— Ты знала, ты все знала! — знаю, прозвучало не лучше чем «Я так не играю!», но Алексия предпочла не реагировать на мой детский всплеск эмоций.
— Только о материи и Драко! И нечего брезговать Темной Магией, не ради меня, а ради себя, прочти хоть что-то! Честное слово, Гермиона, я и подумать не могла, что он орудует в таких масштабах. Понятно теперь, почему Лорд без него и недели обойтись не может… — она закивала головой, подтверждая свои же мысли.
Я невольно сымитировала интонации Драко, вспомнив наш с ним предсвадебный разговор:
— Я должен был его убить, обязан…
— О чем это ты?
— Да так, неважно. Уже неважно. Слушай, Алексия, и с тебя на сегодня хватит, возвращайся в класс, — я выжала из себя жалкое подобие усмешки, заерзала на кровати и натянула одеяло к самому подбородку.
Она поняла все правильно и предоставила мне возможность послушать саму себя, а не кого-либо еще. Но минуты шли и шли, а я все никак не могла ощутить того главного, что, по идее, ощущать должна была — ненависти. На Люциуса я злилась, мой гнев не описать словами, он клокотал во мне, словно лава в жерле вулкана, но Драко я просто не понимала. Как он, тот самый противный слизеринский хорек, наступивший себе на горло и почти принявший меня в семью, пусть и под гнетом обстоятельств, мог быть таким! А как он мог любить своего отца? А он любил, получая в ответ любви с троицей больше! Чего только стоили их взгляды друг на дружку, когда один не знал, что на него смотрит другой. Почему? Муж взлелеял в сыне саму смерть, долгие годы развивая его «ценный талант»! Но, по-видимому, они одно целое и сами себя не разобьют… И другим не дадут.
Еще я не могла взять в толк, где моя логика? Кто её украл? Где моя твердость суждений? Еще чуть-чуть и я, о ужас, пойму Малфоев безо всяких на то причин! Я мысленно хваталась за образ мистера Лавгуда и представляла, сколько еще невинных душ ждет свободы, да так никогда и не дождется. Для них даже загробный мир — счастье, которое не настанет никогда. Господи, среди них наверняка есть те, кому я подавала чай! Но с другой стороны, если он бы отказался убивать, хоть разочек, был бы жив хоть кто-нибудь из Малфоев? Нет, конечно. Лорд растоптал бы всех ныне живущих, имеющих хотя бы косвенное отношение к их родовому древу. Такое наивное оправдание согрело мое холодное тело. На секунду. На второй секунде я осознала, что Драко бы не отказался. Не зря он посоветовал мне не обольщаться на свой счет, в тот момент он был честен. Предельно честен…
Глава 11
Он вошел несмело, смотря на меня во все глаза. Шаг его был неуверенным, а трость, вечный спутник, касалась пола почти нежно, словно её хозяин не желал привлекать к себе внимания. Верхняя одежда на нем отсутствовала, и я сильно сомневалась, что мадам Помфри взяла на себя роль гардеробщицы. Муж забыл надеть сюртук, он спешил. Неужели волновался? Волновался, не мог не волноваться, ведь здесь, на втором этаже, в этом большом помещении я узнала столько всего важного для себя, что с этими знаниями не сравнится вся запретная секция библиотеки! А я всю жизнь полагала, что такого быть не может…
Уже возле самой моей койки он подобрался и сделал вид, что не было этого сомневающегося Люциуса, не было его вопрошающего взгляда и та капелька страха в его глазах — мой мираж. Только поздно спохватился! Я уже осознала, что супруг мой живой, самый что ни на есть живой человек. Остальное, все его грехи и недостатки — первый план, видимый всем, занимающий большую часть его самого, но не единственный.
— Гермиона, Дженнифер недоразвитая особа, каюсь, мой выбор оказался неверным — она два с половиной часа ожидала окончания совещания, боялась войти! Её интеллект просто ничтожен! — он продолжил рассуждать о разнице между достойными и недостойными человеческими экземплярами, а я отстраненно следила за ним глазами, накапливая в себе нужное количество решимости.
— Я беременна, тебе сказали?
— Да, я все знаю. Это… хорошо, — ему хотелось добавить «наверное», но он смолчал. Сам был не уверен, что «наверное». Люциус хотел детей, я чувствовала. Не от меня, да и не полукровок, но одного Драко ему было недостаточно, ведь только с ним он и не задвигал себя во всевозможные рамки поведения, но сын вырос, а жизнь проще не стала, наоборот, житейские ураганы только набирали обороты. Якорь в лице ребенка то, чего требовала его душа или её остатки, до сих пор точно не пойму, что у него там.
— Нет, ты ничего не знаешь, подойди ближе, присядь, — мой голос был приторно сладким и доверия не внушал. — Да не бойся ты, я не кусаюсь!
В такой манере я в жизни ни с кем не разговаривала, и предугадать каверзу с моей стороны было несложно. Люциус не сразу, но присел на край кровати, прогнувшейся под ним, проигнорировав табурет. Вид у него был обреченным и уставшим. На мгновение, мне стало его жаль.
— Что здесь произошло, пока меня не было?
Я блаженно улыбнулась, словно душевнобольная и заговорила. С каждым сказанным мной словом мужчина, сидящий рядом, казалось, затухал. Я будто воочию увидела, как на него сначала навалилось изнеможение, потом гнев, потом равнодушие.
— Ну и? Обездвижить тебя на шесть месяцев, что бы кольцо не сняла? В подземелье кинуть? Снейпа по стенке размазать? Может, так и поступить? Стоит ли это все, — он кивнул на мой живот, — спокойствия моего сына? Драко у меня один, и другого, судя по всему, не предвидится. Верно?
— Я подумаю.
— Подумай, хорошенько подумай, — он встал и отошел от меня подальше, к самому окну.
Я скрыла, что на раздумья остались коротких два месяца, пусть считает, что хочет. Но и тут муж одержал победу, почувствовав малую толику моей неуверенности, он сыграл на ней, словно опытный пианист, извлекающий из клавиш исключительно нужную ему мелодию.
— Я дам тебе фору. Ровно один день. Беги, если желаешь.
— Лорд тебя в порошок сотрет.
— Послушай себя, кому ты это говоришь? Услышал бы тебя твой обожаемый Поттер…
— Он не мой.
— А кто твой? Ни он, ни тот рыжий слизняк, ни ребенок, ни я? Кто тогда?! — вот это вопрос, как говорится не в бровь, а в глаз.
— А убить меня не безопаснее? — ну не верила я в такой подарок, как возможность побега, чувствовала, что если приму не то решение, погибну. На его лице застыли все мышцы, тело не двигалось, а глаза смотрели исподлобья и кстати, в его облике, напоминающем восковую фигуру, только они и выдавали живого мужчину. Я еще не раз увижу супруга таким. Он готовил себя к смерти, моей смерти, если вдруг что… Но на мой выбор тот его вид никак не повлиял, что ни говори, опыта было еще маловато в подобных вопросах и осознание важности произошедшего пришло гораздо позже.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
