Генри Бэкингем скрипнул зубами.
— Думаете, король умер да здравствует король? — прошептал он и шагнул в потайной ход. Он предполагал, что покинуть дворец в ближайшие часы никому не позволят, а задуманное им дело не требовало отлагательств. — Ну уж нет, — подбадривал он себя, пробираясь меж паутины, пачкая одежду пылью, копившейся здесь десятилетиями, если не веками. — Король умер, да прибудет герцог Глостер! Регент Англии, лорд-защитник, а, возможно, и Ричард III Йорк!
* * *«Его Величество оставил королевство под вашу защиту. Обеспечьте безопасность нашего суверенного государя, Эдуарда V, и доставьте его в Лондон.
Уильям лорд Гастингс».
Дик раз за разом перечитывал письмо, доставленное утром, — всего несколько строк. О смерти брата он узнал не сразу. Вдовствующая королева не посчитала нужным оповещать последнего Йорка. Так же как и епископ Вустерский, формальный глава королевского совета.
Произошедшее рождало у Глостера противоречивые чувства. Он не понимал, почему с ним поступили подобным образом. За что? Разве не «белый вепрь» своими усилиями, долгой и безупречной службой стяжал Англии и Йорку победы и обеспечил благополучие и процветание? Разве не он на протяжении долгих лет был защитой и опорой всем тем, кто сейчас самым бессовестным образом попирает волю умершего брата? И разве хоть кому-нибудь из них Ричард причинил зло?
Он прошествовал к окну и выглянул во двор. Можно остаться в Миддлхейме, не вмешиваться в эти дрязги и интриги. Но тогда в будущем у него не будет никаких гарантий. С ним разделаются так же, как с Джорджем, если не хуже. Слишком уж реальная сила стоит за плечами последнего Плантагенета.
За себя Ричард не боялся. Другое дело — Анна. Своих племянников, детей Джорджа, герцог сумел защитить. Всё наследство Кларенса досталось им в обход Анны Бошам, жены Уорвика. Та довольствовалась пожизненным содержанием и теперь ненавидела Глостера лютой ненавистью. Впрочем, последнее волновало Дика не слишком сильно. Эта экстравагантная, завистливая и злобная особа ненавидела всех, кто отказывался потакать её прихотям.
Найдётся ли человек, способный позаботиться о жене и маленьком Эдуарде? Сын будет в опасности, от него непременно захотят избавиться. От других сыновей и дочерей Глостера — тоже. Но здесь Ричард мог беспокоиться в меньшей степени: только одного своего бастарда, Джона, он признал официально.
Дик не смел бросить семью на произвол судьбы. Да и оставлять Англию в лапах Вудвиллов было жаль. Ричард отошёл от окна, он начал обдумывать будущую борьбу за власть так же, как продумывал предстоящие сражения. Слабое место противника он нашёл очень быстро.
Простонародье их не любило, на поддержку старой аристократии Вудвиллы рассчитывать не могли тем более. Однако в королевский совет они проникли в большом составе и практически подмяли его под себя. Всеми делами заправляли ближайшие родственники королевы: маркиз Дорсет, старший сын от первого брака, и три брата — Лайонел, епископ Солсбери, сэр Эдуард Вудвилл и Энтони Вудвилл, граф Риверс.
Маркиз Дорсет как комендант Тауэра охранял государственную казну, королевские сокровища и регалии, контролировал запасы оружия в королевстве. Граф Риверс исполнял обязанности друга и наставника юного престолонаследника и удерживал его в замке Ладлоу. Из Западного Уэльса с момента смерти своего отца юный принц начинал управлять страной с помощью королевского совета, в котором епископ Солсбери имел значительный вес.
— Мой герцог... — дверь тихонько приоткрылась. Анна вошла в комнату и встала за его спиной. Рука осторожно коснулась плеча. — Произошло что-то плохое?
Дик не хотел беспокоить супругу, но и скрывать он тоже не осмелился.
— Моего старшего брата не стало, — произнёс он хрипло, будто мучимый жаждой путник. — Эдуард покинул нас несколько недель назад.
Анна отступила. Дик обернулся, обнял.
— Почему тебе не сообщили?! Ведь прошло столько времени... — прошептала она.
— С гонцом произошла неприятность, он так и не доехал до меня... Ты же знаешь, такое случается, — он вымученно улыбнулся и подошёл к столу. Взял чистый лист, перо и споро набросал письмо Энтони Вудвиллу. В нём герцог просил указать место по пути следования юного короля, в котором мог бы встретиться с племянником для дальнейшего его сопровождения в Лондон.
— И как ты поступишь теперь, сэр рыцарь? — Анна осталась встревоженной, но не отказалась от детского шутливого обращения.
— Так, как должно поступить сэру рыцарю, — поклонился ей Дик. — Эдуард IV назвал меня регентом и опекуном своего сына. Я полон решимости служить будущему королю так же верно, как брату.
Он подал руку своей герцогине, и они вместе вышли в коридор.
После отправки письма Ричард несколько дней оставался в Миддлхейме, ожидая ответа. Он снабдил гонца вооружённой охраной. Один из воинов вернулся и сообщил о том, что Энтони Вудвилл получил послание.
Спустя ещё несколько дней Глостер отправился в Йорк, где провёл заупокойную мессу по умершему брату и призвал лордов северных графств к присяге на верность юному престолонаследнику.
Глава 7
Королева сидела на троне. В траурном облачении она сама себе казалась старухой и оттого злилась ещё больше. Конечно, она не ожидала, будто добрые подданные не известят Глостера о произошедшем несчастье. Но рассчитывала, что случится это много позже: когда Эдварда коронуют.
Ричард всё узнал, понял и начал действовать. К Елизавете он обратился с официальными соболезнованиями. Коротко, сухо и ровно — точно таким тоном он всегда говорил с ней во дворце. Герцог ни в чём не обвинял её, просто информировал: брат-король оставил престол и наследника на него и ни на кого более, вдове Эдуарда не должно вмешиваться в политику, а совет умершего короля не имеет более законной власти.
Королева нервно сжала подлокотники кресла. Пока все её действия выглядели противозаконно и откровенной узурпацией трона. Почивший муженёк слишком часто говорил о своих намерениях. И круглому дураку не пришло бы в голову, будто в последние минуты жизни Эдуард оставил королевство на неё и семью Вудвиллов. Кроме того, благодаря Елизавете королевский совет так и не сложил полномочий, хотя со смертью короля утрачивал всякую легитимность и законность.
В комнату вошёл маркиз Дорсет, поклонился. Он был копией отца, лорда Грея, и, без сомнений, её гордостью. Глядя на него, никто не посмел бы обвинить Елизавету в супружеской неверности. А вот Эдвард, сын Эдуарда IV, полностью пошёл в неё — цветом волос, чертами лица, телосложением — в будущем это могло стать источником многих проблем.
— Я назначила коронацию на 4 мая, — заявила Елизавета. — В Ладлоу выйдет вооружённый эскорт. Он обязан без промедления доставить короля в Лондон.
Дорсет поклонился:
— Что делать с Йорком? Он уже писал дяде Энтони...
Королева поджала тонкие губы.
— Мы успеем, — заявила она и встала. — Созови совет. У меня появилось несколько распоряжений.
* * *Они собрались очень быстро. Глава совета прятал глаза и потирал руки. Старые аристократы сидели смирно и глядели на неё едва ли не с ненавистью. Зато родичи находились полностью на её стороне, и это придавало дополнительные силы.
— Господа, до нас дошли известия о французских пиратах. Они многочисленны. Их суда быстроходны, — королева возвысила голос. — В час испытаний, когда добрый мой супруг оставил нас, а наследник престола слишком мал, я скорблю. Вместе с вами! Вместе со всеми моими подданными! Но я не могу смотреть, как разоряют Англию.
Уильям Гастингс на мгновение прикрыл глаза. Елизавета прищурилась. Наверняка лорд-камергер мысленно сравнивал Её Величество с дешёвой актрисой, но это его дело.
— Я требую вашего согласия на то, чтобы весь английский флот поступил в полное распоряжение моего брата, сэра Эдварда Вудвилла. Он сумеет навести порядок в водах королевства.
Они даже не смогли возразить что-либо существенное. Впрочем, даже если бы и решились, королева успела подстраховаться на случай непредвиденных событий. Основную часть королевской казны комендант Тауэра тайно передал адмиралу для вывоза с острова. Оставшиеся богатства маркиз Дорсет разделял между матерью, собой и ближайшими родственниками. Даже если Глостер совершит невозможное и захватит Лондон, безземельными дворянчиками Вудвиллы не будут более никогда.
— Следующее моё распоряжение касается введения нового налога, — королева слегка улыбнулась.
Раз её так и так считают актрисой, она будет изображать именно её. Королевство — театральные подмостки, а высокие господа — зрители. Им придётся смириться с этим! Елизавета тяжело вздохнула и схватилась за горло, изображая приступ удушья.
