Пара белок пронеслась по примятой траве тропинки прямо перед ним, шумно обсуждая украденное лакомство или признаваясь друг другу в любви. Они резво взбежали вверх по стволу кипариса и вскоре скрылись в ветвях.
Впереди располагался замок, красные черепичные крыши которого четко вырисовывались на фоне голубого неба.
Какое-то движение между деревьями привлекло внимание Уоллингфорда, какая-то желтая вспышка. Золотисто-каштановая голова, покачивающаяся над листьями.
Роланд и леди Сомертон, погруженные в беседу и не обращающие внимания на то, что происходит вокруг.
Да что, черт возьми, творится? Неужели все обитатели этой проклятой Тосканы влюбляются друг в друга у него на глазах?
Уоллингфорд посмотрел на безоблачное небо, на льющийся с небес солнечный свет и вздохнул.
Что за изумительный оттенок голубого: бездонный, густой и невероятно чистый. Когда они покидали Англию два месяца назад, темное, непроглядное небо цвета металла низко висело над головой. Уоллингфорд помнил, как, облокотившись о перила пакетбота, направляющегося в Кале, смотрел на постепенно тающий вдали берег до тех пор, пока пелена противного мелкого дождя не поглотила линию горизонта, превратившись в одно огромное серое пятно.
Каким далеким все это казалось теперь по сравнению с голубым небом, покрытыми зеленью холмами и цветущими деревьями.
Пальцы Уоллингфорда начали понемногу разжиматься и вот уже легонько барабанили по ткани брюк. Полуденное солнце ласкало его голову. Вот ведь — он все-таки забыл шляпу в проклятой мастерской и будет настоящим счастливцем, если никогда больше не переступит ее порога.
Уоллингфорд глубоко вздохнул и прикрыл глаза, на мгновение вновь представив Финеаса Берка с округлившимся от ужаса глазами.
С губ герцога невольно сорвался смешок, когда он вспомнил свои слова: «Да, леди Морли? Вы влюблены в моего друга Берка?»
Бедолага.
Еще один смешок и еще. Спина Уоллингфорда задрожала, а бока начали гореть. Зародившийся в его груди смех вырвался наконец в прозрачный весенний воздух, всколыхнув листья на соседних деревьях. Уоллингфорд согнулся, обхватил руками колени и принялся хохотать громко и безудержно.
— Синьор?
Осекшись, он поднял взгляд, ожидая увидеть неодобрение на лице Джакомо.
— Прошу прощения. Вы ведь англичанин, не так ли? Гость из Англии?
Уоллингфорд выпрямился. Это оказался не Джакомо. Среднего роста незнакомец был одет в ладно подогнанный по фигуре костюм из легкой фланелевой ткани, волосы под соломенным канотье аккуратно подстрижены, темные глаза смотрят серьезно. В его голосе совсем не слышалось акцента.
— Так и есть, — ответил Уоллингфорд, с трудом подавив улыбку. — Могу я вам чем-нибудь помочь?
— Прошу прощения. Мое имя Дельмонико. Я коллега вашего друга мистера Берка. Насколько я понимаю, его мастерская расположена недалеко? — Брови незнакомца вопросительно взметнулись вверх. В руке он сжимал небольшую сумку, даже не сумку, а портфель. Переложил его под другую руку и поправил шляпу нервным движением.
— Да, вы правы. — Уоллингфорд указал рукой в нужном направлении. В его груди вновь шевельнулся смех, и он подавил его усилием воли. — Прямо вот по этой тропинке. Небольшой домик, похожий на каретный сарай. Вы его сразу узнаете. Только вот что, синьор Дельмонико…
Незнакомец повернулся и вопросительно посмотрел на герцога.
— Да?
— Советую вам сначала постучать. Стучите, и как можно громче.
Священник начал освящение яиц в корзине, когда Абигайль почувствовала, что Уоллингфорд взял ее за руку.
Даже не оборачиваясь, она знала, что это он. Знала с того самого момента, когда его большая и теплая рука коснулась ее локтя. Почувствовала, как он протиснулся к ней поближе сквозь толпу слуг и жителей деревни, собравшихся в столовой. Она ощутила покалывающее тепло его тела и исходящую от него мощную энергетику.
— Что это? — шепотом спросил Уоллингфорд, наклонившись к ее уху.
— Священник освящает яйца, — шепотом же ответила Абигайль.
Рядом стояла Александра, наблюдая за церемонией, точно зачарованная. Она была настолько поглощена действом, что даже не заметила приближения Уоллингфорда.
— Освящает что?
— Тише. Это очень торжественная церемония.
Абигайль поняла, что Уоллингфорд плавал. От него пахло влагой, чистой водой и свежим воздухом. Его рука все еще легонько сжимала ее локоть. Что происходит? Ведь они так холодно расстались вчера.
Дон Пьетро тем временем потянулся за святой водой, которую услужливо подал на подносе его помощник. Мария оказалась права: молодой человек с золотистыми кудрями и ясными голубыми глазами был красив, как ниспосланный на землю архангел. Он послушно следовал за священником по всему замку, держал наготове святую воду, чтобы дон Пьетро мог окропить ею комнаты, совершенно не обращая внимания на присутствующих здесь представителей англиканской церкви.
Яйца, казалось, замерли точно солдаты в строю, сгорая от желания получить благословение из святых, хотя и довольно крючковатых рук преподобного. Абигайль наблюдала за тем, как капли святой воды падали с его пальцев и струйками стекали по гладким яичным скорлупкам. Солнце отражалось в каплях, заставляя их переливаться всеми цветами радуги.
— Необычно, — тихо пробормотал Уоллингфорд.
— Я сама собирала их сегодня утром, — неожиданно произнесла Абигайль и чуть не хлопнула себя по лбу за глупое замечание.
— Да уж, они действительно освященные. — Рука Уоллингфорда отпустила локоть Абигайль, оставив после себя холодную пустоту. А потом он и сам отошел к толпе прихожан.
Ноги Абигайль задрожали. Что он хотел сказать? И что он вообще здесь делал?
Дон Пьетро отошел от стола, помощник подал ему чистое льняное полотенце. Священник отер руки и повернулся к Абигайль и Александре.
— Ora abbiamo il pranzo [7], — сказал он, а потом повернулся, чтобы поприветствовать жителей деревни.
Уоллингфорд шагнул вперед и коротко отвесил поклон. Он вел себя как истинный герцог, приветствующий гостей.
— Что он сказал? — шепотом спросила Александра.
Абигайль на мгновение подумала, что сестра имеет в виду Уоллингфорда, но потом собралась с мыслями.
— О, он пригласил себя отобедать. — Абигайль потрепала сестру по голове, покрытой скромным платком. — Надеюсь, его помощник тоже останется. Думаешь, мне придется гореть за эти слова в аду?
Только угрозе Абигайль не суждено было сбыться.
Когда подали обед, она глаз не могла отвести от герцога Уоллингфорда. Он сидел во главе стола, дон Пьетро по правую руку от него, помощник — по левую. Молодой помощник священника, казавшийся таким красивым и излучающим свет, когда ходил по дому с кувшином святой воды в руках, теперь выглядел почти ребенком на фоне сурового широкоплечего герцога. Несмотря на отсутствие камердинера, Уоллингфорд вышел к обеду в тщательно отутюженном сюртуке, с безупречно завязанным галстуком, и казалось, что вся торжественность обстановки исходит исключительно от него. Он выглядел как настоящий владелец замка и был неотразим.
