– Он же всё‑то кричит! – Кирилл показал на дверь. – Нам надо…
– Сам разберусь! – сказал я, сжимая кулаки. – Убейте любого, кто сюда войдёт. Без предупреждения.
Я долго старался забыть об этом месте, но никак не получалось даже за столько циклов. А сейчас воспоминания становились ещё сильнее. Всё‑таки хорошо, что я сюда прибыл, хотя и это было необязательно.
Тогда я попался им в плен. Потом я научился этого избегать. А сегодня я оторвусь на них по полной.
В ночь всегда работал один инквизитор и его помощник. Сегодня своей жертвой они выбрали кого‑то, кто находился в моей старой камере. Если бы я опять попался им в начале цикла, этой ночью пытали бы меня.
Я вошёл внутрь. К стене был прикован какой‑то парень, который тихо стонал от боли. Помощник инквизитора стоял у жаровни, где держал клещами кусочки железа.
А сам инквизитор стоял над парнем и кричал на итальянском. Я эти слова выучил. Покайся, грешник, безбожник и маг. Он каялся, но это никогда не помогало остановить пытки.
А в углу стояла та самая клетка, в которой я торчал целых три года. В похожей теперь жил Шувалов, но эта ещё меньше.
На столике были разложены жутковатые инструменты палачей. Я схватил острый штырь и вогнал его помощнику в позвоночник. Тот застонал и упал, опрокидывая жаровню. Раскалённая сталь зазвенела по полу.
Инквизитор повернулся. Да я его знаю, это же отец Ренце! Покайся, грешник, говорил он мне ночами. Огонь и сталь очистят твою душу.
В этом цикле он меня не знал, но всё равно испугался. Я в два прыжка настиг его и повалил на пол. Прикованный к стене парень замолчал, глядя на схватку.
Я несколько раз саданул инквизитора по морде, а потом двумя руками начал давить на челюсть, пока она не хрустнула. Он захрипел, а изо рта высунулся язык, слишком длинный.
– Вот мы и встретились, – сказал я. – Как я тебе и обещал. Я пришёл устроить тебе ад. Жаль, что это последний цикл, но ты его запомнишь.
Хрипящий инквизитор пытался отползти. Я огляделся и увидел клещи.
– Время очищающего огня, верно, отец Ренце? – спросил я.
Я подобрал клещами кусок раскалённого железа и вернулся к своей жертве. Инквизитор застонал и выпучил глаза. Он пытался сопротивляться, но я не успокоился, пока не засунул этот кусок ему в горло.
Завоняло жжёным мясом ещё хуже, чем раньше.
– Тебя освободят, – сказал я прикованной жертве. – Больше никаких пыток.
Вряд ли он меня поняла, но это и неважно.
Я вышел обратно, не закрывая за собой дверь. Появилась пара новых трупов, у одного была разбита голова, у другого она была гладко отрезана.
– Найдите ключи и выпустите всех, – сказал я. – Только осторожнее, некоторые уже свихнулись.
– Так их же схватят опять, – произнёс Кирилл.
– Больше нет. Я иду наверх. Пора с этим покончить.
Тут был лифт, который вёл прямо в покои Верховного Инквизитора. Когда у него была бессонница, он всегда спускался сюда в поисках жертвы.
Но сегодня жертвой будет он.
Наверху в его комнате, достаточно скромной, как у обычного священника, было пусто. Никого. Ублюдок куда‑то ушёл. А за окном уже начинало светать. Время на исходе.
Я вышел в коридор. Сильно воняло чем‑то восковым. Где‑то рядом пел хор мужских голосов, это идёт служба. Инквизитор наверняка на ней. Тогда его достать будет сложнее, вокруг него всегда куча охраны.
Я достал Камень. Ну, заглянем на ближайшие пару минут.
Выход из положения нашёлся сразу. Причём такой, который устраивал меня на все сто процентов и даже больше. И далеко идти не надо.
В соседней комнате находилась спаренная кабинка для исповедей. На диванчике рядом с ней сидел смуглый парень в красном бархатном мундире. Такие сейчас в моде среди местной аристократии.
Парень листал журнал, но при виде меня вскочил на ноги и разразился целой речью на итальянском.
– Я всё равно ничего не понимаю! – отмахнулся я.
– Я жду отца Северино, – сказал парень на ломаном русском и показал на кабинку. – Он назначил мне исповедь на утро. Но ещё не пришёл. Это очень важно. Я граф Мауро Сантини.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Очень приятно, – буркнул я.
– На меня пришёл донос, что я маг. Но это не так. И сегодня исповедь это решит.
Скорее всего, юный граф окажется внизу в одной из камер, а состояние его семьи перейдёт к инквизитору, тому самому отцу Северино. Так здесь делают дела.
Я вытянул левую руку. На повязке набухла кровь.
– Отдай мне свою куртку, – попросил я. – А сам лезь в шкаф. И помалкивай. Потом мне спасибо скажешь.
В глазах графа загорелись два красных огонька. Он немедленно скинул мундир и полез в высокий шкаф, украшенный каким‑то христианским орнаментом. Я не потратил на парня много крови, так что заклятье долго не продержится.
Но мне и не надо долго.
Я надел его мундир и сел в кабинку для исповедей. От пыльной красной занавески хотел чихать. Я почесал нос и едва сдержался, а то вежливый итальянец сразу скажет «Будь здоров» и всё провалится.
Через несколько секунд в комнату вошёл гвардеец и сразу заглянул ко мне, отдёрнув занавеску и подняв тучу пыли. В шкаф он смотреть не стал, а я едва сдержал чих в очередной раз.
Гвардеец что‑то сказал на итальянском с сильным немецким акцентом. Я разобрал только «падре Северино» и кивнул. Скорее всего, он скоро будет здесь.
Да, долго ждать не пришлось. Прибыл сам Верховный Инквизитор. Старик злобного вида в простой чёрной рясе. Единственное украшение – пятиконечный крест мартиров из чёрной стали.
Он аскет и фанатик, хотя деньги любит. Тем хуже, и тем лучше для того, что я задумал.
Отец Северино прошёл в соседнюю кабинку и начал усаживаться на твёрдой скамейке. Потом он что‑то сказал на латыни.
Пора.
– Простите меня, святой отец, – произнёс я издевательским тоном. – А то я вроде бы согрешил.
Он громко и испуганно вздохнул. Сетчатое окошко на перегородке между кабинками открылось, и Верховный Инквизитор уставился на меня выпученными глазами:
– Князь Воронцов? – воскликнул он на русском с сильным итальянским акцентом.
– Давно не виделись, инквизитор, – я схватил его за воротник и притянул к себе. – Время повеселиться, отец Северино.
Глава 18
Главный инквизитор пытался вырваться, но я держал крепко.
– Отпусти меня, облитератор! – хрипел он, но пережатый воротник мешал ему кричать громче.
Я достал нож и порезал ему ладонь. Он дёрнулся сильнее.
– Спокойнее, – сказал я. – А то хуже будет.
А теперь время для рукопожатия. Когда отец Северино догадался, что я хочу сделать, он обречённо взвыл.
Но поздно. Моя кровь смешалась с его. Теперь он мой навсегда. Это намного сильнее всего того, что я делал с марионетками раньше. Этот трюк мне подсказал сам Василий.
Дверь распахнулась, влетели два вооружённых гвардейца и что‑то прокричали. Инквизитор убрал раненую руку под рясу и вышел к ним навстречу.
Не знаю, что он им сказал, но оба мгновенно вылетели назад, столкнувшись на выходе. Я снял чужой мундир и зевнул. Тяжёлая была ночка, но ещё не всё. Я подошёл к инквизитору и шёпотом отдал приказания.
– Тебе всё понятно? – спросил я.
– Да, – ответил он и продолжил с акцентом: – Я сделаю всё, как вы сказали… как вы сказали… как вы сказали.
– Успокойся, – я залепил ему по щеке, и он перестал повторять. – Не вздумай перед кем‑нибудь так раскрыться. Всё в полной тайне. И начинай прямо сейчас.
– Да, – сказал инквизитор.
В его глазах блеснул красный огонёк.
У Василия в подчинении его отец, а у меня Верховный Инквизитор. Но надолго мы не подружимся. Главное, чтобы он успел сделать всё до того, как другие поймут, что с ним что‑то не так.
Я вернулся вниз, к парням.
– Возвращаемся, – я пошёл к пролому. – Ещё очень много дел.
– Ты убил инквизитора? – спросил Кирилл. – Или что?
– Зачем? Он мне ещё пригодится.
