– Надо же, у меня такая же была. От бабушки осталась, из Франции привезла. Не знаю, уцелела ли после пожара.
– У тебя бабушка жила во Франции? – удивился Варламов.
– По линии отца. Дед работал техником в советском посольстве два года. Отец там родился, так что я в некотором роде француженка, – рассмеялась Зотова, достала из коробки дождик, сунула в рот и подула в сторону Варламова. Иван Аркадьевич сделал то же самое. – Правда, отца я совсем не помню, он под поезд попал. Мама меня растила одна. Тяжело ей было, и отца она ругала, что умер и оставил одну с ребенком. А я не верила. Представляешь? Когда я поступила на службу, дело в архиве запросила, изучила и поняла, что убили его. Следователь не обратил внимания на очевидные вещи или не захотел обратить: на положение трупа на путях, на ссадины на голове, которые не могли образоваться вследствие движения поезда.
– И ты решила стать самым честным и внимательным следователем на свете, – улыбнулся Варламов и поцеловал ее в лоб. – У тебя получилось, Лена! Знаешь, что у меня есть? Дед Мороз, который гарантированно исполняет все желания.
Иван Аркадьевич порылся в коробке и достал пластмассового Деда Мороза с красным, как у алкоголика, носом. Варламов поставил его под елку и глубоко о чем-то задумался. Выглядел он немного напряженным, явно хотел что-то сказать, но не решался.
– Что-то случилось? – уловив его неуверенность, спросила Зотова.
– Я работаю сегодня, – с виноватым видом сказал режиссер. – Мне Берн заказала новогодний спектакль, и я должен там быть. Вечеринка закрытая, я, к сожалению, не могу тебя пригласить. Прости, Лена. Договоренность у нас с Берн была еще до того, как мы с тобой… Как ты ко мне переехала. Я не могу ничего отменить.
– Ваня, ну что ты, как маленький, оправдываешься? Причем перед человеком, который живет на работе. Да знаю я про твой спектакль! Ты мне говорил уже. Не переживай за меня, скучно мне не будет. Я тоже работаю, – рассмеялась Зотова, Варламов оживился.
– Правда? – обрадовался Иван Аркадьевич. – Как здорово! Ой, я другое хотел сказать. Конечно, работать в новогоднюю ночь – удовольствие не слишком приятное, зато теперь я спокоен, что ты будешь не одна, а со своими коллегами. И не будешь на меня дуться.
– Глупости какие. Когда это я на тебя дулась? – улыбнулась Елена Петровна, но про себя подумала, что Варламов, вероятно, будет очень удивлен, когда узнает, где она собирается встречать Новый год. А еще больше он удивится, когда узнает, что она увидит его новогодний спектакль, сидя за мониторами слежения в кабинете Бурмистрова вместе с несчастными Трофимовым и Ждановым, которым тоже выпало счастье встречать Новый год на дежурстве.
Посовещавшись с начальством и коллегами, решили брать Дербеша на месте преступления. Один звонок коменданту балетной школы решил все проблемы разом. Яков Сергеевич любезно согласился помочь и оказать всяческое содействие в поимке за задницу художника, который планировал отправить в мир иной дочку Василисы Берн. Комендант обещал сохранять анонимность операции, организовать видеонаблюдение за всеми этажами школы и сообщил конфиденциальную информацию о том, что Василиса Андреевна догадывается о намерениях дочери совершить самоубийство в новогоднюю ночь, поэтому распорядилась замаскировать под окнами школы страховочные маты, которые в случае необдуманного поступка Алисы, например падения из окна, сохранят ей жизнь. Последняя информация Зотову обрадовала и полностью подтвердила версию, что Берн хорошо информирована о планах своей дочери и хочет быть с ней рядом, чтобы контролировать ситуацию.
Вмешивать в процесс Варламова Елена Петровна не имела права, иначе пришлось бы делиться с ним оперативно-следственной информацией, что было незаконно. Сообщать Берн о своих подозрениях Зотова не хотела из других соображений: поведение проинформированной матери могло спугнуть убийцу.
– Вань, а что за спектакль ты готовишь Василисе Берн? – поинтересовалась Елена Петровна.
– Да так, ничего интересного, – уклончиво ответил Варламов и занялся украшением елки. Елена Петровна помогала, вешая одну конфетку на елку, другую отправляя в рот. В финале Иван Аркадьевич притащил огромную корзину с мандаринами и поставил под нижнюю ветку.
– Красота. Хоровод будем водить? – поинтересовалась Елена Петровна и приклеила режиссеру на лоб черную метку от марокканского мандарина. Варламов сделал то же самое и притащил бутылку розового шампанского.
Они сидели на полу, ели конфеты и мандарины, смотрели «Иронию судьбы» и пили шампанское за старый год. Зотова поймала себя на мысли, что так хорошо ей давно не было. Какая она все-таки дура, что так долго не решалась сказать Варламову «да»!
– Мне пора. Надо все проверить и репетицию провести, – с грустью сказал Иван Аркадьевич, чмокнул ее в щеку и поднялся. – Я позвоню, когда спектакль закончится, – добавил он и вышел в прихожую. Елена Петровна проводила Ивана Аркадьевича и направилась в спальню, чтобы переодеться и выдвинуться вслед за режиссером.
* * *
Через два часа Елена Петровна Зотова сидела в кабинете Бурмистрова у мониторов камер слежения вместе со Ждановым. В другой комнате резались в карты и ждали их команды сотрудники полиции. В балетную школу они попали через скрытую от посторонних глаз калитку и черный ход. С Варламовым она, к счастью, не столкнулась. По словам Бурмистрова, режиссер репетировал с труппой в подвале. Странное место они выбрали для постановки! Впрочем, судя по декорациям, которые видела в прошлый раз Елена Петровна, место было выбрано самое подходящее.
Гости и Берн еще не подъехали. В парадном зале официанты в белых фраках сервировали столы и репетировал оркестр. На мониторах, как на ладони, были видны все места общего пользования балетной школы, парадный вход, лестница и коридоры. Этого было достаточно, чтобы проследить за Дербешем и его жертвой. Особенно Зотову интересовал последний, четвертый этаж.
– Гости к одиннадцати приедут, – сказал Бурмистров. – Так что можете пока расслабиться. Я приготовлю чай.
– А где Трофимов? – с удивлением спросила она Андрея.
– Шут его знает! На телефон не отвечает. Подозреваю, что Эльза его распяла за попытку улизнуть из дома в новогоднюю ночь.
– А у тебя семья есть? – спросила Елена Петровна. Она вдруг поняла, что ничего об Андрее не знает.
– Что вы, какая семья с моей работой, – махнул рукой Жданов. – У меня не только семьи, у меня даже девушки нет! Я Трофимову даже завидую. Он красивый, и жена у него есть, хотя и своеобразная.
Елена Петровна хотела возразить, но сказать ей было нечего: красотой Жданов в самом деле не блистал, польститься на такое могла только очень смелая девушка.
– Вот и моя личная жизнь не сложилась из-за работы, – неожиданно сказал комендант и поставил на стол поднос с ароматным чаем. – Первая жена ушла к другому. Любил я ее сильно, но осуждать не мог. От второй я сам ушел – не сошлись характерами.
– Сожалею, – вздохнула Зотова. – Странно, у вас в деле только один брак обозначен, – заметила она и прикусила язык.
– Да ладно, не смущайтесь! Я же понимаю – работа, – рассмеялся Бурмистров. – Я ваше дело тоже изучил внимательно, когда узнал, что вы убийство нашей Колесниченко расследовать будете. Вы уж простите, воспользовался старыми связями. Надо было знать, с кем придется иметь дело, – иронично сказал Бурмистров.
– У меня создалось ощущение, что вы меня знаете.
– Кто же вас не знает! Вас все знают. Вы – легенда сыскного дела! О вас в газетах даже пишут, – подмигнул комендант.
– Всякие гадости обычно. Например, как сотрудники правоохранительных органов тратят средства на элитных горнолыжных курортах, – рассмеялась Зотова, вспомнив их поездку с Варламовым в Австрию на Новый год и мерзкого журналюгу желтой прессы[5].
Слова Бурмистрова ей были приятны, но в душе остался осадок, потому что она не просекла игру отставного офицера в «старого знакомого». Удивительно, ведь она сама иногда применяла для быстрого расположения собеседника эту технологию. «Хитрый жук», – про себя подумала Елена Петровна и отметила, что по поводу своего первого брака Бурмистров ей так и не ответил.
– Вы из-за проблем в личной жизни уволились из органов? – поинтересовалась она, взяв с подноса чашку. В кабинете Бурмистрова было прохладно, и горячий чай пришелся как раз кстати.
– Нет, – резко ответил Яков Сергеевич.
– Извините, – смущенно сказала Зотова.
– Это вы меня извините, – миролюбиво сказал комендант. – Любил я свою работу, но так уж сложились обстоятельства, что пришлось уволиться. Вы спрашивали по поводу моей первой жены. Не расписаны мы были, жили гражданским браком, поэтому в деле пометки нет. Она ушла так глупо! Сказала, что беременна от другого. Я поверил, как дурак. Дома меня днем с огнем не застать было, вот и решил, что Божена моя любовника завела. Обманула меня жена. Вернее, был у нее поклонник. Ухаживал, замуж звал активно. Она ему и ляпнула: возьмешь с чужим ребенком – твоей буду. Он и взял, не побрезговал. Видно, любил сильно. – Бурмистров на некоторое время замолчал. Было видно, что ему тяжело вспоминать прошлое. – Она рассудила, что ребенку будет лучше в семье, где папа ночует дома, а не на работе. Я правду только спустя несколько лет узнал, когда женат был и сын у меня родился. Удивительные существа женщины! Она себе жизнь сломала и мне. Ради чего? – Бурмистров пожал плечами.
