другая часть груза отказывалась сходить с их костей, ибо каждый из класса «А» посчитал нужным заиметь желание отомстить уже бывшему однокласснику, чего бы им это не стоило. В их числе, к слову, был и красноволосый бунтарь, что уже второй месяц подряд занимается в одном из спортивных залов академии допоздна.
Каждый Киришима продолжал тренироваться в спортивном зале, словно существо, наполненное яростью и решимостью. Под фонарями, которые давно перестали заботиться о расходе электроэнергии, он выплёскивал своё внутреннее бешенство на тренировочные макеты героев и воображаемых врагов. Усталость и боль уже не имели значения — только сила и мощь были его приоритетами. Он нападал на макеты с такой яростью и энергией, словно в каждом из них видел лицо Сина, представляя, как мстит за всех тех, кто пострадал из-за его прошлых ошибок. В его глазах горел огонь решимости, а на его лице отражалась готовность сражаться до последнего вздоха. Он не сдавался и не останавливался даже на мгновение.
Тренировки были интенсивными и могучими. Каждый удар сопровождался громким рёвом, а красные волосы буквально сияли от натужного напряжения. Его мышцы напрягались и работали на пределе возможностей. Киришима стремился стать сильнее, чем когда-либо прежде, чтобы бороться со злом и защищать своих друзей. Время и пространство перестали существовать для него. Он забывал об окружающем мире, полностью погружаясь в развитие собственной силы и решимости. Это было его способом выжить среди своих сомнений и горечи, что буквально пытали его душу день ото дня. Этот зал стал его убежищем, где он мог отпустить все свои страхи и сомнения, а также он стал местом, где красноволосый бунтарь может спустить пар.
Каждый день он приходил в зал и вплотную работал над своими навыками. Он оттачивал технику, укреплял тело, исследовал свои возможности. Ни одна слишком сложная комбинация специальных приёмов, ни одна тяжёлая нагрузка не останавливали его. Он стремился к совершенству и никогда не упускал шанса стать сильнее.
Источник его силы — это не только ярость и желание отомстить, но и любовь к своим друзьям. Он знал, что им нужна его поддержка, его защита. И хотя прошлое продолжает быть неизменным, он хотел быть уверен, что в будущем он сможет защитить их и предотвратить повторение подобных ужасов.
Его тренировки были сложными и иногда даже опасными. Он терпел множество ушибов, царапин и даже переломов, но он никогда не сдавался — таковым был он сам и его боевой дух, который не отпускал тело парня ни на секунду. Каждая нотка боли становилась ещё одним напоминанием о том, что он не может позволить себе ошибиться ещё раз. Он не хотел повторить свои прошлые ошибки, и он был готов заплатить любую цену за свою месть, что готовилась Сину изо дня в день, и защиту своих друзей.
— Твою мать. — полушёпотом выругался парень, смотря на лежащую грушу. — Похоже, слегка перестарался.
Парень внимательно рассмотрел место, где крепилась груша, и тяжело вздохнул. Вердикт увиденному был лишь один — не подлежит восстановлению.
— И сколько же мне придётся заплатить за причинённый ущерб? — задался вопросом парень, приложив руки к своим бокам, прикрыв при этом глаза от усталости.
— Полагаю, простого «извините» будет вполне достаточно. — послышался подростковый голос, что прозвучал в районе входа в помещение.
Эйджиро оглянулся и внимательно осмотрел парня, что, судя по его мыслям, хотел составить ему компанию. Непонятно было то, почему он пришёл к нему именно сейчас, когда во всём общежитии был объявлен общий отбой.
— Привет, Мидория. — попытался улыбнуться Киришима, но вышло так себе. — Что тебя привело сюда в такой поздний час? — попытался взять под контроль диалог сразу он.
— Такой же вопрос можно задать и тебе. — быстро ответил Изуку, подходя ближе к однокласснику.
— И то верно. — потёр затылок Эйджиро. — Полагаю, ты уже заметил, что я отсутствую в общежитии в это время уже последние пару месяцев.
— Сначала я пытался понять, для чего тебе столько тренировок. — начал отвечать Мидория. — Мне казалось, что тех, что проходят у нас во время практических занятий, вполне достаточно для нас. Затем, мне показалось странным то, что твоя успеваемость резко просела. Не могу сказать, что до этого времени ты был настоящим гением, но, по крайней мере, ты не был на последних местах. — продолжал говорить мальчик с зелёными волосами, присаживаясь на свободный стул, что стоял рядом с Киришимой. — Я долго не мог понять причин твоих изменений, Киришима, и лишь сейчас до меня дошло, что тебя гложет чувство вины. Я ведь прав? — поинтересовался Мидория, взглянув другу прямо в глаза.
— К чему всё это, мужик? — не понимал красноволосый. — Ты уже прекрасно всё знаешь. К чему все эти вопросы? — пытался разузнать он.
— Просто пытаюсь убедиться, что мой анализ всё ещё в порядке. — слегка улыбнулся парень. — Я рассказывал вам, что до академии очень сильно увлекался анализом способностей героев, их плюсов и минусов и всё в этом роде?
— Вроде было такое. Кажется, об этом Баку-бро упоминал. — приложив руку к подбородку Эйджиро.
— Когда я поступил сюда, я практически перестал этим заниматься. У меня пробудилась моя причуда, из-за чего тот навык, что я успел развить, ушёл на второй, если, конечно, вообще не на третий план. — произнёс Изуку и внимательно посмотрел на свою руку, что уже была буквально усыпана шрамами. — Я практически полностью забыл о существовании этой своей способности, а ведь она иногда может быть полезней моей силовой причуды. Как ты думаешь, почему я забыл об этом навыке?
— А ты разве забывал? — пребывал в недоумении Киришима. — Как по мне, ты всегда пользуешься своим анализом. Это видно по всем нашим прошлым битвам, когда ты побеждал не только благодаря своей силе, но и своему уму. Ты не забывал об анализе. — выдал ответ красноволосый бунтарь. — Когда ты ведёшь себя определённым образом долгое время, ты привыкаешь к этому поведению и применяешь его на автомате. Такой же процесс происходит и с нашими навыками. Мы не можем про них забыть, как бы не пытались.
— В таком случае, Киришима, почему ты забыл про свои навыки? — пошёл в атаку Изуку.
— Не понимаю, о чём ты. — попытался отвертеться Эйджиро.
— Последние два месяца я, как и все остальные, перестал видеть твою лучезарную
