Глава двадцатая. Оружейная лавка
Вдохновленный удачным посещением Мастерской, на следующий день Паломник отправился в оружейную лавку «во всеоружии». Предварительно детально расспросив Астру относительно характера и привычек ее владельца. Тот благоволил блондинке и был ее постоянным клиентом. Впрочем ничего существенного узнать не удалось. Разве то, что Седой, а именно так звали оружейника был персоной весьма уважаемой, одним из пяти членов Городского Совета. И большую часть своего дохода получал вовсе не от продажи оружия, а давая деньги в рост. Кредитуя пришлых трейсеров споранами под грабительские проценты. Короче был тем самым глубоко презираемым на Земле персонажем, именуемым ростовщиком, процентщиком, лихоимцем и кровопивцем. Правда на малой родине инвалида этот типаж уже давно вымер как класс, уступив свое амплуа солидным организациям. Бандитам, прячущимся под под вывесками банков. Здесь же Городской Банк кредитовал исключительно постоянных жителей, отдавая на откуп оружейника работу с пришлыми. Паломник вспомнил, что Бурый и Резак приобрели своего Малыша именно за деньги Седого. И в Нестабильный Кластер отправились с тем, чтобы побыстрее разделаться с долгами. Ответ на вопрос: «А как при такой смертности среди заемщиков и возможности последних податься в бега, удается не прогореть?», оказался совершенно банальным. Процентная ставка из расчета три процента в день, покрывала любые риски. В мире Паломника разве что совершенно конченные бандиты выставляли своим жертвам подобные условия. Но там это называлось «поставить на счетчик», а здесь попадало в категорию чуть ли не благотворительности.
Так что в Оружейную лавку инвалид отправился будучи настроенным к ее владельцу сугубо отрицательно. Но, как ни странно, достаточно быстро поменял свою точку зрения, будучи очарованным сервисом, качеством и номенклатурой продукции, предоставляемой торговой точкой. А что касается идиотов, берущих заем под грабительские проценты, так кто им доктор? Опять же суровые времена требуют суровых решений. И это точно про Улей.
Подъехав на своей коляске к ступенькам монументального каменного здания с мраморными колоннами расположенному в центре стаба, пусть и всего-то двухэтажного, но из числа тех, в которых не коммерцией заниматься, а приемы по случаю вхождения на престол устраивать, Паломник был несколько ошарашен. Уж очень барокко не сочеталось с другими строениями поселения, выполненными в минималистски утилитарном стиле. Такое впечатление, что в середину кластера, скопированного из провинциального городка в нижнем течении Волги, кто-то воткнул, Елисеевский магазин.
— Нет, до Елисеевского не дотягивает, — вынужден был признать Паломник. — Но близко. Очень близко.
Тут ему в голову пришла другая мысль, гораздо боле важная, нежели проблема несоответствия архитектурных стилей.
Если калькой поселения служит город, по прикидкам, начала прошлого столетия мира Паломника, впоследствии перестроенный ушлыми обитателями для того, чтобы обезопасить поселение от нашествия тварей стикса, то стаб и не стаб вовсе. А просто очень Медленный Кластер, который в последний раз перегружался лет сто тому назад. И нет никаких гарантий, что обновление не произойдет в ближайшее время. Логика: «Наши деды так жили и на наш век хватит», применительно к Улью вряд ли уместна.
— Интересно, а Городской Совет озаботился планами экстренной эвакуации, на случай чрезвычайной ситуации, — задумался Паломник, но быстро отбросив эту мысль, вспомнив золотые слова Остапа: «к беспризорным детям, которых я в настоящий момент представляю, это не относится».
Он вплотную подъехал к высоким мраморным ступенькам при входе в магазин и остановился не понимая, как ему преодолеть преграду. Демонстрировать телекинез не хотелось, да и не факт, что его контроль за Даром Улья окажется достаточным, чтобы взобраться наверх и при этом не врезаться лбом во входную дверь.
По видимому, в Оружейной лавке существовала система наружного наблюдения, поскольку из магазина выскочил самый настоящий кваз, если верить рассказам Астры совмещающим в лавке функции продавца и охранника, и буквально одной рукой, без лишних слов, подхватил инвалидную коляску с сидящим в ней Паломником, после чего аккуратно занес ее внутрь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Надо сказать, что это был первый кваз с которым инвалид столкнулся воочию. И он произвел на Паломника сильное впечатление. Не только своими физическими кондициями, страшным обликом и молчаливостью, но, в первую очередь, гардеробом из джентльменский набора, включающим тот самый галстук бабочку, о которой он грезил, когда, наслушавшись рассказов Бурого, представлял самого себя в роли кваза.
— Цилиндра и трости не хватает до полноты образа, — неуклюже пошутил инвалид, поблагодарив охранника за оказанную услугу. Но тут же резко заткнулся, разглядев далеко не ласковую гримасу оппонента в ответ на свои слова.
Причиной столь любезного поступка со стороны обслуживающего персонала, который в буквальном смысле носил клиента на руках стол Седой. И хотя хозяин магазина не часто появляется на глаза покупателям, для Паломника было сделано исключение. Более того, он пригласил инвалида в свой кабинет, где угостил кофе и поинтересовался целью визита в лавку.
Сначала Паломник было подумал, что интерес Седого обусловлен его, инвалида, неспособностью ходить. Темой, по информации от цветов салона мадам Зи-Зи, широко обсуждаемой в среде городского бомонда. Оказалось, что все совершенно не так. Акуле бизнеса было глубоко наплевать на то, каким образом Паломник передвигался. Гораздо больше его заинтересовала смерть Бурого и Резака, свидетелем которой стал инвалид.
Казалось бы, какое дело Седому до гибели двух из его многочисленных клиентов. Вряд и он он преисполнился тоской и состраданием по этому поводу. Ответ оказался до банальности прост. Оказывается, партнеры оставили в залог под полученные в кредит две тысячи споранов, тут же потраченные ими на приобретение и модернизацию Малыша, вещевое обеспечение в виде двух десятков предметов непонятного назначения. Седой имел право начать распоряжаться залоговыми имуществом не ранее, нежели истечет срок договора займа. А это через пол года.
— Совсем как в ломбарде. — отметил про себе Паломник.
Но специфика Улья предоставляла ростовщику еще одну возможность ускорить эту процедуру. Необходимо было подтверждение со стороны кого-нибудь из свидетелей гибели заемщиков, касательно их смерти. Тогда кредитодатель на полном на то основании мог начать распоряжаться закладом по своему усмотрению. Таким то свидетелем смерти Бурого и Резака по предположению Седого и должен был стать Паломник. За эти свидетельские показания инвалиду была обещана скидка в десять процентов при покупке любого предмета в Оружейной лавке.
Причем свидетельство о смерти должен было быть заверено подписью ментата.
— А то что этот хамоватый парнишка меня прочитать не может, это как? — подумал Паломник, но благоразумно промолчал, разумно решив, что спасение утопающих, дело рук самих утопающих, а десятипроцентная скидка «это вам не хухры-мухры». Так что не слишком-то задумываясь о последствиях согласился на предложение Седого.
Пока ждали ментата владелец магазина предложил Паломнику сделать необходимые закупки. После чего, выслушав пожелания клиента и поинтересовавшись его платежеспособностью, тяжело вздохнул и сказал, что при таким бюджете не стоит и к витринам с образцами оружия подходить. Чтобы не расстраиваться.
Паломник хотел что-нибудь дальнобойное, навроде монструозной винтовки Бурого. Вступать с тварями стикса в рукопашную схватку у него не было ни малейшего желания. А еще оружие последнего шанса. Предназначенное для того, чтобы либо в упор порешить супостата, либо самому застрелиться. И на это, за все про все, он готов был заплатить пятьсот споранов, оставив мелочь на последний день проживания в стабе и на закупку продуктов. Благо еда в Дальнем стоила сущие копейки. Охотники за хабаром регулярно подчищали продовольственную базу небольшого городка расположенного всего-то в ста километрах. Городка достаточно богатого, но не представляющего особой опасности со стороны тварей стикса. Так что потери среди охотников за хабаром вкладывались во вполне приемлемые цифры.
