинул их, — лает он, хватаясь за лицо. — Бегство меня не спасёт, я покойник.
— Ты, блядь, покойник, если останешься. В любом случае, ты, скорее всего, мёртв. Этот способ даёт тебе долбанный шанс.
— Что, если я инсценирую свою смерть? Это возможно, люди делают подобное постоянно.
Я пристально смотрю на него.
— Чтобы сделать что-то подобное, нужно чертовски много планировать. Поверь мне, я думал об этом. Но у нас нет времени. Эти люди идут по твоему следу, и скоро они тебя найдут. Лучший шанс, который у нас есть — это сбежать. Оставить оружие там, где оно есть, его найдут и перепродадут. Без сомнения, они всё ещё хотят заполучить твою голову, но, возможно, это успокоит их настолько, что они снимут мишень. Затем мы будем иметь дело всего с одним грёбаным монстром.
Брэкстон качает головой.
— Я не думаю, что мы сбежим от этого, Дакода. Если каким-то грёбаным чудом мы всё-таки выберемся за пределы штата, всё, что им потребуется, — это узнать имя человека, который выдал тебе новые документы. Оттуда они будут следить за нами.
— Возможно, а может быть, он будет отрицать, что когда-либо видел меня. Он казался хорошим человеком. Семьянином. Не думаю, что он создает проблемы.
— Ты наивен! — он рычит, заставляя медсестру обернуться и уставиться на нас.
Он выдавливает из себя улыбку и машет рукой.
Она изучает нас несколько мгновений, затем поворачивается обратно.
— Послушай, — шиплю я, перегибаясь через стол так, что оказываюсь прямо перед его лицом, — ты сам вляпался в эту историю. Я всего лишь пытаюсь, изо всех сил, на хрен, вытащить тебя из неё. Если ты не примешь мою помощь, ты умрёшь в ту же секунду, как тебя найдут. Это единственная надежда, возможно, она чертовски мала, но это всё, что у нас есть. Либо ты со мной, либо нет. Если нет, я забираю свое барахло, меняю имя и отваливаю подальше от всего этого. Один. Каков твой выбор, Брэкстон?
Он пристально смотрит на меня, его глаза горят яростью.
— У меня нет грёбаного выбора, не так ли? Я в любом случае погибну, но, по крайней мере, у меня будет больше времени, если я воспользуюсь твоим планом.
Я понимаю его колебания и страх. Чёрт возьми, я действительно его понимаю. Вероятно, он прав. Есть большая вероятность, что нас найдут. Я даже подумывал о том, чтобы обратиться к копам, поделиться информацией, запороть им операцию в обмен на нашу безопасность. Но, опять же, это рискованно. Есть большая вероятность, что Брэкстона посадят, но его всё равно убьют.
Полицейским доверять нельзя.
Большинство из них подкуплены.
Кто-то, где-то дал бы информацию, и нас бы нашли. Деньги решают всё, а у таких людей, как этот Шанкс, есть грёбаные деньги. Они у них есть, и на них работают люди во всех областях, включая полицию.
Я не могу рисковать.
Единственные два человека, которым мне нужно знать об этих изменениях, — это Брэкстон и я.
И человек, который изготовил нам поддельные удостоверения личности.
Один человек. Только об одном человеке нужно беспокоиться.
Мне именно так и нужно.
— Нравится тебе это или нет, у нас есть только один выбор. У нас есть неделя, пока не будут готовы новые документы, а до тех пор ты остаёшься здесь. Пока никто не знает, где ты, — ты в безопасности. По крайней мере, пока. В конце концов, они узнают, что ты приходил сюда, и придут за тобой. Остаётся только надеяться, что у нас
