Первая же настоящая волна нарушила этот сон наяву. Управлять гидроциклом на открытой воде не так-то просто. Бен едва не опрокинулся, хуже того, чуть не утопил свой тактический комплект, замаскированный под пляжную сумку. Он замедлил ход и, снова взяв управление под контроль, невольно улыбнулся до ушей.
Здорово!
Наконец он решил, что заплыл достаточно далеко от чужих глаз, быстро переоделся в камуфляжный костюм, пристроил оружие. Повесил на шею бинокль, а все остальное запихнул в маленький рюкзак. Затянул лямки и в качестве последнего штриха прикрепил к рюкзаку ручную гранату.
Гидроцикл свободно подпрыгивал на волнах. Отрегулировав бинокль, Бен принялся методично осматривать берег. И сразу заметил Мэрибет. Она катила к Торку чемодан безумной расцветки. Чемодан был немаленький, даже, пожалуй, побольше того, первого. Может, сумма выкупа выросла? Может, там уже не один миллион долларов?
Бен улыбнулся. Теперь осталось только выжидать и надеяться, что никто не заметит посреди открытого океана одинокого стрелка в камуфляже на ярко-желтом гидроцикле.
Шейла не привыкла к отказам. Во всяком случае, от мужчин. И все-таки, несмотря на ее заигрывания, Капитан устоял (и как только он смог, особенно когда она, слегка прикусив губку, чуть раздвинула ноги?). А теперь вообще куда-то исчез. Был чем-то занят, готовился произвести обмен, устраивал засаду, планировал побег или что там обычно делают похитители? Обед принес кто-то другой. Шейла подумывала даже соблазнить этого парня — просто чтобы Сомпорн понял, что теряет, — но именно этот бандит украл у нее очки «Шанель», и она бы ни за что не стала с ним трахаться.
Она ела рис с сушеными креветками, соусом чили и какой-то зеленой травой… и думала о Торке. Мысли были нерадостные. Хотя бы потому, что, заплатив выкуп, муж поймает ее на крючок, купит пожизненную сексуальную благодарность. Благосклонность, которую она больше не хотела выказывать.
Их брак был выкован в реабилитационном центре; они выздоравливали вдвоем, создали «группу поддержки» друг для друга. Но теперь она полностью излечилась, ведь так? Не нуждалась больше ни в кокаине, ни в статусе Звездной Жены. Это был пройденный этап. Теперь ей хотелось заняться собой. И ни в коем случае не хотелось заниматься Торком. Торк как ребенок. Сорокапятилетний младенец в черной коже и татуировках, инфантильный ребенок с детскими нуждами и желаниями. Когда ему хотелось секса, он канючил, точно выпрашивая конфету, вечно ныл и заставлял ее чувствовать себя виноватой, пока она наконец не сдавалась и не ложилась под него. Шейлу передернуло при мысли о том, какую благодарность Торк потребует за ее спасение. Никакой признательности она не чувствовала. С ней хорошо обращались, не обижали. Даже больше того, за последние дни она узнала о себе намного больше, чем за двенадцать лет общения с психотерапевтами.
А может, сбежать? Пусть Сомпорн сходит с ума, отправит подручных прочесывать джунгли. Тогда-то он о ней вспомнит! С исчезновением заложницы он потеряет все шансы получить солидный выкуп. Сразу пожалеет о своей учтивости, о том, как пренебрег ею!.. Но чем больше она думала, тем лучше понимала, что ничего не получится. Как можно бежать? У нее даже плана нет! Где она находится, в какую сторону идти? Да и кожа стала удивительно красивой после стольких дней массажа с кокосовым маслом… И теперь брести по болотам, потеть на жаре? Не говоря уже о тучах насекомых…
Шейла вдруг поняла, что планировала побег не ради освобождения; она хотела бежать ради удовольствия быть пойманной. Рассчитывала, что ее заметят, устроят погоню, схватят и свяжут. Быть может, Сомпорн даже отшлепает ее за попытку сбежать. Шейла ощутила всплеск адреналина, дрожь сексуального возбуждения… И невольно улыбнулась.
Неужели я стала такой развратной?
Торк уложил чемодан в надувную лодку и стал закатывать штаны. Шлепанцы и так промокнут, а штаны пусть лучше останутся сухие. Все равно ничего приятного в поездке не будет. Завернув штанины выше колен (ноги у него были бледно-розовые, как сырая курица), Торк столкнул лодку в воду.
— Помочь?
— Сам.
Мэрибет протянула ему бумажный пакет из отеля.
— Тут бутылка воды и бутерброд.
Торк был растроган, он взял пакет, но совсем не знал, что сказать.
— Спасибо.
Он даже не подумал, что нужно захватить еды и воды. Что же еще он забыл?
Мэрибет улыбнулась.
— И пиво. Ну так, знаешь, на всякий случай.
Торк улыбнулся в ответ.
— Ты обо всем позаботилась!
Мэрибет кивнула.
Торк растерянно моргал, не решаясь действовать.
— Ну…
Он посмотрел на бескрайний океан, перевел взгляд на экран навигатора. Мэрибет, не выдержав, бросилась к воде и обняла музыканта.
— Осторожней там, Торки. — И долго не размыкала рук.
Бен наблюдал. Торк и Мэрибет, кажется, целых десять минут обнимались в воде. Ну сколько можно? Он ведь женат! А впрочем, рок-звезды все такие: тут жена, там любовница, а еще всякие фанатки, поклонницы…
Честно говоря, его это раздражало: трахать столько женщин… ну, как-то непатриотично. Америка покоится на общих ценностях: семья, свобода, справедливость и всякое такое — то, что по-настоящему важно. А если семейные ценности не дороги Торку Генри, получается, что он — не настоящий американец. А если не американец, то, возможно, враг Америки? Кажется, президент что-то такое говорил.
«Либо вы за свободу и американские ценности, либо на стороне террористов».
Торк — террорист? Значит, Бен всего лишь выполняет свою работу. Его работа — убивать террористов.
Бен начал нервничать; такое впечатление, что он уже больше часа болтается на волнах, тело затекло. Взятый с собой бутерброд привлек целую стаю чаек. Едва он поднес бутерброд ко рту, налетели нахальные птицы и моментально все расхватали прямо из рук. Чайки пронзительно кричали, пытались усесться Бену на голову, на гидроцикл, прицельно пикировали. Бен испугался, что из-за чаек его заметят с берега, и брызнул на маленьких мародеров струей из газового баллончика. Одна птица упала в воду и несколько минут билась и бешено хлопала крыльями, пока наконец не захлебнулась и камнем не ушла на дно. К несчастью, несколько капель попало Бену в лицо, и теперь глаза дико жгло. А вокруг гидроцикла описывала круги большая акула, приплывшая посмотреть на мертвую чайку.
Торк с силой дернул шнур, как будто заводил газонокосилку; двигатель тут же взревел. Музыкант помахал Мэрибет (та послала ему воздушный поцелуй) и повернул рукоятку дросселя. Малыш-«Зодиак» дернулся и поплыл из залива прямо в океан, повинуясь мигающей точке на экране навигационного устройства.
Бен смотрел в бинокль одним глазом — тем, что не заплыл от брызнувшего баллончика, — следил, как Торк плывет из бухты в океан. Он двинется следом, будет держаться как можно дальше от жертвы, пока не убедится, что вокруг никого нет. А потом нападет!
Бен вытер слезившийся глаз рукавом камуфляжной футболки и завел мотор. Несмотря на ветер и слезы, он был рад, что можно наконец двигаться вперед. Ему хотелось поскорее уплыть от акулы.
У Капитана Сомпорна зазвонил мобильный телефон. С каким-то извращенным удовольствием он загрузил в него композицию «Метал-ассасин», и теперь из кармана чирикала цифровая обработка песни «Последняя капля». Капитан посмотрел на номер и нажал кнопку. Хорошие новости. Торк взял чемодан, сел в лодку один и отплыл от берега. Сомпорн посмотрел на часы, прикидывая, что Торку понадобится часа два, чтобы добраться до назначенной точки.
Сомпорн вошел в дом. Обиженная Шейла лежала на кровати со стаканом виски. Она презрительно сверкнула глазами.
— Ха-ха-ха! Кто это вернулся на место преступления?
Сомпорн поднял с пола бутылку виски, заметив, что она опустела почти на четверть.
— Что ты делаешь?
Шейла выпятила губку, как на знаменитом плакате конца восьмидесятых для «Москино», и обиженно процедила:
— Мне было скучно!
— Прости. Много дел.
— Пытаешься отправить меня домой?
Сомпорн кивнул.
— Ты же не можешь навсегда остаться пленницей.
Шейла подняла глаза.
— Почему? Почему ты не можешь меня оставить?
Сомпорн присел на койку и взял девушку за руку, нежно поглаживая и глядя прямо в глаза.
— Мне бы очень хотелось тебя оставить! Но… ребятам и мне… нам нужны деньги.
— Я могла бы дать вам денег!
Сомпорн покачал головой и встал.
— Твой муж уже едет. — Он сделал несколько шагов в сторону, взял новую пачку сигарет, а повернувшись, обнаружил, что Шейла тихо всхлипывает. — Не плачь. Все, что ни делается, к лучшему.
Шейла вытерла нос.
— Я тебя увижу? Потом?
— В каком смысле?
— Потом, когда ты меня отпустишь? Мы могли бы встретиться. В Бангкоке или еще где-нибудь.
