как до дела дошло…
Русалка в возмущении ударила по воде ладонью, в стороны полетели брызги.
— Отличное было пальто, — пожаловалась она, надувая губы. — Согревало бы меня до оттепели. А пуговицы я бы отменяла у лешего из парка неподалеку. Мне серебро ни к чему, жжется, а кости я предпочитаю человеческие. Они вкусно хрустят.
Майра замерла, прислушиваясь к далекому перезвону колоколов в церкви за парком. Или эта музыка звучала только в ее голове? Кости. Пальто.
Смятый листок быстро нашелся в кармане. Майра разгладила его на коленке и протянула речной деве.
— Похож?
Русалка приподнялась повыше, разглядывая портрет. Нахмурила брови, прикусила пухлую нижнюю губку. Зубы у нее были длинные и острые как у пилы, предназначенные для того, чтобы обгрызать мясо с костей несчастных жертв.
— Пальто то же, — уверенно заявила она, усмехаясь. — Я за него предлагала три охапки лучших водорослей. Но лицо… Нет, лицо совсем другое. Там был красавчик.
Русалка плотоядно облизнулась, скользя фиолетовым языком по острым зубам.
Майра сделала глубокий вдох, чтобы успокоить сердце, пустившее вскачь. Столько часов она потратила, чтобы узнать хоть что-нибудь о не-Древнем, и какая же удача, что ее занесло именно сюда! Русалочьи пруды она всегда обходила десятой дорогой, успела в “Кроличьей Норе” наслушаться про строптивый и подлый характер нежити.
Ни говоря ни слова, она расстегнула куртку и сдернула ее с плеч. Русалка с вытаращенными глазами приняла дар, прижала его к голой груди и замурлыкала, как кошка.
— Что он хотел получить взамен? Водоросли? — Майра скомкала портрет, засовывая его в карман джинсов за ненадобностью. Мороз крепчал, и Майра, оставшаяся в одной рубашке, ощущала, как холод щиплет ее за шею и лицо. К счастью, замерзнуть насмерть она не могла. У бытия монстром были и свои плюсы, весьма немногочисленные.
Речная дева, с удовольствием закутавшаяся в ее куртку и напрочь забывшая про существование Майра, нахмурилась. Было видно, что она колеблется, неуверенная, стоит ли рассказывать. Свое она уже получила, зачем еще время тратить?
Но в конце концов она решилась:
— Жемчуг мертвых, — буркнула русалка, красноречиво закатив глаза. — Этот тип хотел получить жемчуг мертвецов.
***
Уже на крыльце дома номер четыре Майра вспомнила, что явилась без приглашения. Орфей даже не пытался с ней связаться, кто знает, как он теперь отреагирует на появление незванной гостьи?
Она перевела дух, переминаясь на заснеженных ступеньках. Постучать или соблюсти приличия и оставить записку в дверях?
Пересилить себя оказалось не так-то просто, но легкий снегопад, начавшийся за три улицы до дома Орфея, уже обернулся настоящей вьюгой. Маленький садик под окнами — зеленые даже зимой кусты смородины и жимолости — медленно превращались в выставку абстрактных белых фигур. Виноград, гнездящийся над крыльцом, тихо шуршал, смахивая снежные шапки с глянцевых листьев. Издалека дом номер четыре по Сливовой улице походил на пряничный домик, щедро посыпанный сахарной пудрой.
Майра отсчитала про себя до десяти туда и обратно, набираясь смелости, а затем постучала.
Тут же в глубине дома корабельной сиреной завыл Бурбон.
— Умолкни, животное, — гнусаво рявкнули на него совсем рядом, в холле. Дверь отворилась с пронзительным скрипом, и Майра встретилась лицом к лицу совсем не с хозяином дома.
— Привет? — Лука уставился на нее красными, слезящимися глазами. Опухший нос алел в полумраке плохо освещенной прихожей, а полосатый шарф, обмотанный вокруг шеи, был метра три длиной и волочился за чародеем по полу как мантия.
— Позови Орфея.
— Его нет дома, — он жалобно шмыгнул носом, уставившись на Майру совершенно несчастными глазами. Рыжие вихры непослушным облаком парили вокруг головы, как большой одуванчик. И этот Лука — простывший, обессиленный, — не имел ничего общего с франтоватым молодым магом, которого она впервые встретила в лавке Саломеи или видела в Заветном квартале.
Но если говорить начистоту, он нравился ей гораздо больше.
Майра заколебалась. Если Орфея дома нет, ей здесь тоже делать нечего, а Луке, каким бы милым и располагающим он не казался, она не доверяла до конца. От чародеев ничего хорошего ждать не приходилось — практика показывала, что он добр к Майре лишь до поры до времени.
Пока она колебалась, Лука вытащил из кармана платок и шумно высморкался. И повторил, намного громче:
— Орфея нет дома.
— Да поняла я, — пожирательница отступила в полумрак крыльца, намереваясь вернуться домой. Но развеселый голос, зазвучавший из глубины дома, принадлежал тому, кто якобы отсутствовал.
— Не обращай на него внимания, он где-то подцепил простуду. Заходи, а то тоже простынешь.
Лука посторонился, пропуская ее в дом и запирая дверь, а затем возразил обиженно:
— Да я здоров как конь!
К большому удивлению Майры, вместе с возмущениями он еще согласно кивал головой, утирая нос платком. Что здесь вообще происходит?
— Не заливай! — отмахнулся Орфей, сверкая озорной улыбкой из кухни. Он нависал над каким-то зельем кислотно-розового цвета, не спуская с него глаз. Варево зло бурлило, норовя выплеснуться и погасить белый огонь, разведенный под котлом с помощью магии. А стоило Орфею повернуться спиной, как на масляной розовой поверхности выступила густая пена. Она поднялась над чашей, разлетаясь в стороны мелкими брызгами, и бодро потекла вниз, на стол.
— А ну цыц, — сурово прикрикнул Орфей, обернувшись через плечо и погрозив вареву пальцем. Когда стало понятно, что его маневр засекли, зелье успокоилось — мутная пена прибилась к стенкам, а пузыри лопнули.
— То-то же, — буркнул чародей, берясь за нож. Серебристое лезвие блеснуло в воздухе, и по изрезанной деревянной доске застучала металлическая стружка, сопровождаемая тяжелым запахом.
Увидев Майру, Орфей расцвел улыбкой — сладкой, как спелая клубника. А следом нахмурился, обеспокоенно склонив голову к плечу:
— Как ты переносишь магические болезни?
Майра без разрешения уселась на высокий стул, потирая ладони друг о друга, чтобы согреться. Когда это не помогло, она протянула белые, негнущиеся пальцы к огню под котелком, наслаждаясь сухим теплом. От котелка доносился смутно знакомый запах, тяжелый и пряный.
— Они игнорируют мое существование, — произнесла она, пожимая плечами. Еще ни одна гадость, от которой страдали нежить и чародеи, не смогла ее одолеть. Пожиратели снов были слишком сверхъестественными для обычных смертных, и слишком обычными среди магов. Ни рыба, ни мясо, как сам Орфей и говорил — несмешная шутка природы.
Чародей расслабился, поднося к зелью связку мелких чешуйчатых хвостов. Пар, висящий над котлом, сменил цвет с темно-серого на фиолетовый, на травянисто-зеленый, а потом стал совершенно прозрачным. Хвосты эту перемену не оценили — завозились, стремясь вырваться из цепкой хватки.
— В Столице гуляет бесовская лихорадка, — пояснил Орфей, сражаясь с непослушным ингредиентом зелья. Хвосты обвивались вокруг
