– Так вот зачем тебе дружба с ним. Ну конечно! Подманил, схватил, а на Мера сваливаешь! Ловок ты ариев оговаривать! А мы так верили… Что за лукавство ты готовишь? – Ждан вдруг встрепенулся. – Русалки, говоришь? Пошли!
– Так ночь же!
– Что с того? Боишься, что ли? Раньше надо было!
Славка надеялся, что Ждан свистнет коню, бродящему неподалёку, но ошибся. Наставник вскочил, вытащил из палатки оружейную портупею, и побежал. Быстров-младший пристроился следом и до самой реки предвкушал – сейчас водяной подтвердит про русалок! Те, небось, уже всей реке растрепали, как их спасли! Ух, как вытянется физиономия Ждана! И завтра не ругать кого-то станут, а хвалить!
На похлопывания ладонью никто не откликнулся. Выждав время, парень повторил. Снова. И снова. Луна неторопливо ползла по небу, меняя желтизну на серебристый оттенок. Пройдя длинный путь, зависла над верхушкой Сундука.
Восток светлел, готовясь выпускать солнце. Ночь истаивала, и место сумерек занимал утренний туман. Славка, скорчившись, сидел на камне, обхватив плечи – откровенно зябнул. Но молчал, всё ещё надеясь на справедливость. Ждан последний раз отхлюпал сигнал вызова.
– Это до какой же степени надо перепугать давних, чтобы они на людской зов не откликались? Что ты за чудовище, Яр? Не связать ли тебя, чтоб ты не удрал, а то не убил кого из нас ночью?
Глава 36
Суд
Невыспавшийся Славка с трудом проглотил завтрак, предложенный Гором. Ждан не взял мальчишку с собой, ускакал один. Велел идти в Затулье, прямиком на площадь. Быстров-младший не спешил. Покричал в лес, вернее, поцокал имя лешего, но тот не объявился. Как и где вызывать кикимору – неизвестно. На реке мальчишка потерпел вторую неудачу – водяной не отозвался. Славка долго умывался на броде, затем медленно плёлся. Но как ни тянул время, всё же оказался на сельской площади, запруженной народом. Попросил дать дорогу, и селяне мигом расступились, как по приказу.
Троны Совета высились по центру, длинной скобкой. Скамья, где приказали сесть Славке, отстояла от них метров на пять. О чём волхвы спорили, не было слышно – даже Борун приглушал свой голосище. Доносились обрывки:
– …недоказано… без этого я не согласен… много чести… вето наложу… и я за… хватит…
Славка стоял, готовый доказывать свою правоту, но слёзы копились. Слёзы обиды. Нет ничего хуже, когда делаешь правильное дело, а тебе не верят. Да ещё и обвиняют в таких грехах, что сил нет терпеть!
– Яр, куда делись твои подруги? Милана и Руся? Их нет нигде. Утром обе исчезли, – скрипуче задал вопрос старейшина Совета.
Кустистые седые брови грозно сошлись у переносицы. Маленькие блёкло-синие глазки сверлили мальчишку неприязненным взором. Словно Дрон намеревался прочитать ответ в голове. Взгляд старейшины, и раньше-то не слишком приветливый, сегодня воспринимался, как прожигающий насквозь. И мальчишка заслонился от Дрона негодованием:
– Что вам от меня надо? Ваш Мер наврал, так ему верите, а мне так нет! Если он лешего с русалками в клетки запер, то и девчонок мог украсть!
Дрон торжествующе воскликнул, разведя руки направо-налево, глядя на Совет:
– Вот, волхвы, заметьте, насколько я прав! Зачем ему скрывать мысли? О, тут изощрённость и коварство выдали себя. Как ловко этот отрок прикидывался несмышленым!
Гера подалась вперед, удивлённо спросила:
– Зачем, Яр? Открой нам память, открой ум. Если ты чист в помыслах, если нечего прятать – откройся!
Дряхлый старец Аген погрозил Боруну:
– Ты ручался за него, а он нечист в замыслах! Ой, прав Дрон, прав – враг перед нами. Он Мера сгубил, и отроковиц, чтобы следы замести… А силён вражина, ишь, закрылся накрепко!
– Так вы его запугали своими угрозами, – заступился Борун, оборачиваясь к Дрону, и попросил обвиняемого. – Яр, дай им прочесть мысли.
Но тот уже перестал понимать, что происходит – в нём горела обида. Да что там, горела – полыхала! Сильнее вчерашнего пожара! Обида на этих людей, так несправедливо сваливших чужую вину на него.
– Конечно, своих они в обиду не дадут, – вспомнились Славке недавние слова Ждана, – как дружина стоит за Грума, так Совет будет стоять за Мера. Хоть тот сто раз виноват, а не выдадут! Только за меня, Ярослава Быстрова, никто не заступится! Папы нет, Ждан – не верит, сюда даже не пришел. А мог бы хоть слово в защиту сказать! И девчонки предали, сбежали со страха. Оставили меня одного!
И от такой обиды на весь свет слёзы навернулись, подступили к глазам, приготовились пролиться. Лишь гордость, остатки гордости – они удерживали Славку. Волхвы спорили между собой. Дрон обвинял Боруна в потачке, Геру попрекал неумением читать в умах детей. Приземлился Тринс, накричал на Агена, обнял мальчишку за плечо. А тот давился солёной жидкостью, которой становилось всё больше. Но сквозь расплывчатость в глазах Быстров-младший заметил непонятное движение среди селян. Они оборачивались в сторону реки, расступались. Топот копыт нарастал, становился громче. Звонко застучали подковы по булыжнику площади.
Милана закричала:
– Вот, вот свидетели! Они сами скажут! Здесь лесовик!
Перебивая рыжую, Русана выкрикнула не менее звонко:
– И кикимора! И водяник на реке ждёт, со Жданом!
Обомлевший от неожиданности, Славка протер глаза, не думая, видит ли кто его слёзы. Грум держал Лису впереди себя на седле, а позади них сидел леший! Собственной персоной!
– Обалдеть, – прошептал мальчишка, бросаясь к лесному приятелю.
Тот неловко сполз с коня, протянул Славке руку. Борун вскочил с трона, подошёл и завёл обстоятельный разговор с лешим, выпросительно выцокивая длинные фразы. Мальчишка повернулся к Русане, которую привёз, конечно же, как можно не понять – Сокол! Одноклассница обнимала угловатую кикимору, чьи кружева сегодня выглядели чистенькими и ровными.
– Где вы их нашли?
Славка едва смог выдавить эти слова, но его услышали. Русы ответили почти хором:
– Вчера условились спасенных отыскать. Девчонок спозаранок забрали, чуть не половину тайги окричали. А Ждан все омуты до Тулы обежал, пока водяника вызвал.
– Спасибо, – прошептал Славка, опять борясь с подступившей слезой.
Оказывается, есть, кому заступиться и за него! Наставник поверил, отыскал русалок, чтобы доказать правоту Быстрова-младшего! Девчонки не испугались допроса и обвинения, не предали его! Значит, он не один. А слова Грума подтвердили это:
– Дружина своих в обиду не даёт, тем и сильна.
Гера расспрашивала кикимору, хмурясь и недовольно поглядывая на Дрона. Совсем дряхлый старец Аген слушал и улыбался во весь рот. К воде отправились двое волшебников. Много народу побежало за ними. Суматоха длилась довольно долго, но вот Совет собрался полностью. Старейшина встал и негромко обратился к волхвам:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
