Плотное кольцо людей вокруг пленников расступилось, пропуская внутрь старую сморщенную цыганку. В зубах у нее дымилась маленькая трубка, а в руке, к изумлению Захара, уверенно лежал тяжелый револьвер со взведенным курком. Она заговорила на своем языке, не вынимая трубку изо рта, но Захару было довольно и резких интонаций ее хриплого голоса. Она была здесь хозяйкой, требовала и угрожала.
Но больше всего ямщика удивило, что мужчины отступали перед ней, виновато опуская головы и бормоча какие-то оправдания. Цыган в шляпе с поклоном преподнес ей свою добычу и тоже отступил, опустив голову.
Старухе добыча понравилась – интонации ее голоса потеплели. А потом она перевела взгляд на пленников.
– Вы не похожи на богачей, владеющих таким сокровищем, – она перешла на русский, который в ее исполнении все равно звучал резко и сухо.
– Это богатство не наше. Его хозяин умер, и я обещал пожертвовать икону в монастырь, – ответил полуправдой Захар.
Цыганка молча окинула пронзительным взглядом молодого человека и чуть дольше задержалась на Григории.
– Отпустите их, – потребовала цыганка, и мужчины молча, но недовольно повиновались. – А теперь идите.
Мужчины не двинулись с места, явно не одобряя самонадеянность старой цыганки.
– Я не шучу, – револьвер в ее руке чуть качнулся в сторону цыгана в шляпе. – Первый выстрел будет для тебя.
Мужчина сверкнул глазами, но отступил. Спорить с этой сморщенной женщиной у него не хватило духу.
Освободившиеся из цепких рук цыган ямщик и паломник с удовольствием наблюдали за тем, как они покидают улицу.
– Совсем дети от рук отбились, – посетовала тем временем старуха и, выразительно тряхнув револьвером, добавила: – Без этого уже и слов не понимают. Душегубство какое-то затеяли – никакого понимания! Пришлось бы из-за них снова с места сниматься… А мне и тут все нравится!
– А я всю жизнь думал, что у цыган бароны – мужчины! – не сдержал удивления Захар.
– Так и есть, – ухмыльнулась старуха. – Только у кого корона, а у кого власть? Пока не помру, меня слушать будут!
Старая женщина спрятала револьвер в широкий пояс и легко сняла с иконы искореженный жемчужный оклад. Судя по всему, он не был даже закреплен.
– Держи, – протянула она темный лик Григорию. – Волю покойника выполнять надо – пусть спит спокойно.
Пока путники непонимающе хмурились, ища в ее словах подвох, старуха вертела в руках жемчужный оклад, но все же сочла нужным пояснить:
– Нет нам от нее никакого толку. Как кто из нашего племени задумает икону продать, так все сразу и решат, что краденая. А значит, и цену дадут плохую, да еще и донести могут.
Пока старуха давала эти разъяснения, несколько жемчужин соскользнули с порванной местами проволочной сетки оклада и покатились по пыльной дороге. Захар, не успев подумать, что его порыв могут понять неправильно, кинулся подбирать сверкающие жемчужины. Григорий же к ним интереса не проявил, погруженный в созерцание старинного лика.
Подобрав в пыли последнюю из семи гладких и крупных жемчужин и разглядывая их на ладони, ямщик запоздало вспомнил, что они не его. Поднимаясь на ноги, Захар стиснул зубы и протянул подобранное богатство цыганке, но та оттолкнула его руку:
– Забирай, соколик. Раз они сами рассыпались, то, значит, неспроста. Я с судьбой никогда не спорю!
Завернув остатки оклада в подол своей разноцветной юбки, старая цыганка двинулась прочь от путников.
– Спасибо тебе, матушка! – запоздало поклонился ее сгорбленной спине Григорий. Захар тоже заставил себя пробормотать невнятные благодарности, хоть и не понимал, за что тут благодарить. За то, что ограбили не подчистую и не лишили жизни? Особенно благодарным он себя не чувствовал.
Цыганка оглянулась и бросила на прощание, впервые вынув изо рта погасшую трубку:
– Славно вы потешили мою внучку, а это мало кому удается. Как таким молодцам не помочь?
* * *
За распахнутым окном сиял яркий весенний день, и в другое время Катерина была бы счастлива, что мать увезла ее из пыльного города в этот цветущий оазис. Но на этот раз было иначе.
Во-первых, они так и не дождались возвращения своих спасителей. Даже никаких вестей от них не успели получить!
Во-вторых, мать вела себя очень странно. Ничего толком не объяснив, она объявила об отъезде в деревню. Кроме того, она избегала попыток дочери поговорить о происходящем и даже в глаза ей старалась прямо не смотреть.
В деревне ее настроение почти не улучшилось. Она молча и угрюмо ходила по саду, раздражалась на слуг, а по вечерам запиралась в кабинете отца. Катерина не знала, что и думать!
Телеграмма от пристава о том, что их спутники живы и почти не пострадали, кажется, лишь ненадолго улучшила настроение вдове.
Катерина же, напротив, только и ждала, когда Захар и Григорий приедут за своими вещами. Но прошло два дня, потом три, потом и неделя, а на дороге, ведущей через село от Казани, так никто и не появился. Понимая, что все время туда смотреть бессмысленно, Катерина пыталась заняться другими делами. Беда только в том, что дел тут у нее почти не было.
Вот и сейчас девушка делала вид, что занята игрой с местной кошкой, медленно проводя по полу шелковой лентой. Кошка также лениво махала лапами, делая вид, что игра ей интересна.
– Здравствуй, Катерина! – раздался неожиданный голос.
Кошка подпрыгнула и настороженно прижала уши. Девушка резко обернулась и уронила ленту. За распахнутым окном ее комнаты стоял и улыбался Захар.
Катерина от удивления даже не сразу заметила изменения в облике своего друга. Вся одежда у него была новая и хорошая: шелковая рубаха, кафтан из дорогого сукна с посеребренными пуговицами и модные высокие сапоги.
– Захар, как я рада тебя видеть! – подскочила к подоконнику Катерина, забыв на время о сдержанных манерах. – Смотрю, дела твои наладились…
– Только еще начали налаживаться, – огладил подстриженные светлые усы ямщик. – Ты пока матушке своей не сказывай, что я приходил, ладно?
– Почему? – удивленно нахмурилась девушка.
– Да как же? Вот как дело мое на ноги встанет, тогда я к ней и приду – тебя сватать. Как ты на это посмотришь?
Видя, что девушка молчит, Захар смущенно продолжил:
– Коли это тебе не по сердцу, то так и скажи, неволить тебя я не стану…
Наконец Катерина ответила, не поднимая на собеседника глаз:
– Неволить тебе меня не придется, ты мне сразу приглянулся. Но вот матушка… – Девушка вдохнула, подбирая слова. – Она хоть сама и из мещан, да хорошо образованная и считает это очень важным. Как бы не прогнала тебя…
– Ну, значит, попытаю удачу – может, мне она улыбнется.
Молодые люди замолчали, чувствуя новую неловкость, возникшую между ними.
– Ты же вещи свои, наверное, забрать хотел? Я твой палаш сберегла! Вот сейчас сбегаю, принесу… – первой встрепенулась Катерина.
– Нет, постой! – остановил ее молодой человек. – Это будет мне повод к твоей матушке в гости прийти!
– Ах, вот как! Ну, тогда ладно. Тогда расскажи, что ты за дело такое начал? – продолжила расспросы девушка. – Нанялся куда работать или к купцам в приказчики подался?
– Нет, – улыбнулся довольный собой Захар. – После этого нашего пароходного приключения решил я прикупить какой-нибудь маленький цепной паром. Знаешь такие? Ходят вдоль реки, а не поперек, но как паромы по цепи едут, которая под водой проложена. А лебедка на них теперь уже везде паровым механизмом крутится. Грузы разные на таких возят. Уже присмотрел себе один.
– Ох, – всплеснула руками девушка. – Так они же, наверное, целое состояние стоят!
– А вот и нет! – радуясь своей идее, продолжил Захар. – Они сейчас уже в цене сильно упали, так как обычный пароход во много раз быстрее плавает, да больше везти может! А эти паромы цепные – мелкота! Они даже по реке целыми обозами ходят, как телеги по суше! Но ежели с умом, то можно немного подзаработать, а потом и баржу прикупить. Это уже солидное дело будет. Вот будет у меня баржа, тогда и поженимся, – неожиданно заключил свой рассказ Захар и наклонился к девушке через широкий подоконник. Она не стала отстраняться и позволила ему поцеловать себя, мельком радуясь, что комната ее выходит окнами в противоположную от улицы сторону. Любопытных глаз можно было не опасаться.
– Ты расскажи, что там у вас стряслось? Как вы спаслись? Все ли живы? – засыпала она вопросами молодого человека и чуть отодвигалась в смущении.
– Да много там занятного – долгий рассказ выйдет, – ответил Захар и уселся на подоконник, чувствуя себя тут почти как дома.
* * *
Дочь сегодня не спешила показываться из своей комнаты, и Анастасию Леонтьевну это скорее радовало, чем огорчало. На откровенные разговоры у нее сейчас не было сил, а тревожное ожидание не давало покоя.
После короткого завтрака (кусок не лез в горло) вдова посидела на веранде, листая газету. Не обнаружив в ней скандальных статей о своем семействе, она вскочила и отправилась гулять по саду.
