Затем девушка откинулась назад в кресле, чтобы глубоко вдохнуть, будто засыпая, и позволила рукам снова и снова повторять движения подписи, пока они не стали привычными и естественными.
Расгул одобрительно кивнул, продолжая ждать.
Амарун подписала документ плавным, быстрым движением и откинулась назад, чтобы снова вытереть пот.
Идеально, на ее взгляд — а она оценивала такие вещи не менее критично, чем любой ростовщик.
Седой старик сидел неподвижно, как камень, ожидая, пока просохнут чернила. Он доверил Амарун решать, когда контракт можно будет снова свернуть, и позволил девушке самой упаковать документы в обертку, в которой он их принес, и положить обратно в мешок.
— Спасибо, подруга, — сказал он, не поднимаясь с места.
— Пожалуйста, — равнодушно ответила она.
— Лучше я пойду. Надо забрать остаток моих соколов...
Клинок, просунувшийся в комнату между ставнями в это мгновение, был намного длиннее ножа Расгула и сверкал куда ярче.
— Спасибо, не этой ночью, — спокойно произнесла Амарун, слегка повысив голос. — У меня здесь уже есть дела.
— С ними будет покончено, если я вернусь через два часа? — говорила женщина, незнакомая, и с острым языком.
Амарун закатила глаза.
— И какова цена моего сна этой ночью?
— Заплачу вдвое. Просто небольшая копия.
— Два часа, — согласилась Амарун, услышав, как голос снаружи согласно повторяет эти слова, уже удаляясь.
Только тогда она заметила, что Расгул лежит на полу, закрыв обеими руками рот.
Девушка присоединилась к нему, легла достаточно близко, чтобы прошептать на ухо:
— Что?
— Это она! — прошипел Расгул, широко распахнув глаза от ужаса.
— Кто она? Видишь ли, она и я не единственные женщины в Сюзейле этой ночью.
— Та, чье имя ты только что... — Расгул панически зажестикулировал, указывая в сторону мешка, затем огляделся вокруг. — Я должен уйти и убираться отсюда!
— Ох, Расгул, — вздохнула ему на ухо Амарун так тихо, как только смогла. — Дай я надену сапоги и выведу тебя погребами. Ход проходит под погребом сапожника и соединяется с погребом Татлина — гонца — через две двери от меня. Хотя он, наверное, возьмет с тебя золотой лев за то, чтобы ты надел его плащ и шляпу и вышел с его парнишками. Так что твои соколы тебе пригодятся.
Он сдавленно выругался.
— Нет, для этого у тебя недостаточно денег, — весело ответила Амарун, отползая за пределы досягаемости мужчины.
Расгул мрачно взглянул на девушку. Потом, медленно, его лицо исказилось в кривой ухмылке, проступившей сквозь выражение ужаса.
Ухмылка сменилась изумленным неверием, когда Амарун развязала свой пояс своего халата и позволила ему упасть на пол.
— Я собираюсь надеть тебе повязку на глаза, — промурлыкала она, подходя к нему, и так и поступила, использовав пояс. Он не стал сопротивляться, когда Амарун осторожно помогла ему подняться на колени.
— Попробуй снять его, и умрешь, — предупредила девушка.
Старик осторожно кивнул.
— Ползи вперед, — прошептала ему на ухо Амарун. — Прямо, как стрела, и медленно, чтобы не наткнуться на меня. На нашем пути будут несколько мест, где ты легко можешь найти свою смерть по неосторожности. Очень легко.
— Понял, — пробормотал он. Потом, осторожно придерживая свой мешок, он стал ползти за ней.
***Амарун снова сглотнула. От страха у нее пересохло горло.
Она только надеялась, что лицо остается таким бесстрастным, каким девушка пыталась его сохранить. Ее комнаты никогда раньше не казались такими маленькими и бедными.
Амарун ненавидела и боялась своей новой клиентки, и подозревала, что женщина об этом знает — и забавляется.
На столе между ними блестело лишь два золотых льва.
С другой стороны стола стояла женщина, положившая их туда. Та, которую Амарун никогда раньше не видела, гибкая, стройная, одетая в черную кожу, укрывавшую ее от головы до острых кончиков сапог, скрывавшая лицо маской, которая оставляла открытыми только рот и большие, по львиному яркие желтые глаза. Та, которая назвалась Талан и сжимала в руке меч.
Клинок его поглощал весь свет, не испуская даже слабенького мерцания, источая безмолвное нечто, от чего Амарун тошнило даже через стол.
Обладательница меча была такой же ловкой, как сама Амарун, и вероятно, куда более опасной в любом бою. Стоит ей пожелать смерти лучшей танцовщицы Драконьих Всадников, и Амарун будет обречена.
— Я предлагаю тебе щедрую плату, — промурлыкала Талан, — и не думаю, что в твоем положении можно торговаться, Тихая Тень. Или ты предпочитаешь, чтобы тебя звали Амарун Лиона Амальра Белая Волна? Единственная дочь Бельтара, последняя в своем роду, которую страшно рады были бы найти Хелхондреты и Ильмбрайты. Они хотят вернуть свои драгоценности, маленькая Рун.
Амарун глядела на свою гостью, не зная, что сказать, сражаясь с собой, чтобы лицо ее оставалось спокойным, как камень.
Она знает. Она знает обо мне все. Но как?
— О, я знаю, что сундука с камнями у тебя больше нет, — добавила Талан. — Я знаю. Какая жалость, что в этой краже обвинили Бельтара; мне он был куда полезнее живым. Почти таким же полезным, какой будешь ты, маленькая Рун.
Ее голос стал мягче, и при этом каким-то образом более жестоким.
— Одно мое слово, и гордые кормирские боевые маги вывернут твой разум наизнанку, изучив все твои маленькие секреты и в оплату за это оставив тебя пускающей слюну идиоткой. Так что либо ты принимаешь эту судьбу, либо повинуешься мне, выполняя маленькие поручения по всему Сюзейлу. У меня накопился целый список поручений, и некоторые из них слишком грязные для моих рук. Целый список; надеюсь, тебе хватит жалких крох сна.
Женщина отошла на несколько шагов.
— Я вернусь с первым из этих поручений через четыре ночи. Можешь гордиться, маленькая Рун: теперь ты моя «грязная рука», а я довольно строго выбираю своих агентов.
— Горжусь, — невыразительно ответила Амарун.
Губы Талан искривились — скорее в оскале, чем в улыбке.
— Четыре ночи, — промурлыкала она, попятилась к окну и исчезла, пропав из виду в зловещей тишине.
Что-то удержало Амарун от того, чтобы подбежать к окну, ставни которого медленно покачивались в первых блеклых лучах зари. Каким-то образом она знала, что ее новую клиентку нигде не будет видно. Уж точно Амарун не увидит распростертое на мостовой изломанное тело.
Если Талан летела, извивалась, или спускалась по отвесной стене и была на самом деле каким-то ужасным монстром, Амарун могла бы узнать об этом... но, по правде говоря, даже знать ничего не желала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
