— Поверьте мне, сэр. Эстелла была удивительной женщиной. Любая, кого мы выберем, будет благодарна за улучшения.
Мисс Морнинг от бешенства просто места себе не находила.
— Омерзительно. Такие методы недостойны вас.
Дедлок вздохнул.
— Мы делаем то, что необходимо. Вы меня понимаете? С того времени как вы вышли из игры, многое переменилось. Мир теперь не такой благовоспитанный. — Он повернулся ко мне. — Мистер Ламб?
Я уже начал надеяться, что он забыл обо мне.
— Я хочу, чтобы вы отправились в больницу. У Хокера и Буна незаконченное дело с вашим дедом, и не исключено, что они попытаются увидеть его. Не смотрите с таким страдальческим видом. Я выделю вам охрану. Морнинг, вы можете внести что-нибудь полезное?
Старушка дерзко посмотрела на него.
— Я буду делать то, что считаю нужным.
Дедлок смерил ее подозрительным взглядом.
— Ладно. Встретимся все здесь в шесть часов. Джаспер, я надеюсь увидеть вашего охотника. А теперь — за работу!
За этим последовали неловкие десять минут пустой, никчемной болтовни, пока кабинка целую вечность завершала свой оборот. Наконец мы оказались на земле.
Когда мы вышли из «Глаза», на лице Джаспера все еще сохранялось то же самое выражение самодовольного удовлетворения. Хотя у меня не было ни малейших доказательств на сей счет, я думаю, что уже и тогда знал: он давно ждал запуска программы «Дубль», а все эти страдания и смерти были для него возможностью проверить его теории. Этого я ему никогда не прощу. На остальные его предательские действия я еще могу закрыть глаза, но что касается этого, этой части запуска «Дубля», то я не могу себе представить, что тут он дождется от меня хоть капли снисхождения.
Мисс Морнинг, продолжая на чем свет стоит поносить человека из аквариума, пошла прочь по Саут-Бэнк,[53] чтобы реализовать свои туманные планы. Не могу сказать, что я расстроился, увидев, как она уходит. Она начинала объясняться, погружаясь в сумбурную, ни на кого не направленную ярость, и мне этот спектакль не доставлял ни малейшего удовольствия. Для нее было бы лучше никогда более не связываться с Директоратом. Лучше, возможно, для всех нас.
— Джаспер? — окликнул я.
Человек с кукольным лицом взволнованно нажимал на кнопки своего мобильника и даже не посмотрел в мою сторону.
— Вы, кажется, должны идти к вашему дедушке.
— Я хотел спросить…
— Что?
— Насчет программы «Дубль». И этой вашей таблетки. Кому вы собираетесь ее скормить?
— Не лезьте в дела, которые вас не касаются, Генри.
Страшное подозрение начало закрадываться мне в голову.
— Вы собираетесь найти добровольца? Дедлок сказал, что это должен быть доброволец.
— Предоставьте это мне, Генри. Я много размышлял над «Дублем».
— Я уж вижу, что размышляли, — сказал я. — Боже мой, вы тут обхаживали кое-кого.
— Слушайте, — Джаспер смотрел куда-то за мое плечо, — кажется, это ваша домохозяйка.
Он был прав. К «Глазу» по травке шествовала Эбби. Она улыбнулась, помахала мне, и я помахал в ответ, но когда я снова повернулся к Джасперу — тот уже исчез.
Эбби подошла и поцеловала меня — короткая встреча губ и, к моему удивлению, легкое проникновение языка.
— Привет, — сказал я, когда она отодвинулась от меня.
— Что это? — спросила она, подозрительно глядя на мой ушной аппарат.
Я пожал плечами и ушел от ответа:
— Работа. А ты что здесь делаешь?
— У меня встреча в центре. Я подумала — может, перехватим где кофейку по-быстрому? Я хотела тебе позвонить — а тут и ты собственной персоной.
— С удовольствием, — сказал я. — Но мне надо в больницу. Повидать деда.
— Я думала, ты работаешь.
— Я и работаю. Это… как бы взаимосвязано.
— Тогда я пойду с тобой.
— Правда?
— Да, я бы хотела его увидеть.
— Если ты уверена…
— Конечно я уверена.
— Он сейчас далеко не в лучшей форме. Не очень разговорчив.
Эбби рассмеялась.
— Ладно. Давай сядем на автобус.
176-й рывками продвигался к Далвичу, шипел и рычал, продираясь сквозь мрачные потоки транспорта. Автобус был почти пуст, и, несмотря на мою ситуацию, было приятно сидеть с Эбби на втором этаже, тогда как все остальные трудились не покладая рук. Мир Старост, Директората и программы «Дубль» вдруг оказался в другой вселенной, представлялся чем-то рыхлым и нелепым, а все с ним связанное случилось как бы и не со мной. Гротесковая реальность всего этого вернулась, только когда я повернул голову и увидел, что за нами следует черный автомобиль — охранник от мистера Дедлока.
— Надеюсь, я не разбудил тебя сегодня утром, — сказал я.
— Конечно нет, — ответила Эбби. — Но мне показалось, что ты поднялся слишком рано после прошедшей ночи.
— Нужно было на работу.
— Бог ты мой. Это твое повышение… Они тебе и минуты не дают передохнуть.
Я пожал плечами.
— Вероятно, хотят, чтобы я отрабатывал свое жалованье.
— Деньги? — спросила она. — Значит, ты делаешь это ради денег?
— Нет, не только ради денег, — ответил я.
Она понимающе кивнула.
— Удовлетворение от работы. Мне это тоже нравится. Было бы здорово делать что-нибудь важное. Что-нибудь по-настоящему достойное.
— Например, заниматься благотворительностью?
— Возможно. Если откровенно, то я не уверена. Может, когда попробую, буду знать наверняка. Мне бы хотелось внести свой вклад.
— Кажется, я тебя понимаю.
— Мне было одиноко, пока я не нашла тебя, — тихо сказала Эбби. — Мне тебя не хватало.
— И мне тоже, — сказал я.
Мы погрузились в удовлетворенное молчание, наслаждаясь той таинственной связью, которая начала устанавливаться между нами. Но мне, естественно, пришлось разрушить ее.
— Эбби?
Отсутствующая улыбка.
— Да?
— Кто такой Джо?
Улыбка слетела с ее губ, и появилось дрожащее и притворное подобие.
— Где ты слышал это имя?
— Ты прошептала его сегодня утром. Ты назвала меня Джо.
Эбби не ответила — только отвернулась к окну с выражением печали и сожаления на лице.
— Эбби? — сказал я. — Эбби?
— Джо — никто. — Она выдавила из себя слабую неубедительную улыбку. — Он — призрак. Всего лишь призрак.
Даже не потрудившись постучать, мистер Стритер с самодовольным видом вошел в покои принца Уэльского и прокричал:
— Шеф! Напяливай свой вечерний прикид. Мы уходим!
Артур вышел из ванной, его редкие волосы еще лоснились брилкремом[54] — последствия трагически неудачной попытки причесаться.
— Уходим? — переспросил принц, обшаривая взглядом комнату в поисках полотенца. — Что вы имеете в виду — «уходим»?
— Не напрягайся. Ничего тяжелого. Хочу тебя познакомить с парой моих дружков.
Стритер поднял лежащее на полу полотенце и швырнул принцу.
— Ты не это ищешь?
— Я не могу, — сказал принц — Сегодня утром я должен сажать дерево в одной начальной школе.
Стритер сделал успокаивающие движения руками.
— Приятель… Приятель… — Он вытащил что-то из кармана — еще один шприц, заполненный, конечно, леденцовой шипучкой амперсанда. — Хочешь немного?
Желание шевельнулось в нем, и принц, снова подчиняясь требованиям своей новой безжалостной страсти, смог только тупо кивнуть в ответ.
Ответом Стритера была коварная улыбка.
— Тогда идем со мной.
— …мне нужно немного сейчас.
— Что, даже не можешь дождаться, когда сядем в машину?
— Стритер, пожалуйста.
Светловолосый приложил сложенную чашечкой ладонь к уху.
— Что ты там лепечешь, шеф? Не слышу.
— Бога ради. Пожалуйста.
— Ну ладно.
С ужасающей ловкостью профессионала Стритер закатал рукав принца, нащупал вену и ввел иглу. Потом он слегка надавил на поршенек, Виндзор экстатически забормотал, и дело было сделано — уже легче, чем в прошлый раз, с каждым разом все соблазнительнее и естественнее.
— Ну, давай, — сказал Стритер, глядя на принца, который ошарашенно, с сумасшедшими глазами застегивал манжету.
— Стритер, прошлой ночью мне приснился сон…
— Ну?
— О маленьком мальчике и сером коте.
Светловолосый пожал плечами.
— Ну, когда накачаешься этим говном, — сказал он, — когда у тебя вены забиты этой гадостью, уж ты мне поверь, такие сны — только цветочки.
Никто не попытался их остановить, когда они вышли из Кларенс-хауса, прошествовали на парковку и уселись в буровато-поносного цвета «воксхолл нову» мистера Стритера. Сумеречным сознанием принц попытался понять, почему ни один человек и пальцем не шевельнул, чтобы их остановить, ни одна душа не попыталась спасти его от его самого.
Но на самом деле его отъезд не остался незамеченным. Слуги только и перешептывались об этом происшествии, однако примечательно, что никто из них не обратился в прессу. Впрочем, тем, кто знает, какие репрессии предпринимает Дом Виндзоров против тех, кого заподозрит в нелояльности, этот факт, видимо, не покажется таким уж удивительным.
