Если уж на то пошло, Фентабль и сам был очень взволнован. Он казался нездоровым... и был единственным старшим по званию придворным слугой, которому Халанс доверял, уважал и симпатизировал. Ему стоило бы знать, что некоторые вещи не стоит говорить нижестоящим, чтобы не представать пред ними в таком свете.
Халанс покачал головой. Такие события, будь они прокляты, всегда происходили все одновременно. Когда все были слишком заняты, чтобы заняться ими. «Поцелуй Бешабы», как говорили слуги постарше. Неудачи, проклятые раздражающие неудачи...
Мэншун зловеще улыбнулся. Неудачи или искусная манипуляция.
Халанс снова зевнул. Он должен был найти Арклета и предупредить его, что танцовщица слушала весь их разговор и может оказаться информатором того или иного благородного лорда.
Но времени искать дворян по всему городу у него не было — со всеми этими перестановками мебели, заменой ковров и масляных ламп...
И не с дополнительными приготовлениями к Совету, которые ждали на его столе грудой записок от Фентабля, Мальвоцвета и боги знают еще кого, про то, это и еще вон то.
Теперь приготовим приманку...
Записку, написать записку; Халанс схватил клочок пергамента из выданной ему стопки для разных записей старшего пажа, схватил перо из подставки, и торопливо написал: «Сказать Арклету Делькаслу, что Белнар убит. И еще танцовщица во Всадниках слушала наш разговор».
— Тарандар! — закричал ему Мальвоцвет с другой стороны зала. — В доках Зорсина прямо сейчас разгружают новые кресла и стулья! Я послал Эммура и Дарлакана за фургонами, но ты тоже отправляйся туда и проследи, чтоб они ничего не сломали и не запачкали!
Точно по сигналу. Как и планировалось.
— Сир! — закричал в ответ Халанс. — Слышу вас! Уже бегу!
Торопись, паж. Торопись, тебе нельзя опаздывать. Нельзя заставлять Мальвоцвета ждать... равно как и моего агента, который тебя уже ждет.
Он бросился к двери, затем резко повернул обратно к столу, схватил свеженаписанную записку, и побежал в доки.
Торопящийся человек наверняка доберется до доков Зорсина быстрее, чем фургон. А это значило...
У него была идея, где мог находиться Арклет. В Угре, или в Драконьих Всадниках, или может быть в Чудесных Страстных Девочках Сакларры, если молодой лорд Делькасл пребывал в особенно игривом настроении.
Ну а если хрупкий цветок дома Делькаслов окажется еще где-то... ну, было еще с полдюжины инспекций и негоциаций, в ходе которых старший паж мог покинуть дворец. И все же лучше было сказать Арклету как можно раньше, чтобы расправиться с этим и, наконец, посвятить себя работе.
И тогда в его голову пришел краткий, дикий образ. Будто бы на него из темной пещеры сквозь зловещее мерцание пристально смотрит созерцатель. Созерцатель?
Боги, да у него начались кошмары наяву. Все этот проклятый Совет!
Тряхнув головой, Халанс Тарандар поспешил пересечь зал, пройти мимо стражников, улыбнувшись и кивнув, вышел на улицу, пересек променад и торопливо свернул в свой любимый переулок.
Он не увидел руки, которая его ударила.
Глава 15
Входит смеющийся лорд
В роскошном сердце особняка Делькаслов, за его розовыми стенами, располагались комнаты, которых большинство посетителей никогда не видели. Комнаты, стены которых были вылеплены в форме зарослей роз, взбирающимися по отделке и овивающими дверные косяки.
Лорд Арклет Аргустагус Делькасл содрогнулся бы, увидь он такой декор дома у кого-то другого, но в комнатах своей матери он к нему привык.
По крайней мере, он неустанно себе это повторял.
Существовало старое семейное правило, согласно которому прибывшие домой кровные члены дома Делькасл должны представиться его матери — или ее личной горничной в тех редких случаях, когда Даранте было приказано их встретить — так что он, как много раз прежде, поднялся по крутой лестнице из входного зала, прошел через несколько помещений и оказался в краю тошнотворных роз. Миновав безразличных стражников, Арклет вошел в покои матери.
Где леди Марантин Делькасл наградила его своей лучшей улыбкой сытой кошки. Она распростерлась на кушетке, кроваво-красный шелк которой прекрасно дополнял розы — но ужасно сочетался с пламенно-оранжевой шелковой сорочкой, которая была на ней надета. Уже не говоря о кричащем диссонансе с выкрашенным в изумрудный цвет мехом, который с претензией на элегантность мать набросила себе на плечи.
Час был где-то между слишком поздним и слишком ранним, но леди Делькасл бодрствовала и практически мурчала, томно поглощая апельсиновые корки в шоколаде и отпивая из высокого бокала с янтарным ликером. И если она не нашла себе новое увлечение, которое оставило бы мать в таком настроении, это значило, что она наслаждается послевкусием после ублажения ее тремя крепкими «пажами».
— Здравствуй, мать, — радостно, с едва заметной сардонической ноткой поприветствовал ее Арклет. — Намасленные мальчики уже ушли?
Она ответила ему одной из своих лучших усмешек.
— Не недооценивай моих игрушек, Аркль, дорогой. Они мужчины в куда большей степени, чем ты когда-либо будешь.
— Это почему? — спросил он, подойдя к уставленному графинами столику и изучая мать в зеркало, расположенное над ним.
— Разве ты не предпочитаешь мальчиков?
Арклет пожал плечами.
— Так уж вышло, что нет. Разве это не ты их предпочитаешь, мама?
Она безразлично отмахнулась.
— Нет, невнимательный дурачок, я люблю мужчин. Мужчин, которые сражаются, убивают и приходят ко мне с запахом пота, крови и опасности. Настоящих мужчин.
— Лорд Делькасл, — спокойно заметил Арклет, выбрав один из графинов и чистый бокал, — настоящий мужчина.
Пожатие плечами матери было куда драматичнее его собственного.
— Когда-то был. Теперь он слишком глубоко утонул в вине, чтобы представлять собой что-нибудь.
Ни для кого в Сюзейле не было секретом, что отец Арклета, лорд Парандур Делькасл, был запойным пьяницей, проводившим свои дни, запершись в любимой башне поместья и выпивая.
— И что?
— И ничего. Если от него избавиться, лордом Делькаслом станешь ты — мужчина в еще меньшей степени.
— То есть я стану мужчиной, если явлюсь к тебе, воняя потом, кровью и опасностью? — невозмутимо спросил Арклет.
Мать гортанно засмеялась.
— О да. Но не похоже, чтобы этот счастливый момент когда-нибудь наступил, не так ли?
— Маловероятно, — согласился Арклет, ставя графин на место и отпивая из наполненного бокала. — Сладких снов, мама.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
