– Сам не знаю, – прошептал молодой человек. – Вот рассказ твой не дослушал еще.
– Ну да, я же историю тебе недорассказал. Про икону, – опомнился купец. – Слушай: с иконой и старым окладом поехал в Казань мой приказчик. Человек неплохой, но я ему не сказывал, чего он везет. Ему же лучше. Но теперь, коли я помру, а сердце мое что-то совсем из груди выпрыгивает…
Тут купец прервал жестом все попытки Захара возразить.
– Так вот, коли помру, никто об иконе-то и не знает, выходит. Ох! Так и сгинет она… Коли поклянешься мне, что в монастырь ее отдашь, то можешь оклад себе забирать. От него все равно мало что осталось…
Захар оторопело молчал, не слишком доверяя бреду измученного купца.
– Ну, что молчишь? Клянись!
– Клянусь, коли найду твою икону, отдам в монастырь, в какой пожелаешь.
– Тогда вот что, запоминай. Фамилия моя Кузнецов, а звать Алексеем. У меня есть родственница в Свияжском уезде – женщина простая, но все про меня знает. К ней-то я и собирался икону привезти, а там с ней поговорить да решить, куда ее пожертвовать. Приказчик мой, Василий, два ларца везет, в числе другой поклажи. Оба у этой моей родственницы оставить должен. В одном вещи всякие, а в другом икона с окладом спрятаны – под барахлом двойное дно есть.
– Ишь как хитро ты ее вез! – подивился Захар таким тонкостям.
– Так ведь давно на нее лихой народец глаз положил! Уж как-то и в дом мой влезали, да, хорошо, слуга был на месте, отпугнул…
– Тихо! Лодка вроде подплывает, – снова перешел на шепот Захар. – Весла плещут…
Действительно, вскоре спрятавшиеся под лодкой беглецы могли различить голоса и стук уключин. Лодка разбойников пристала совсем близко от них, и стало слышно, как из нее выбрались люди. Захару трудно было судить, но по голосам их насчитывалось не менее четырех.
Лиходеи разошлись на поиски беглецов, но кто-то один все-таки остался сторожить лодку. Его размеренные шаги приближались к убежищу беглецов. Захар предчувствовал, что разбойник из чистого любопытства может заглянуть под перевернутую лодку. Тут-то его и будет ждать сюрприз…
Сквозь узкую щелку между землей и деревом ямщик увидел одну ногу в потрепанном сапоге. Второй ногой лиходей уперся в лодочный борт и попытался его перевернуть. Захар не стал дожидаться, когда разбойнику это удастся. Когда борт немного приподнялся над землей, он выбросил вперед обе руки и схватил бандита за ногу. Поскольку вторая нога у того была в воздухе, то достаточно было легкого толчка, и лиходей потерял равновесие.
Падая, он ружья не выпустил, и от удара оно выстрелило куда-то в прибрежные кусты ракитника. Лягушачье кваканье мгновенно стихло.
Теперь, когда огнестрельное оружие стало бесполезным, Захар мог уверенно рассчитывать на свою победу. Уворачиваясь от второй, пинающейся ноги противника, он нащупал за голенищем нож, который вернул ему Григорий.
Времени у Захара было немного – выстрел должен был привлечь внимание и тех, кто остался на катере, и тех, кто ушел искать беглецов. Молодой человек понятия не имел, что будет делать потом, но сейчас ему нужно было победить.
Он отпустил ногу лиходея и вскочил. Пока враг не успел откатиться, Захар смог несколько раз пнуть его под ребра. Разбойник очень резво пополз в сторону реки, туда, где местность была открытая и легко простреливалась с катера.
– Стой! – рявкнул ямщик и снова попытался ухватить врага за ноги.
Оба они теперь валялись на влажной прибрежной земле, пытаясь не дать друг другу возможности воспользоваться ножом. Разбойник оказался вертким и сильным, ловким ударом он выбил единственное оружие из руки ямщика.
Освободив одну ногу в тяжелом подкованном сапоге, бандит исхитрился пнуть Захара в челюсть, отчего тот отлетел в сторону. На несколько мгновений в глазах у ямщика помутилось, и этого хватило его противнику, чтобы навалиться сверху и схватить за горло.
Захар захрипел, хватая ртом воздух, и поймал руки разбойника, пытаясь оторвать его от себя, но сил не хватало. Перевернуться и скинуть врага тоже не получалось. Молодой человек начал терять хладнокровие, ему недоставало мощи, чтобы справиться с противником.
Помощи от купца ждать не приходилось – он лежал под лодкой и не подавал признаков жизни. Надеяться на то, что остальные беглецы подоспеют вовремя, тоже не стоило. Им предстояло иметь дело с другими разбойниками.
Руки лиходея на горле ямщика неумолимо сжимались. Чувствуя, что еще немного, и он сдастся, Захар попытался нащупать лицо своего врага – можно было попытаться ткнуть его в глаз…
Резкий звук ружейного выстрела заглушил все, даже казавшуюся оглушительной пульсацию крови в ушах. Руки разбойника внезапно ослабели, и его еще секунду назад такое сильное тело повалилось на ямщика безвольной массой.
Захар отбросил руки лиходея, но не сразу собрался с силами, чтобы выбраться из-под его тела. Пульсация в ушах и темные пятна перед глазами да еще предательская слабость в коленях не уходили так сразу…
На мокрую одежду и волосы Захара от катания по земле налипли ветки и травинки, рубаха из светло-зеленой стала серой, а теперь на нее еще и лилась кровь разбойника, но никаких ран разбойник ему нанести не успел.
Приподнявшись наконец над поверженным врагом, он огляделся. В спине у лиходея, как раз под лопаткой, виднелось темное пулевое отверстие. Крови почти не было. Перевернутая лодка осталась на месте, а к нему по утоптанной во время борьбы траве шел Митрофан с дымящимся ружьем в руках. Еще одно болталось за плечами.
Захар осторожно сел – голова немного кружилась.
– Откуда ружье? – просипел он не своим голосом.
– Эк тебя потрепали! – посетовал студент и ответил с гордостью: – Двоих мужиков мы с Григорием оприходовали. Остальные куда-то в другую сторону двинулись, не видать их пока.
– Как это вы их? – освобождая ногу из-под мертвеца, уточнил Захар.
– Хитростью, – перезаряжая ружье, ответил Митрофан. – Григорий, когда на берег выбирался, руку немного поранил о какую-то корягу – кровь у него идет. Он штанину испачкал и притворился, что раненый, идти не может. На видном месте улегся, глаза закрыл. Проходимцы эти как над ним склонились посмотреть, так я одного по темени огрел, а второго Григорий ухватил. Лежат сейчас рядком на солнышке.
Студент усмехнулся и тряхнул потемневшим от воды волосами – просушиться ему тоже не удалось.
– Вот услышали выстрел, я и побежал проверить, что тут у вас…
Договорить Митрофан не успел, потому как из дальних кустов раздалось еще два выстрела. Первая пуля обдала огнем предплечье ямщика, и он со стоном упал обратно на мокрую землю. Вторую от первой отделяло всего мгновение, но и его хватило, чтобы Митрофан успел повалиться в росший рядом ракитник.
Захар снова лежал возле своего недавнего противника, только теперь бездыханное тело последнего служило ему единственным укрытием. Ямщик понимал, что стрелявшие не могут знать, насколько тяжело ранили его и попали ли в студента, и потому предпочел притвориться мертвым. Сейчас ничего лучшего придумать он не мог. Осторожно косясь на кусты из-под полуприкрытых век, Захар старался усмирить могущее его выдать прерывистое дыхание.
Тем временем тишина и бездействие затягивались. Кто-то должен был сделать первый шаг, и, поскольку с разбойничьего катера слышались выкрики с требованием поторопиться, первыми из-за спасительных кустов показались лиходеи.
Упреждающий выстрел по ракитнику, в котором засел Митрофан, – и один из бандитов бросился бегом к оставленной лодке. Студента выстрелом было не напугать, к тому же он уже давно перезарядил ружье…
Разбойник упал как подкошенный на середине дороги. Кажется, пуля на этот раз пробила голову. Студент, судя по всему, был прекрасным стрелком, возможно, и охотником.
Снова настала тишина, в которой различалось лишь отдаленное птичье пение и кваканье жаб.
Захар не мог осмотреть или ощупать свою руку, но чувствовал, что кровь продолжает течь из пулевой раны. Если это продлится достаточно долго, а кровь не остановится, то он может потерять сознание. Однако единственное, что посмел сделать ямщик, это повернуть немного голову, чтобы видеть все расположенное перед ним открытое пространство.
Ему показалось, что кусты, в которых, по его подсчетам, сейчас должен был остаться один разбойник, качнулись и снова замерли. Последний лиходей задумал какую-то хитрость, но какую? И заметил ли это мимолетное движение Митрофан?
Солнце уже встало, и потому студент находился не в самой выгодной позиции. Если разбойнику удастся незаметно обойти его справа, то Митрофану придется смотреть на солнце, а прицелиться так будет сложнее, да и разглядеть подбирающегося врага непросто…
С катера снова раздались выкрики и несколько выстрелов в воздух – разбойники теряли терпение, и из их криков, в основном состоящих из ругательств, Захар понял, что они готовы через несколько минут заводить мотор. Восход послужил им последней каплей – ожидать дальше они опасались. Ведь пароход уже должен был прибыть на какую-нибудь крупную станцию, и оттуда по телеграфу сообщение о нападении мгновенно достигло бы Казани и Перми. Если не казачий корпус, то уж отряд полиции в Пьяный бор непременно направят.
