— Следующее моё распоряжение касается введения нового налога, — королева слегка улыбнулась.
Раз её так и так считают актрисой, она будет изображать именно её. Королевство — театральные подмостки, а высокие господа — зрители. Им придётся смириться с этим! Елизавета тяжело вздохнула и схватилась за горло, изображая приступ удушья.
К ней бросились сразу трое. Все — из семейства Вудвиллов.
— Времена нынче неспокойные, — слабо пролепетала Елизавета, позволяя усадить себя в кресло и преподнести кубок вина. — Казна практически пуста ещё со времён Безумного Генриха...
Конечно же никто не возразил и на этот раз.
Ах, если бы всё и дальше шло так же гладко. Королева позволила себе улыбку. Она не проиграет. Ей нужно успеть короновать престолонаследника до того, как Ричард появится в Лондоне. Она назначила самую подходящую дату из всех возможных. Герцог попросту не успеет сориентироваться к этому сроку и тогда уже ничем не сможет помешать.
Она владеет всем: доверием сына, Тауэром, казной, королевским советом и флотом. Глостеру она просто укажет на дверь, вздумай он предъявлять претензии. И не исключено: дверь эта будет от его тюремной камеры. Любезного Дикона устранят, чуть только он появится в Лондоне.
* * * — Джек! Есть ли вести из Лондона? — герцог наскоро умылся холодной водой.
— Нет, ваша светлость.
Ричард нахмурился. Ожидание затягивалось. Сваливать отсутствие ответа Её Величества на несносность гонцов и перипетии пути более не имело смысла. Стол усеивало несколько писем от Уильяма Гастингса. В последнем лорд-камергер буквально умолял Дика не терять времени. Старый соратник расписывал обстановку в Вестминстере как крайне плачевную. Он настаивал на немедленном выступлении на Лондон и аресте королевы.
Сколько Дик помнил лорда, тот всегда казался ему спокойным и словно созданным из ледяной глыбы. Теперь это представление пошатнулось. Истинный рыцарь и блистательный вельможа пребывал в ярости и не выбирал выражений, когда говорил о супруге своего почившего монарха и её семье.
Гастингс сообщал: «Вопреки обычаю, Вудвиллы захватили власть в королевском совете и настояли на том, чтобы послать за королём в Ладлоу многочисленный военный эскорт. Только благодаря возражениям истинных аристократов Англии они с трудом согласились ограничить отряд двумя тысячами хорошо вооружённых воинов».
Получив это сообщение, Ричард понял: пришло время действовать. Но ни в коем случае не как захватчик. На стороне герцога были закон, честь и верность — всё ещё не последние слова в старой доброй Англии. Глостер написал членам королевского совета и напомнил, кто, согласно закону, обычаю и воле брата-короля, назначен регентом королевства. А также осведомил их: начиная с момента получения послания, Ричард, герцог Глостер, берёт управление государством в свои руки и предостерегает совет от дальнейших действий, противоречащих закону.
Ответа на это письмо он также не получил, но это уже было не важно.
Сохраняя самообладание, Дик ещё несколько дней провёл в Йорке. Там застало его внезапное письмо от Генри Стаффорда.
В свойственной ему безудержной манере Бэкингем призывал его к активным действиям, гарантировал свою поддержку и предлагал тысячу воинов для подавления мятежа Вудвиллов. Ричард поблагодарил Бэкингема за помощь, но попросил привести только триста человек, поскольку столько же собирался взять с собой сам.
20 апреля 1483 года Глостер вышел с отрядом из Йорка в Нортхэмптон, где должен был 29 апреля встретиться с Бэкингемом, Энтони Вудвиллом и юным королём.
* * *Королева быстро шла по коридору, она не желала никого видеть, и тем неприятней казался окликнувший её голос:
— Сестра!
Елизавета на мгновение прикрыла глаза. В последнее время она искренне жалела, что рождена слабой женщиной. Почему на её хрупкие плечи легли нелёгкие решения? Почему именно она должна заботиться о семье и объяснять мужчинам, цвету рыцарства семьи Вудвиллов, как им следует действовать?!
Впрочем, носи королева латы и меч, а не юбки, она не завоевала бы благосклонность Эдуарда IV! Дважды вдова умела находить преимущества во всём.
— Вы расставили людей на воротах? А извещены ли ваши люди из числа горожан?
Братец кивнул и пошёл рядом, отставая на полшага.
— Хорошо, — ответила королева, чуть благосклоннее. — Глостера разозлит наше молчание. Он выступит на Лондон, и тогда мы обвиним его в попытке узурпации власти. Сначала Ричард вызовет недовольство горожан, о том позаботятся твои люди, а затем и королевского совета. В Тауэре его будет ждать немедленный приговор!
— Сестра, он всё же регент.
— Регент, регент, регент, — фыркнула Елизавета. — Вас всех только это и интересует! Впрочем... — она даже остановилась. Как только эта мысль не пришла ей в голову раньше? — Пусть Ричард Глостер будет регентом и лордом-протектором, я не против.
Братец остановиться не успел, опередил её на два шага и замер, словно врезавшись в невидимую стену:
— Но, Элизабет!
— Его сложно лишить должности, это так, — проворковала королева. — Но изменить саму должность нам по силам. У него попросту не будет полномочий и прав предъявлять претензии.
«Жаль, нельзя отказаться от траура», — с досадой подумала она. В бирюзовом платье Елизавета выглядела неотразимо. До сих пор!
— Немедленно созовите совет! — прикрикнула Её Величество.
Вскоре Вудвилл вошла в зал. Привычно встретила холодный и жёсткий взгляд лорда Гастингса. Кивнула родичам и, по своему обыкновению не опускаясь в кресло, воскликнула: Я объявляю Ричарда герцога Глостера, регента и лорда-протектора Англии, первым среди равных в королевском совете! И сохранять своё первенство он будет ровно до коронации нового короля. Да будет так!
На зал опустилась тишина. Королеве даже показалось, будто она отчётливо слышит стук собственного сердца. Затем лёгкий гул, словно едва слышное дыхание моря в мёртвый штиль. Потом...
— Это неприемлемо! — лорд-камергер вскочил со своего места, и Елизавета даже порадовалась такой его реакции. Оказывается, терпение иссякает и у ледяных изваяний. К тому же своим недостойным поведением Гастингс давал повод обвинить его в нелояльности королевской власти. Как только совет одобрит её новое решение.
Но совет не решился. Даже её хранимые Господом и королевской волей родичи!
Позвольте напомнить, Ваше Величество, — прошамкал со своего места епископ. — Совет не вправе решать подобные вопросы.
Наверняка старый трус получил письмо от Глостера и решил отойти в сторону. Вставать на пути «вепря» опасались многие.
Елизавета вздрогнула. Её власть не могла пошатнуться! Только не сейчас, в шаге от триумфа! Она медленно обвела взглядом находящихся в зале господ. И наткнулась на взгляд сына — злой и уверенный. Маркиз Дорсет не подведёт её.
— Но в таком случае... — королева заломила руки и пошатнулась. — Я не вижу никакого выхода. Нам не жить! Не жить юному королю. О, Англия! Моя бедная Англия!..
Она упала в кресло и затряслась в рыданиях.
— Матушка! — достиг её обеспокоенный возглас маркиза. Только бы Дорсет не кинулся к ней. Пусть все эти нерешительные ничтожества видят раздавленную горем женщину. Одинокую. Лишившуюся последней надежды.
Сын оправдал. Он вскочил со своего места, но не побежал утешать убитую горем мать. Маркиз Дорсет яростно накинулся на членов совета с обличительной речью.
— Вы! Вы что же, забыли, кто такой Глостер?! Этот человек не знает пощады! Вы ли не видели его на поле боя, лорд Гастингс?!
— Ричард бился за Йорк и короля Эдуарда.
— А теперь он станет биться за себя. С ещё большим ожесточением! Глостер не приемлет предательства, но все здесь присутствующие — изменники. Не забывайте об этом сейчас. И не забудьте потом, когда окажетесь на дыбе... Впрочем, — сказал он тише, — вряд ли вам позволят забыть.
— Перестань... О, перестань, молю! — со своего места Елизавета увидела, как передёрнул плечами глава совета, и насладилась ничем не прикрытой ненавистью во взгляде Гастингса.
Её мальчик взял правильный тон. Следовало не убеждать, а запугивать:
— Придёт Глостер, и никто присутствующий в этом зале не останется в живых!
После такого заявления большинство участников совета проголосовали за отстранение Ричарда от власти. И даже лорду-камергеру пришлось смириться с этим.
В тот же день Дорсет тайно написал графу Риверсу: «Вы обязаны отконвоировать короля в Лондон к первому мая».
Глава 8
Вечер обещал быть приятным во всех отношениях. Отправив наследного принца с большей частью эскорта в местечко Стоуни-Стратфорд, граф Риверс расположился в Нортхеймптоне. Четырнадцать миль — невесть какое расстояние, к тому же общество племянника несколько раздражало его в последнее время.
