окончательно, и остался только завывающий ветер и шум ударяющихся друг о друга волн. Линь Цюши закрыл глаза, постепенно погружаясь в сон, однако заснуть так и не успел — его разбудил удар грома, который будто бы взорвался прямо над их головами. От этого оглушительного грохота все трое в комнате пробудились ото сна.
Затем послышался шум дождя, такого сильного, что казалось, вместе с этим ветром ливень разрушит всё в этом мире.
Каюту закачало ещё сильнее, и Линь Цюши сел на своей кровати.
Выглянув из окна в темноту ночи, мужчина к своему немалому удивлению смог разглядеть палубу корабля, освещённую двумя масляными лампами. Из чего же были сделаны эти лампы, раз продолжали гореть в такую бурю… Линь Цюши как раз думал об этом, когда вдруг заметил некую странность, а потом услышал голос севшего рядом Жуань Наньчжу:
— Не смотри.
— Хм?
— Это не лампы, — пояснил тот. — Это глаза.
Пара жёлтых глаз, явно принадлежащих нечеловеческому существу. Обладатель этих глаз злобно рыскал в ночи, словно дикий зверь в поисках добычи.
Линь Цюши моментально отвёл взгляд.
— Что это за тварь?
— Не знаю, не могу рассмотреть, — покачал головой Жуань Наньчжу. — У него человеческий силуэт, но на человека оно не похоже.
Линь Цюши задумчиво нахмурился, но когда снова посмотрел в окно, глаза уже исчезли.
Гром прозвучал ещё и ещё раз, солёный запах морской воды и рыбы в воздухе усилился.
Жуань Наньчжу перебрался в кровать Линь Цюши, они прижались друг к другу и вскоре снова погрузились в объятия сна. Только Гу «одинокий пёс» Лунмин оказался гораздо менее везучим — он лежал на соседней кровати и скорбно пялился в потолок, размышляя о том, что за эти дни ему, должно быть, придётся до отвала наесться собачьего корма.
Дождь прекратился только к утру, но даже тогда небо не прояснилось ни на миг. Чёрные тучи по-прежнему висели над кораблём, и когда прозвенел будильник, Линь Цюши даже решил, что ещё не рассвело, но посмотрев на часы, увидел цифру восемь.
— Доброе утро, — поприветствовал его Жуань Наньчжу.
— Доброе утро. Сегодня так пасмурно.
— Думаю, дождь продолжится.
Трое вышли на палубу и увидели за бортом чёрные волны, накрывающие друг друга.
Вокруг не было ни единого намёка на сушу, только бескрайнее море. Единственной реальностью остался корабль под ногами.
Такое ощущение изолированности с лёгкостью оказывает негативное влияние на человеческую психику. Даже Линь Цюши почувствовал себя неуютно от представшей перед ними картины.
— Пойдём, сходим на завтрак, — позвал их Гу Лунмин.
— А у тебя крепкие нервы, — задумчиво произнёс Жуань Наньчжу, обращаясь к Гу Лунмину.
— Да, — подтвердил Линь Цюши. — Психическое состояние неплохое.
За дверью ты можешь не быть умником, но смельчаком быть обязан. В некоторых особенно жутких случаях страх способен заставить человека растерять всю способность к здравомыслию. И каким бы умным ни являлся человек, без силы духа за дверью он превратится по эмоциональному диапазону в Чэн Цяньли.
Трое отправились на завтрак, обнаружив в столовой атмосферу, которую можно было охарактеризовать словом «мёртвая».
Вначале Линь Цюши не понял, почему все сидят с такими лицами, но посмотрев на «меню» он и сам невольно пал духом.
Из еды на корабле была только рыба, причём не особенно свежая. Гу Лунмин палочкой потыкал рыбью голову, которая пялилась на него мёртвым глазом, и спросил:
— Это можно есть?
От одного взгляда на эту рыбу становилось дурно.
— Выглядит ужасно невкусно, — констатировал Линь Цюши. — Попробуешь?
Гу Лунмин зацепил палочками немного мяса с жабров, попробовал и скривился:
— Блин, этой двери, наверное, урезали расходы на питание игроков… На вкус отвратно! Она как будто пролежала тут трое суток. Хочешь кусочек?
— Нет уж, спасибо.
Гу Лунмин:
— …
Большинство блюд на столе были сделаны из несвежей рыбы, кроме этого на завтрак подали безвкусные на вид лапшу и бобы. Обстановка и без того царила гнетущая, а подобная еда только усиливала чувство отвращения.
Впрочем, Линь Цюши нисколько не расстроился. Поняв, что завтрак есть невозможно, он потихоньку вернулся в их комнату и достал из рюкзака заготовленный паёк.
Гу Лунмин, глядя как тот ставит на стол банку «Старой крёстной»1, выпучил глаза:
1«Старая крёстная» — марка острого соуса.
— Ты даже «Старую крёстную» прихватил? Как будто в поход собирался!
— Будешь? — Линь Цюши полил соусом принесённую с завтрака лапшу.
— Буду, буду, налей побольше, — с наглым видом покивал Гу Лунмин.
Наконец решив проблему с завтраком, они приготовились осматривать корабль.
Здесь имелось три «этажа», корабль походил на средневековое судно эпохи великих открытий, только очень старое — повсюду виднелись следы времени.
Кроме вчерашнего старика, они не увидели на корабле других моряков, вероятно, неигровой персонаж здесь был только один. Он велел им оставаться на корабле и ждать обратного рейса, но Линь Цюши посетила абсолютная уверенность, что если они за десять дней не отыщут дверь, их путешествие просто повторится сначала — придётся прожить здесь ещё десять дней.
Они поднялись на второй этаж, где до Линь Цюши донёсся странный стук. Не уверенный, что остальные тоже это заметили, он спросил:
— Вы слышите?
— Что? — Гу Лунмин, похоже, не слышал.
Зато Жуань Наньчжу кивнул:
— Кажется, да, но не очень чётко.
— Стук идёт из угла… — Линь Цюши направился вперёд на звук. — Посмотрим, что там.
По мере приближения к источнику звука, Линь Цюши ощутил сильный запах тухлой рыбы, настолько отвратительный, что его начало мутить. Как хорошо, что с ними не пошёл Чэн Исе, который, наверное, просто задохнулся бы здесь.
И звук, и запах шли из одной каюты. Стоило мужчинам подойти ближе, Жуань Наньчжу и Гу Лунмин тоже расслышали стук.
Они медленно подобрались к маленькому окошку в двери и заглянули внутрь.
Это оказалась кухня — повсюду висели различные кухонные принадлежности, но больше всего в глаза бросалась дохлая рыба, подвешенная на множестве крюков к потолку.
В комнате находился человек в поварском фартуке, он стоял к ним спиной и что-то рубил огромным тесаком. Гу Лунмина от такой картины чуть не вырвало, парень пробормотал:
— Только не говорите, что он готовит для нас еду…
— Вполне возможно! — Жуань Наньчжу сохранял хладнокровие.
Гу Лунмин:
— Буэ!..
Ведь
