предоставлял Конде самую точную и последнюю оценку хода кампании, насколько бы отрезвляющей она ни была. Они переживали переломы и прежде, и одерживали верх. Он стряхнул с себя изнуренность и сомнения, и снова всецело доверился Даймё Конде.
- Милорд, - проговорил Такено, поднимаясь по короткой лестнице. Он не ждал ответа, но хотел известить Конду о своем присутствии. Даймё становился все более отстраненнее, и чем больше времени он проводил в общении со своей ценностью, тем меньше, казалось, интересовался внешним миром.
Такено достиг двери на вершине лестницы. Он взял себя в руки, открыл дверь, и позвал еще раз.
- Милорд. Я принес новости с фронта на границе с разбойниками.
Старый солдат видел Конду сквозь дверной проем. Тот стоял у дальней стены комнаты на коленях перед массивным пьедесталом спиной к Такено. Грубый каменный диск парил над пьедесталом, отбрасывая резкое белое сияние и дымясь, словно его только что вынули из кипящего котла. Конда ежедневно часами купался в его сиянии, вдыхая этот дым. Когда он клал руку на диск, сияние переходило на него, окружая его тело, словно диск и правителя окатывала одна энергия.
Такено знал, что на лицевой стороне диска были выгравированы очертания зародыша дракона, но старался не смотреть на него. Это всегда вызывало в нем дрожь, что постоянно раздражало Конду. Такено присутствовал здесь той ночью, когда Даймё создал эту вещь с помощью ритуала, требующего поддержки таинственного мага соратами и верховного волшебника из Минамо. Такено сделал бы все ради своего повелителя, но он молился, чтобы Конда никогда не попросил его вспомнить ту кошмарную ночь.
Генерал все еще верил Конде, когда Даймё объявил, что это действие в конечном итоге приведет к спасению всей Камигавы. Такено также еженощно молился о скорейшем наступлении этого спасения, пока в королевстве Даймё еще осталось, что спасать.
- Даймё Конда, - громко сказал он. Хоть он был стар и с трудом дышал, в его голосе все еще звучало достаточно силы, чтобы повелевать вниманием тысячи человек, собравшихся для битвы.
Конда поднял голову. Он не повернул лицо к генералу, но произнес, - Ахх, Такено. Мне стоит лишь подумать о тебе, как ты уже здесь. Йосей прекрасен. Не так ли?
- Да, милорд. Люди каждый день воспевают хвалебные песни Утренней Звезде и Вам. С того дня, как Вы призвали его, у нас почти нет жертв от нападений ками.
- Прекрасно. Волшебники Минамо уже последовали моему совету и призвали собственного дракона: Кейгу, Звезду Волн, она сестра Йосея среди духовных драконов. Это часть моей новой кампании против других ками – мёдзин, возможно, великие, но они не настолько грозные, как драконы хранители самой Камигавы.
Такено медленно кивнул. – Превосходная стратегия, милорд.
- Я должен найти способ призвать остальных, - сказал Конда, - хранителей Дзюкай и Сокензан. Возможно, даже темного духовного дракона Такенумы можно склонить к объединению ради нашей цели.
Даймё встал, проведя рукой по каменному диску, затем повернулся к Такено. Генерал поклонился, воспользовавшись поклоном, чтобы избежать взгляда в глаза Конде.
Такено не понимал связи между Кондой и каменным диском, и она ему была безразлична, но было очевидно, что ритуал, создавший это сокровище, также наделил правителя полу-божественными силами. С той самой ночи, когда родилась Мичико, и драгоценность была вытащена из какуриё, глаза Конды поразил пугающий дрейф, и его зрачки с тех пор беспрерывно плавали из стороны в сторону в его глазницах. Он также испытывал вспышки прилива невероятной силы и демонстрировал знания о событиях из отдаленных точек мира.
В своих самых сокровенных мыслях, Такено презирал каменный диск. Для него и солдат его армии Конда был божественен и без этих магических даров. Силы личности Даймё и умения его воинов было более чем достаточно для объединения нации – принуждение духов скрепить это единство было ненужным в лучшем случае, и грубым в худшем.
Конда направился к нему, все еще сверкая силой каменного диска. Его глаза медленно плавали взад, вперед, по мере его приближения к Такено.
- С чем ты явился, Генерал? Я вызывал тебя?
Такено поклонился еще раз. – Нет, милорд. Я пришел доложить о тревожных убийствах охранников на границе гор Сокензан.
- Ах. Докладывай.
- Милорд, командующий корпуса, расположенного на границе, докладывает, что Годо применил новое мощное заклинание, которое, по всей видимости, либо усилило холод, либо препятствует нашим солдатам сохранять тепло. Мы потеряли почти десятую часть наших сил из-за погодных условий, которые сильно ухудшились по отношению к нормальному своему состоянию в этом регионе. Разбойники остаются на виду, но не предпринимают никаких агрессивных действий. Они просто наблюдают и ждут, пока наши солдаты замерзают насмерть.
Конда нетерпеливо отмахнулся. – Вышли им больше зимнего снаряжения, - сказал он.
- У этих смертей есть… более тревожные аспекты, милорд. Большинство погибших солдат по необъяснимым причинам покидали свои посты перед тем, как замерзнуть. Стражи пропадали, после чего их находили мертвыми вдали от мест, где им предписано было находиться. Патрульные, оснащенные с учетом морозных условий, умерли полностью одетыми, их тела были разбросаны невдалеке друг от друга.
Конда смерил Такено своими странными глазами. – Похоже на проблемы с дисциплиной. Они забыли основы ведения войны в зимних условиях? Скажи им жечь больше костров и держаться близ них.
- Милорд, - сказал Такено. – Есть также неподтвержденные донесения … слухи … что ваша дочь была замечена на границе. Одного ее вида достаточно, чтобы храбрейшие и самые дисциплинированные солдаты бросились в любую опасность, ради ее спасения. Тем временем, количество жертв растет, не взирая ни на какие меры, а с ним стремительно падает боевой дух солдат.
Конда взревел, и голос его был груб и настойчив. – Моя дочь, - сказал он, - в башне, не более чем в трех этажах под нами. Неужто я так смешон среди моих собственных солдат, что они полагают, я смогу потерять свою дочь дважды за один и тот же год?
- Конечно, нет, милорд. Командующий опасается, что Годо использует двойника, чтобы выманить Ваших верных воинов в засаду, оглушить их, и оставить замерзать на морозе.
- Моя дочь однажды сбилась с пути. Она не опозорит меня так еще раз. И меня не будет водить за нос этот пес санзоку.
- Милорд, - сказал Такено. Он нервно сглотнул. – Сегодня утром охранники, выставленные у двери Вашей дочери, доложили, что ее комната пуста. Они не видели, чтобы она ее покидала. Несмотря на многочасовые
