— Итак, или кто-нибудь задастся вопросом, где я, потому что я не появлюсь на понедельничной вечеринке, или меня хватятся во вторник утром, когда я не выйду на работу. Но никто ничего не знает, кроме того, что я где-то в Юте. Возможно, найдут мой пикап. Но я думаю, что самое раннее, когда кто-то догадается, где я мог бы быть, — это среда или четверг. С сегодняшнего дня до того, как кто-то доберется до меня, пройдет как минимум трое суток. Судя по тому, как ухудшается мое состояние, будет удивительно, если я доживу до вторника.
Я с обреченностью понимаю, что прощаюсь со своей семьей и что, независимо от того, как ужасно я страдал и еще буду страдать в этой дыре, им будет гораздо хуже. Долгая пауза. Теперь самое трудное — мне надо как-то попрощаться с родными, как-то перед ними извиниться.
— Простите меня.
Тут на глаза наворачиваются слезы — приходится остановить запись и вытирать их костяшками пальцев. Потом снова жму на кнопку:
— Мама, папа, я люблю вас. Соня, я люблю тебя. Ребята, я горжусь вами. Не знаю, что такое во мне привело меня к этой ситуации. Но это… это все, что я искал в этой жизни. Я вечно ухожу из дому в поисках риска и приключений, и только так я чувствую себя живым. Но я ухожу один и не говорю никому, куда иду, — это ужасно глупо. Если бы кто-то знал, где я, если бы со мной был кто-то еще, вероятно, помощь уже пришла бы. Даже если бы я просто сказал смотрителю или оставил записку у машины. Глупо, глупо, глупо.
Я в последний раз останавливаю запись, выключаю видеокамеру и убираю ее. Как я и сказал на пленку, наилучший вариант состоит в том, чтобы ждать возможного спасения. Я меняю стратегию. Я должен беречь тепло, строго контролировать потребление воды и, что наиболее важно, сохранять силы и рассудок. Теперь, вместо того чтобы активно пытаться освободить себя, я буду ждать, когда меня найдут.
ГЛАВА 6
Зимняя рапсодия
В конце концов меня затошнило от людей, включая меня самого, которые ничего не пытались добиться в жизни, которые делали только то, что были обязаны, а совсем не то, что могли бы. Они заражали меня этим одиночеством, что приходит в конце каждого дня, потраченного впустую. Я знал, что способен на большее.
Марк Твайт. Мне больно, следовательно, я существую
Самое счастливое время в моей жизни — год, прошедший после того, как я уволился из корпорации.
Во время экспедиции на Денали мне повезло присоединиться к одной из сильнейших команд по приключенческим гонкам — «Бродячим псам», в которую входили Маршалл Ульрих, Чарли Энгл и Тони Дизинно. Я помогал руководителю команды Гэри Скотту во всем — от заказа продуктов и бронирования билетов до готовки, мытья посуды, переноски грузов, установки лагеря и принятия решений на восхождении. «Бродячие псы» были отлично подготовлены физически и морально, быстро осваивали ледовую технику и преподали мне несколько полезных уроков по работе в команде. В этом путешествии я получил опыт, благодаря которому был уверен, что смогу быть лидером команды и обучать людей туризму.
Когда я вернулся с Аляски в Колорадо, желание стать горным гидом по диким местам Запада только укрепилось. Двух малоопытных друзей из Чикаго я в окрестностях Аспена сводил в поход, совмещенный с пик-баггингом.[49] Еще одни мои друзья, из Флориды, впервые увидели дикую природу, когда вместе со мной путешествовали по колорадской пустыне Эскаланте. Я носил снаряжение в экспедиции известного пейзажного фотографа Джона Филдера. Он посол дикой природы в мире людей, своими фотографиями он пытается донести до человека ее очарование. Он и разжег во мне желание стать гидом.
На летний сезон 2003 года я запланировал вернуться на Денали с несколькими друзьями из Нью-Мексико, Колорадо и Калифорнии и совершить скоростное рекордное восхождение по Западному контрфорсу. Текущий рекорд принадлежал Гэри Скотту, руководителю нашего мероприятия в 2002-м. В 1985 году он взошел с ледника Калхитна (2190 метров) на вершину высотой 6193 метра за восемнадцать с половиной часов. Я ходил на гору вместе с Гэри, знал, как ходит он, знал, как могу ходить я. Сладкоголосые горные сирены напевали мне, что я сумею побить его рекорд. Сделать соло я собирался в 2003-м после нашего группового восхождения — подняться на гору и спуститься менее чем за сутки. Для того чтобы вписаться в рекордный график, нужно было войти в сезон 2003-го в отличной форме, наилучшей, чем у меня была когда-либо.
В ноябре 2002 года я переехал в Аспен и немедленно нашел себе работу продавцом в магазине «Ют маунтинир»; там приходилось в основном очень много говорить с клиентами о телемарке, лыжных гонках и хождении на снегоступах, хотя мне самому очень хотелось заниматься телемарком, лыжными гонками и хождением на снегоступах. Разумеется, самые интересные байки я приберегал для коллег и начальства. Аспен оказался городом моей мечты: помимо того, что, живя здесь, я мог тренироваться, фактически не отходя от дома, помимо того, что вблизи находилось девять непростых четырнадцатитысячников, еще казалось, что город наполнен моими единомышленниками.
Самой приятной трудностью этой зимы была борьба между желанием пойти развлечься (по барам, на вечеринку или на концерт) и необходимостью тренироваться. Довольно часто я пытался втиснуть трехчасовую тренировку на беговых лыжах в перерыв между полусменами или же успеть перед работой лыжное восхождение на одну из четырех вершин Аспен-Сноумасс. Кульминацией таких попыток были дни, когда я отправлялся на вечернюю тренировку на снегоступах сразу после работы, а затем с друзьями зависал в клубе до поздней ночи. Если в Аспене не находилось приличного концерта, мы могли всей компанией рвануть в Вейл, а то и в Денвер или Боулдер, оттянуться и вернуться той же ночью. Никакой рутины, ни минуты скуки.
Аспен — город лыжников, и мне там очень нравилось. Мы с друзьями сумели устроить так, чтобы жизнь стала как мечта, а мечта стала жизнью. Мы получали мизерную зарплату в одном из самых дорогих городов мира, но знали множество хитростей и умели находить возможности для бартера. Например, на работе нам выдавали пропуска на подъемник на три дня в неделю, но мы исхитрялись кататься по ним все пять дней — надо было просто подняться своим ходом к самым верхним подъемникам, а там не было автомата для сканирования пропусков. Я быстро понял, куда надо пойти, чтобы покататься по целине, если после снегопада кто-то уже раскатал трассу. Перед тем как метнуться в лес, на присмотренный крутяк с полуметром пухлого снега, я мог небрежно бросить кому-нибудь проплывающему мимо на подъемнике: «Места надо знать».
