– Умно с вашей стороны, – заметил Бьюли, опять шагнув вперед.
– Это не было умно.
– Нет?
– Я понял это, только когда старый чудак в очках все мне объяснил. В тот момент я еще даже не успел снять чехол с машинки и написал только два письма – одно Берил Уэст, другое Милдред Лайонс, – и оба от руки. Но мне было достаточно напечатать на этой машинке пару строк и сравнить их с листами в ящике, чтобы узнать, кто написал пьесу. Это вас здорово напугало. Но вы уже нервничали, так как по пути в «Кожаный сапог» убили Милдред Лайонс…
– Осторожно! – крикнул чей-то пронзительный голос.
Брюс успел приготовиться, прежде чем Бьюли бросился на него. Но Брюс, несомненно, ожидал удара сверху. То, что произошло, едва не прикончило его. Пятидюймовое острое лезвие рванулось снизу вверх, едва не распоров живот.
Наблюдатели в дверях не могли этого видеть. Должно быть, какое-то движение глаза указало направление ножа. Они слышали звук рвущейся ткани в тот момент, когда Брюс отскочил назад, пригнулся и нанес удар левым кулаком.
Сокрушительный удар угодил Роджеру Бьюли промеж глаз. Отлетев на несколько шагов, он задел по пути висящую фигуру, которая начала бешено раскачиваться.
Брюс метнулся следом, но Бьюли удержался на ногах. Брюс допустил ошибку, попытавшись схватить руку с ножом. Его пальцы соскользнули, а удар правой прошел несколькими дюймами левее головы Бьюли.
Оба, пыхтя, шагнули назад. Теперь наблюдатели могли видеть лицо Брюса с остекленевшими глазами. На его жилете был вертикальный разрез от живота до груди, через который высовывалась рубашка. Рука Брюса прикрыла разрез, словно рану.
– Вы говорили что-то о Милдред Лайонс, – тяжело дыша, сказал Бьюли.
– Вот Милдред Лайонс, – отозвался Брюс. Остановившись у трупа, он коснулся ноги, заставив тело прекратить раскачивание. – Она была вашей сообщницей, и вы убили ее. Полиции все известно о фальшивом убийстве в Торки.
Бьюли застыл как вкопанный.
– Это ложь!
– Вот как? Тогда каким образом я об этом услышал?
– Милдред Лайонс…
– Она тоже читала пьесу. Милдред Лайонс пришла ко мне в театр «Гранада» и призналась, что была с вами знакома. Она приехала сюда повидать меня и опознать вас в том же поезде, что Деннис Фостер и Берил Уэст, но отстала от них в Сикрест-Холте. Милдред была в растрепанных чувствах и не хотела никого видеть и ни с кем говорить. Теперь я смог вас заинтересовать?
– Не думаю.
Но Брюс видел, что лезвие ножа перестало рисовать маленькие сверкающие узоры в воздухе.
– Мои друзья, – продолжал Брюс, – разговорились с сэром Генри Мерривейлом, старшим инспектором Мастерсом… – здесь лезвие яростно сверкнуло, – и гольфистом-профессионалом по имени Мак-Фергас. Казалось, они застряли там навсегда. Поэтому Милдред Лайонс проскользнула по дороге в сторону Олдбриджа к месту, где она могла незаметно перейти через поле для гольфа к «Кожаному сапогу». А тем временем в Олдбридже вы сели в машину Дафни…
– Это ложь!
– Вы сами нам это говорили.
– Что, если так?
– И поехали по дороге, проходящей мимо «Кожаного сапога». – Голос и взгляд Брюса становились все более гипнотическими. – По пути туда, когда уже начинало темнеть, вы увидели Милдред Лайонс, идущую через поле для гольфа. Тогда вы остановили машину и вышли. Вы дождались ее и схватили… – Брюс изобразил это жестом. – Где? Не на пляже, как я думал. Пляж галечный, и хотя там есть песчаные участки, но не с таким белым песком, как на ее лице и на моем платке, когда я вытер ее лицо. Где можно найти такой белый и чистый песок? В бункере на поле для гольфа. Посмотрите на ее глаза! – И он сорвал шаль с головы мертвой женщины.
Берил вскрикнула. Деннис Фостер прижал голову девушки к своей груди, не давая ей смотреть. Хорас Читтеринг позади обоих утратил дар речи.
– Вы положили тело, – продолжал голос Брюса, – на заднее сиденье автомобиля, поехали в «Кожаный сапог» и подсунули бедняжку мне – кому же еще? Я ушел плавать, и вы могли видеть меня на пляже. Но вы сделали одну скверную ошибку. Или вам просто не повезло?
Держа руку за спиной, Брюс сделал шаг вперед.
– О чем вы?
– Помните – ее лицо было испачкано сырым песком?
– Ну?
– Я вытер его и могу поклясться, как и Деннис, что лицо женщины было абсолютно чистым, когда мы поместили ее… куда?
Еще один шаг вперед. Но нож зашевелился снова.
– Скажите сами!
– В ту же чертову машину, которая привезла ее к отелю. Но это вас погубило.
– Неужели?
– Я обратил внимание – и старый маэстро сказал, что Деннис тоже это заметил, – на крупицы песка на красной обивке в том месте, где ее касались лоб и щека Милдред Лайонс. Но песчинки не могли появиться там тогда. Значит, они появились, когда вы вели машину к отелю с телом внутри.
Еще один шаг вперед…
Краем глаза Деннис видел движение цветастой ткани и коричневого пальто. Дафни, выглядевшая оглушенной, подползла на коленях по мокрому полу к грубой каменной стене и пыталась подняться на ноги. Она обращала на Роджера Бьюли и Брюса Рэнсома не больше внимания, чем они на нее. Их голоса звучали громче, потому что, как понимали наблюдающие, буря начала стихать.
– Вы убили их, не так ли? – осведомился Брюс.
– Кого?
– Мою сестру и других женщин. Или вы слишком боитесь меня, чтобы признать это?
– Боюсь вас? – фыркнул Бьюли. – Да, я убил их! Ну и что? Вы никогда этого не докажете, так как не знаете, что я с ними сделал.
– Неужели? – отозвался Брюс. – Вот что значит идеальное правосудие. Они спрятаны в…
В этот момент Брюс бросился на Бьюли. Его рука метнулась из-за спины и швырнула в лицо Бьюли пыльную вязаную шаль, которая прикрывала лицо мертвой женщины.
С таким же успехом он мог пытаться поймать атакующую кобру. Левая рука Бьюли отбросила шаль, а правая ударила сбоку, целясь Брюсу в ребра. Но Брюс парировал удар левой рукой, как фехтовальщик.
Послышались звуки трех ударов, которые Брюс нанес противнику с близкого расстояния – правой в подбородок, левой в живот и правой опять в подбородок.
– Ему конец! – пропыхтел он.
Но это было не так.
Кто-то – вероятно, мистер Читтеринг – испустил отчаянное проклятие. Роджер Бьюли отлетел назад, едва не упав на острие собственного ножа, но тут же вскочил, как каучуковый кот. Нож по-прежнему шевелился. Тяжело дышащий Бьюли засмеялся.
Сэр Генри Мерривейл, постучав по плечу Деннису и кивнув, шагнул в комнату. Деннис последовал за ним.
– Этого достаточно, сынок, – обратился Г. М. к Бьюли. – Лучше бросьте нож, иначе нам троим придется сесть вам на голову.
Брюс Рэнсом в остервенении обернулся.
– Отойдите! – рявкнул он. – Это моя работа! Неужели ничто не может уложить эту свинью на лопатки?
– Нет, – сказал Бьюли.
Он стал пятиться, пока не оказался стоящим спиной к двери меньшей комнаты. После жестоких ударов в челюсть Бьюли улыбался с трудом; его подбородок был изрезан, как и костяшки пальцев Брюса; красные пятна под глазами и на лбу делали лицо при свете фонаря похожим на маску.
Бьюли находился в трех футах от Дафни Херберт, но не видел ее.
– Положить меня на лопатки? – переспросил он.
– Хотите продолжить? – осведомился Брюс.
– Разумеется.
– Отойдите! – проворчал Г. М.
– Простите, маэстро, но это личное дело.
– На сей раз, – предупредил Бьюли, – я буду метить вам в лицо.
Снова блеснул нож. Бьюли посмотрел в сторону – и увидел Дафни.
Казалось, даже воздух загустел. Г. М. и Деннис, шагнувшие к Брюсу, застыли на месте. При затихающей буре молчание было весьма ощутимым.
– Дорогая моя! – заговорил Роджер Бьюли.
Выражение его лица, когда он обратился к пораженной ужасом Дафни, было необычайно трогательным. Он словно стал выше ростом. Снисходительный отец на мгновение превратился в умеющего убеждать женщин Бьюли двенадцатилетней давности.
– Я решил уехать, – продолжал он. – Еще до того, как приехал сюда сегодня. Новые места, новые роли, новые удовольствия… Конечно, ты поедешь со мной?
– Поедет с вами? – изумленно воскликнул Брюс. – Да ведь это она завлекла вас в полицейскую ловушку!
– Тихо! – рявкнул Г. М.
Но вред уже был причинен.
Дафни с растрепанными русыми волосами, в грязном пальто и платье прижималась спиной к стене, словно хотела пробиться сквозь нее. Серые глаза по-прежнему выражали изумление, грудь конвульсивно поднималась и опускалась. Роджер Бьюли взял ее за руку, нежно поглаживая другой рукой, сжимающей нож.
– Слушайте, мой кровожадный друг, – сказал Брюс Рэнсом, полуслепой от ярости. – Дафни никогда не была в меня влюблена, хотя сама об этом не знала, и я не понимал, что со мной происходит, пока не… Короче говоря, вас ожидает Бродмур.[42] Дафни боялась, что ее мать проведет еще хотя бы день в одном доме с вами. Любовная записка, которую она написала мне, была лишь частью плана завлечь вас сюда. Теперь вы понимаете?
