В его голосе отразилась какая-то особенная ненависть. "Значит Почка-таки задела гордеца своей выходкой… — подумалось пепельноволосой, и она уже по-другому взглянула на имперца, с молчаливой яростью швырявшего в тёмных тварей сгустки огня. — Ему тоже было больно от предательства".
Ника крепче сжала в руках золотистую сияющую рукоять длинного меча. Теперь она окончательно убедилась в том, что Катю надо остановить. И холодное пламя внутри её собственного сердца призывно воспылало. Только благодаря незримой поддержке Феликса Ника ещё не пала духом.
Очередной порыв метели, уже куда более мощный и гнетущий, скрыл от глаз девушки силуэты сражающихся в кругу демонов двух её бывших, оставив лишь далёкие синие отсветы магии. Погода портилась. Зимняя стихия выходила из-под контроля, грозя перейти в настоящий буран!
Ветер усилился и шквальным фронтом надвинулся на Веронику, одетую во всю ту же ночную сорочку да рубашку Феликса, рукава которой она узлом завязала на своих ключицах, отчего свободные полы развевались за ней, будто плащ. Если бы не внутреннее магическое пламя, сопротивляющееся непогоде вместе с девушкой, то Ника уже давно бы превратилась в ледяную статую, и её можно было поставить рядом с ещё одной, находившейся сейчас во дворце.
Ветер порывисто смёл из-под ног снежное покрывало, и теперь мягкие пушистые тапочки предательски скользили по тёмной глади льда. Ещё немного — и Ника просто лежала бы пластом, но какой-то внутрений стержень и такое несвойственное ей чувство полного равновесия удержали девушку на ногах.
— Знаешь, ты меня порядком достала, — раздался из белоснежной мглы раздражённый голос Кати. — Ты зря цепляешься за этот мир.
Силуэт Катринет — высокий, стройный и гордый, — возник перед Вероникой, и только страшный разрез на её груди нарушал идеальный облик. Однако воительница шла ровно, будто под её стальными каблуками был вовсе не лёд, а обычная земля.
— Неужели, когда я осквернила метку Авей-Лона на твоей руке почти неделю назад, ты так и не поняла, что это было предупреждение? — продолжила она, подойдя совсем близко. — Тебе не одолеть меня, ведь этот мир уже давно подчиняется только мне.
И словно бы в доказательство своих слов, прекрасная блондинка выставила перед собой алый меч, ярко пылающий опасным кровавым светом. Вокруг клинка в миг образовался снежный водоворот, и Катринет, управляя этим небольшим ураганом, направила острие прямо на соперницу.
Податливая стихия мигом хлынула на девушку, безпощадно раня ту мириадами колких снежинок. Не успела Ника опомниться, как поток ледяного ветра подхватил её, и словно такую же снежинку, легко оторвал от ледяной тверди.
— Вот будет уморительно убить тебя прямо здесь, на этом священном озере! — злобно расхохоталась Почка, где-то внизу. — Так давно хотелось проучить этого древнего самонадеянного духа, посмевшего мне не подчиниться!
Вероника отчаянно и безрезультатно замахала золотым клинком, стараясь хоть как-то выпутаться из морозных тисков, однако чувствовала себя просто ненавистной тряпичной куклой в руках истеричной и злобной девочки Кати. Один взмах её ладошки — и Ника отправляется в свободный полёт, чтобы вскоре безвольно шмякнуться об лёд, метрах в двадцати от "наигравшейся" противницы. Едва девушка успела прийти в себя и уклониться, как возле её головы с глухим треском вонзился острый стальной каблук. Тёмно-синяя толща под ними тут же хрустнула и широкие белые трещины расползлись во всех направлениях.
Вот только одержимую это мало волновало. С яростным напором она продолжала осыпать девушку широкими рубящими ударами, не давая той даже подняться на ноги. А Ника только и могла неловко отползать по гладкой скользящей поверхности и изо всех сил удерживать мечом блок. Но долго это продолжаться не могло… В какой-то момент Катринэт удалось-таки вывести изнурённую битвой девушку из равновесия и резким широким взмахом выбить у неё из рук меч.
Золотой клинок совершил в воздухе грандиозный кульбит, ярко сверкнув в белом свете, и остриём вниз приземлился аккурат в центр трещин. Одно мгновение — и лёд под ним разламывается, а вода тут же поглощает волшебное оружие, навсегда скрывая под своей тёмной толщей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В сердце что-то оборвалось, и всё внутри похолодело, от осознания необратимости ситуации. Словно под воду ушла последняя искорка надежды, оставляя прежнее пламя умирающе тлеть. Дыхание сбилось, кончики пальцев стремительно леденели, а Вероника всё не могла оторвать невидящего взгляда от чёрного провала во льду.
— Как удачно, — кривая насмешка Кати ударила будто пощёчина, отрезвляя.
А следом возникла иная боль. Вполне реальная, резкая и острая. Почка не стала медлить; её рука, повелевающая Катринэт, даже не дрогнула, когда та вогнала алое лезвие между рёбер Вероники.
— Ты подохнешь прямо здесь, дура, — послышался надменный голос сквозь пелену разрастающейся боли. — Медленно истечёшь кровью, а когда твоё тело окаченеет, душа Феликса вернётся ко мне, и уж тогда… никто не помешает нам быть вместе. Навеки.
До Вероники, судорожно хватающейся за колотую рану, донеслись удаляющиеся шаги. "Нет! — всё её существо взвыло. — Это всё не может кончиться так!" Помутневшим взглядом она практически наощупь поползла вперёд, оледеневшими пальцами слепо шаря перед собой и оставляя на идеально чистом льду кровавые разводы. И вскоре её рука наткнулась на острые края тёмной проруби.
Глава 21
Вода обожгла мертвецким холодом, но Ника и так чувствовала, что сознание начинает потихоньку покидать её тело, просачиваясь вместе с кровью, сквозь рёбра.
Не желая никак мириться со своей судьбой, девушка по локоть засунула руку под лёд. "Если я умру, то обреку Феликса на участь куда более страшную, чем смерть!" — набатом билась последняя мысль.
"Вполне возможно, — Ника даже не сразу осознала, что возникший чужой голос в голове обращается именно к ней. — Хуже смерти только вечность в руках извращённого абьюзера".
Вместе с голосом повилось тепло. Оно было настолько внезапное и расслабляющее, что Веронике показалось, будто это предсмертные галлюцинации, или она уже на совершенно ином свете.
Однако за теплом вернулись и силы. А боль понемногу затихала. И девушка с трудом смогла приоткрыть глаза: прямо перед её взором золотым факелом пылал её телефонный меч Nokia. Он остриём вверх поднимался над чернильной водой, и за рукоять его держала чья-то изящная женская рука.
"Просто поверь, что этот мир написала именно ты, — мягко нашёптывали Веронике, вкладывая в ладони клинок. — И на самом деле слушаться он будет только тебя. Только поверь в него, Вивьенна".
"Если это поможет спасти…" Девушка, тяжело опираясь на оружие и прижимая одну руку к ране, уже переставшей хлестать кровью, поднялась на ноги. Приняв позу поустойчивее, она заорала во всю мощь лёгких:
— По-о-о-очка-а-а!
И, не задерживаясь, медленно сделала шаг вперёд, впиваясь пальцами в холодную от воды рукоять. Ника твёрдо намеривалась во что бы то ни стало переломить ход событий, и теперь смерть её совершенно не пугала. Поэтому, когда сквозь неунимавшуюся метель стал проступать контур высокой воинственной фигуры, Вероника улыбнулась. Катринэт вышла из снежной вьюги, и на лице её отразилась яростное негодование:
— Да что ж ты никак не сдохнешь?! — без промедления белокурая воительница набросилась на девушку.
Однако сейчас Вероника не стала отступать, прикрываясь блоком. Наоборот, она выставила золотое лезвие перед собой и изо всех сил попыталась представить так нагло отнятые у неё воспоминания о далёком прошлом и ощущения детского непосредственного счастья, которое она испытывала, когда каждую ночь бабушка рассказывала ей про дивный иной мир, полный магии и приключений.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И наконец-то она осознала! Почувствовала! Это, правда, её мир, её книга, её идея! А Катя всего лишь наглая и жестокая воровка, которая уже дважды пыталась её убить. Вероника совершенно точно не должна мириться с её деяниями!
