— Можно задать личный вопрос? — спросил Рома.
— Попробуй.
— Что ты увидела во время психотеста?
Елена замялась.
— Сначала расскажи ты, — потребовала она.
Рома пожал плечами:
— У меня не было ничего интересного. Дружеская попойка, я соблазняю женщину, а потом, в самый разгар процесса, ее вдруг тошнит.
Только потом Рома осознал, что в этот момент он впервые приоткрыл свою душу другому человеку. Пусть не полностью открылся, а всего лишь приоткрыл дверцу, за которой прячется Золотой Ключик (или Черный Тринадцатый Шар, смотря с какой стороны посмотреть), но это был первый шаг, самый важный и самый трудный.
Но тогда Рома ничего этого не понимал. Он просто почувствовал, что у него и у этой женщины, манящей и пугающей одновременно, есть кое-что общее. Общая душевная боль, одинаковый сбой в узоре студенистой слизи, заменяющей людям электрические контуры, которыми думают компьютеры. Впервые за много лет Рома почувствовал, что встретил по-настоящему близкого человека.
— В психотесте я убила собственную внучку, — сказала Елена. — Я выполняла задание, это была обычная террор-операция, я не понимала ее сути, просто знала, что должна убивать всех, кого увижу. Одной из жертв была моя внучка. Я убила ее и только потом поняла, что наделала.
Рома ожидал, что будет продолжение, но Елена замолчала.
— И что? — спросил Рома. — Что было дальше?
— Ничего не было. Я выпала из виртуальности. Компьютер убедился, что я очнулась, и сказал, что мое присутствие в текущем времени недопустимо. Он потребовал, чтобы я села в летающую тарелку и немедленно вернулась обратно в свое время. А если я откажусь, мне придется драться с тысячей роботов одновременно, а этого даже мне не выдержать. Он очень испугался.
— Кто?
— Компьютер.
— Москомп?
— Думаешь, психотест проводил он?
— А кто?
— У меня сложилось впечатление, — сказала Елена, — что в двадцать шестом веке обычные домашние компьютеры тоже интеллектуальные. Они обращаются к москомпу только в самых сложных случаях, когда не могут сами принять решение. Мне показалось, что мой домашний компьютер проводил психотест самостоятельно.
— Неважно, — махнул рукой Рома. — Какая разница, кто что проводил? Все равно мы с тобой во всем этом сами не разберемся. Можно еще один личный вопрос?
Елена улыбнулась:
— Боюсь даже предположить, что это будет за вопрос. Твоему воображению можно только позавидовать.
— У тебя есть любовник? — спросил Рома.
Улыбка Елены растянулась до ушей.
— Есть, — кивнула она. — Кажется, я его нашла. Я так рада…
Второй раз за сегодняшний вечер их губы соприкоснулись и Рома подумал, что все-таки он соблазнил эту женщину. А потом он спросил себя, не пожалеет ли он об этом, и не смог дать ответа.
5.
Гвидон просидел в машине почти два часа, причем большую часть этого времени он провел в одиночестве. Вскоре после того, как Илья скрылся внутри здания, у Миши зазвонил коммуникатор, Миша с кем-то поговорил, извинился и ушел.
Гвидон сидел и скучал. Он включил радио и некоторое время переключался с одной волны на другую, но всюду было одно и то же — однообразная электронная музыка, неинтересные новости и колоссальное количество рекламы. Уже второй раз в этом времени Гвидон пожалел, что закон о психотронной рекламе был принят несколькими десятилетиями позже.
В конце концов ожидание закончилось. Из здания вышел Илья, его сопровождал незнакомый Гвидону толстый и лысоватый мужчина лет семидесяти-восьмидесяти, а с поправкой на эпоху — лет сорока. Гвидон вылез из машины.
— Это Гвидон, это Стас, — сказал Илья. — Будьте знакомы.
Гвидон и Стас пожали друг другу руки, Илья запер машину, вежливо попрощался и ушел обратно внутрь здания.
— Поехали, — сказал Стас.
— Куда?
— Куда надо. — Стас заметил, что Гвидон внутренне напрягся, и поспешно добавил: — Я имею ввиду, куда тебе надо. Тебе надо где-то поселиться, правильно?
Гвидон кивнул.
— Я бы еще поесть не отказался, — добавил он.
Стас почесал в затылке и спросил:
— Час потерпишь?
— Потерплю.
— Тогда поехали. Перекусить можно и по дороге, в любой забегаловке, но лучше потерпеть до места, там столовая хорошая и недорогая. Короче, поехали.
Стас подвел Гвидона к маленькой голубой машинке с круглыми фарами, кажется, это был легендарный «фольксваген гольф». Они поехали.
Стас не ошибся, дорога действительно заняла около часа. Вначале они больше стояли, чем ехали, но по мере того, как автомобиль удалялся от центра Москвы, средняя скорость движения возрастала, а ближе к концу пути «гольф» Стаса на отдельных участках разгонялся до ста километров в час.
Они въехали в лесопарковую зону. Вдоль дороги тянулся высокий бетонный забор с колючей проволокой поверху. В одном месте он прерывался воротами и именно туда Стас направил машину.
Ворота распахнулись, за ними обнаружился короткий коридор, заканчивающийся другими воротами. В боковой стене коридора открылась дверь, из нее вышел охранник в пятнистой униформе, поверх которой была надета кираса в брезентовой обертке. Вооружен охранник был автоматическим карабином с укороченным стволом. Стас предъявил свое удостоверение и сказал:
— Пропуск должен быть заказан.
— Подождите, — ответил охранник и удалился в свою будку.
Секунд через тридцать он вернулся и вежливо попросил:
— Откройте багажник, пожалуйста.
Стас скорчил недовольную гримасу:
— Разве в пропуске не указано пропустить нас без досмотра?
Охранник пробормотал что-то неразборчивое и удалился в будку, через приоткрытую дверь было видно, что он сверяется с какими-то бумагами.
— Нет, — сообщил он, вернувшись. — Про досмотр ничего не сказано.
— Раздолбаи, — констатировал Стас и вытащил коммуникатор.
При виде коммуникатора охранник оживился.
— Мобильник придется сдать, — заявил он.
— У меня тоже есть, — сказал Гвидон и вытащил свой коммуникатор.
Стас буркнул себе под нос:
— Страна идиотов.
По какому поводу он это сказал, Гвидон не понял.
Минуты три Стас разговаривал по коммуникатору с разными людьми и чем дольше он разговаривал, тем сильнее ругался. Закончив переговоры, Стас вышел из машины, распахнул багажник и сказал охраннику:
— На, смотри.
Тот сразу уперся взглядом в коробку с ноутбуком.
— Что это? — спросил он.
— Та самая вещь, из-за которой я просил пропуск без досмотра, — ответил Стас. — Взрывчатки там нет.
— А что есть?
Стас на секунду замялся.
— Ну… скажем так, специфическое электронное устройство.
— Рентгеном его можно просветить?
Стас вопросительно взглянул на Гвидона.
— Если оно выключено, то пожалуйста, — ответил Гвидон.
— А оно выключено?
— А я знаю, выключил его Илья или нет?
— Так проверь, — буркнул Стас.
Гвидон проверил и обнаружил, что компьютер выключен.
— Просвечивай, — сказал Стас, обращаясь охраннику.
Охранник велел Стасу достать коробку из багажника и перетащить в будку. Перед тем, как выполнить это распоряжение, Стас бросил быстрый взгляд на Гвидона, видимо, хотел перепоручить это задание, но постеснялся.
Коробку просветили рентгеном, а потом дали понюхать специально обученной собаке. Ни рентген, ни собака ничего подозрительного не заметили, охранник расслабился и больше не возражал против того, чтобы подозрительную коробку ввезли на территорию объекта.
На этом проверка закончилась, вторые ворота открылись и «гольф» въехал на внутреннюю территорию.
6.
К тому времени, когда Максим закончил свой рассказ, у раковины стояли четыре пустые банки из-под пива. Две из них опустошил сам Максим, ФСБшники пили мало, больше слушали.
— Вот такие дела, — сказал Максим. — Спрашивать будете?
— Обязательно будем, — ответил Юра. — Кроме этого твоего Коляна, кто еще в нашем времени знает о машине времени?
— Вы.
— Еще?
— Больше никого, только я и Колян.
— Подписку с тебя брать? — спросил Юра. — Или уже сам догадался, что болтать об этом не следует?
— Сам догадался, — сказал Максим. — Не дурак.
— Вот и хорошо, — резюмировал Юра. — Если так, лишние бумажки писать не будем. Ты, Максим, не думай, что я тебя пугаю, но запомни хорошенько — если эта информация попадет в газеты, тебя в тюрьму не посадят. Ты просто исчезнешь. Бесследно и навсегда.
Максим примерно так и представлял себе ситуацию, но услышать эти слова открытым текстом все равно было неприятно.
— Как же, — буркнул он. — Не пугаешь.
— Не пугаю, — повторил Юра, — а адекватно описываю ситуацию. Если начнешь делать глупости — будет плохо, а будешь вести себя благоразумно — ничего с тобой не случится. — Он неожиданно сменил тему разговора. — Гвидон Алиханов что из себя представляет?
