вы, ребята, прячетесь в кладовке?
Я убираю руку и бесстрастно наблюдаю, как Дойл падает на пол за мгновение до того, как Обри с любопытством распахивает дверь.
Дойл выпрямляется и поворачивается к ней со странной ухмылкой на лице.
— Обсуждаем цвета для торжественного открытия. Я думаю о фуксии и ярко-фиолетовом.
Слова «только через мой труп» подступают к горлу, но я каким-то образом проглатываю их и впиваюсь в него острым взглядом, искренне подумывая о том, чтобы сбросить его в ров.
Она переплетает наши пальцы и улыбается.
— Я думаю, фиолетово-розовый, возможно, немного перебор, но мне нравится, что у тебя на уме. Мы должны посмотреть, есть ли здесь какие-нибудь местные кейтеринговые компании. Никогда не знаешь наверняка.
Она прикусывает нижнюю губу, и я мгновенно замираю от мягких голубых искорок в ее глазах. Я хочу прикоснуться своими губами к ее и попробовать сладкий бархат ее рта.
Дойл прочищает горло позади нас, разрушая момент. Я стискиваю челюсти и использую телекинез, поднимая планшет, чтобы ударить его прямо по лицу.
— Ой, — выдавливает он сквозь зубы с раздражением на лице.
Обри напрягается в моих руках, затем поворачивается, чтобы посмотреть на него.
— Ты в порядке?
Лицо Дойла меняется на несчастное, когда Обри проявляет заботу.
— Да, просто немного болит голова.
Она отходит от меня и направляется к двери шкафа.
— Давай принесем тебе что-нибудь поесть и немного тайленола50, хорошо? Обед ждет.
Я пренебрежительно машу рукой.
— Уверен, что с ним все в порядке. Он просто драматичен.
Дойл глубоко вдыхает.
— Я думаю, это было бы неплохо. Не начинайте без меня — мне нужно кое-что захватить из своей комнаты.
Я втягиваю носом воздух, осторожно вдыхая, как только он уходит, и обнаруживаю, что аромат действительно приятный. Вместо чеснока пахнет соленой свининой и… сыром?
Мой рот сжимается в мрачную линию, и ее улыбка исчезает, а брови озабоченно хмурятся.
— Ты в порядке?
— Да. Просто с нетерпением жду твоих кулинарных изысков.
— Ха-ха! Не знаю, как насчет изысков, но это рецепт спагетти моей бабушки. Они всегда всем нравятся. Мне пришлось использовать пенне51. У вас не было спагетти.
— Уверен, что все в порядке. Я говорил тебе, как прекрасно ты сегодня выглядишь? — мои руки обвивают ее талию, притягивая в объятия.
Ее щеки розовеют, и она нервно обхватывает себя руками.
— Я в полном беспорядке, и ты думаешь, что я выгляжу красиво?
Я целую ее в шею, вдыхая аромат, неуверенный в том, как пройдут следующие двадцать минут. Возможно, это последний глоток перед смертью.
— Ты могла бы быть одета в мешок, покрыта грязью и все равно оставаться красивой для меня.
Ее светлые волосы в странном беспорядке собраны в небрежный пучок, а мягкий голубой свитер ниспадает на плечи, подчеркивая цвет глаз. Она улыбается, и ее взгляд смягчается. Я наклоняюсь и касаюсь своими губами ее губ, наслаждаясь тем, как она вздыхает мне в рот.
Борясь с желанием зарычать, когда Дойл возвращается и топает к открытой двери кладовой, я еще раз целую ее в губы, прежде чем отстраниться.
— Странное место вы выбрали, чтобы пососаться, но да ладно, — он стоит и смотрит на нас, одной рукой держа черную миску, а другой запихивая в рот ложку варева, которое она приготовила.
Обри улыбается и закатывает глаза.
— Эй, а что случилось с «не начинайте без меня»? Я тоже умираю с голоду.
Она проходит мимо меня, и Дойл ухмыляется.
— Это действительно вкусно. Я предлагаю оставить ее.
Он запихивает в рот еще один кусок, и я мысленно выхватываю миску из его рук. Он смотрит на меня с упреком, и я пялюсь в ответ, несмотря на то, что на лбу у меня выступают капельки пота.
— Серьезно, ребята. Садитесь и ешьте, — зовет она.
Он ловко ловит чашу в воздухе, когда я теряю контроль.
— Вижу, к тебе возвращается часть сил, — говорит он, ухмыляясь.
Я сгибаю руки и потягиваюсь.
— Да, немного, но я еще не на полной мощности.
Он бросает на меня яростные взгляды, держа миску с едой так, словно боится, что я снова ее отберу. Шаркая ногами, он направляется к двери.
— Может быть, в следующий раз ты передумаешь отказываться от еды в течение столетия.
Я следую за ним, и он останавливает меня, прежде чем направиться в столовую, кивая в сторону дверей гостиной.
— Она приготовила обед там, наверху, говорит, ей нравится освещение, — он качает головой, когда я приподнимаю бровь и слегка шмыгаю носом. — Если бы ты был молод, то умер бы еще час назад просто от паров во время приготовления пищи. Думаю, ты в безопасности.
Я съеживаюсь от его вида.
— Это не то же самое, что есть эту пищу, как ты хорошо знаешь.
— Вот на что мы готовы ради любви, и под «мы» я подразумеваю тебя. Когда гребаный вампир охотно ест чеснок, ты понимаешь, что он — идиот, — говорит Дойл, запихивая в рот еще немного еды Обри.
Я смотрю с отвращением, мое тело буквально содрогается от ужаса при виде того, как он ест.
— Скорее всего, у меня иммунитет. Кстати, ты знаешь о существовании салфеток?
Вампиры излечиваются с пугающей скоростью, поэтому с годами они становятся невосприимчивыми к таким растениям, как чеснок. Даже солнце не горит так ярко по прошествии первых пятисот лет. Но оно все равно обжигает.
— Тссс. Это восхитительно. Так вкусно, — стонет он, проводя рукой по губам. — И кроме того, есть вероятность, что твое неживое сердце может остановиться по-настоящему, но, к счастью, у меня есть ЭпиПен. Не волнуйся, Влад, я не позволю ей убить тебя.
Дойл сильно хлопает меня по спине, и я низко рычу, следуя за ним в старую гостиную.
Я провел не так много времени в этой части замка, но полностью одобряю ее желание поесть здесь. Окна большие, а бледный цвет стен создает ощущение, что помещение находится на открытом воздухе, но при этом оно уютное и интимное.
Голова Обри сосредоточенно склонена за маленьким круглым столиком возле одного из самых роскошных стрельчатых окон, которыми оборудован замок. Она щелкает по своему телефону, резко нахмурившись.
Доставая телефон из кармана, я отправляю Дойлу довольно простое сообщение, поскольку мои единственные контакты — Фрэнк и Дойл.
Я:
Мне нужна контактная информация Обри.
Дойл:
Зачем?
Я:
Сейчас же.
На экране появляются точки, и я хмурюсь, наблюдая через стол, как пальцы Дойла с нечеловеческой скоростью набирают цифры.
Дойл:
Вот, наслаждайся секстингом.
Его текст сопровождается фотографией с девятизначным номером.
— Что, черт возьми, такое секстинг? Мне
