Он понятия не имел о том, насколько удалился от истины. Если Варатеш оставил путешественников в живых, значит, у него были причины не бояться их мести.
Один из кочевников засмеялся.
— Тихо, Кубад, — промолвил Варатеш и повернулся к Виридовиксу. — Что ж, они могут попробовать, — сказал он спокойно. — Желаю удачи!
Когда кельт смог наконец подняться на ноги, похитители посадили его на запасную лошадь. Они предусмотрели все, чтобы не дать ему ни малейшего шанса спастись. Ноги привязали к лошади, руки связали за спиной. Кубад вел лошадь пленника под уздцы.
Пытаясь добыть себе хоть немного свободы, Виридовикс запротестовал:
— Дайте мне хотя бы держаться за поводья. А если я упаду с лошади?
Кубад достаточно знал видессианский язык, чтобы ответить:
— Тогда лошадь будет волочить тебя по земле.
Разговор был бесполезен. Виридовикс сдался и замолчал.
Пока кочевники ехали по степи на север, кельт убедился в том, что посольский отряд тащился лениво и неторопливо. Степные лошадки неутомимо бежали вперед и вперед, совершенно не уставая. Бандиты по широкой дуге обходили стада некоторых кланов, и все же за день они покрыли такое расстояние, на которое отряду потребовалось бы два. Они останавливались только по нужде. Виридовикс справедливо полагал, что довольно сложно облегчиться, когда за спиной торчит кочевник с луком наготове.
Ели хаморы прямо в седле, жуя твердые, как древесная кора, вяленые полоски мяса — бараньего и говяжьего. Они не останавливались ради того, чтобы накормить своего пленника. В середине дня Варатеш — вежливый, как будто никогда в жизни не поднимал руки на человека, — поднес к губам Виридовикса флягу с кумысом. Кельт выпил, страдая от жажды и одновременно пытаясь заглушить головную боль, стучащую в мозгу тысячами молоточков. Крепкое питье не слишком ему помогло.
Грязно-серые облака висели на небе клочьями, словно пыльная баранья шерсть. Облака надвигались с юга. Кубад сказал что-то Варатешу; тот наклонил голову в знак согласия, как бы принимая комплимент. Ветер стал крепче. В воздухе чувствовалась влажность.
Для лагеря вождь хаморов выбрал маленькую речушку с крутыми берегами.
— Ночью будет дождь, — сказал он Виридовиксу. — Мы ночуем здесь. Если река не вздуется. Думаю, нет.
— А что будет, если она разольется?
Кельту, у которого болела каждая косточка и который был измотан неподвижным сидением в седле со связанными руками, все было безразлично. Но он пытался причинить врагу хотя бы маленькую неприятность.
Однако попытка сказать гадость потерпела крах.
— Разольется — двинемся в путь, — ответил кочевник, торопливо собирая хворост.
Костер был маленький и бездымный. Как раз такой, чтобы не выдать их присутствия. На этот раз хамор поделился с Виридовиксом едой и даже развязал ему руки. Однако он все время внимательно наблюдал за кельтом, так что Виридовиксу удалось только поужинать. Затем Варатеш снова связал его. Каждый узел проверялся так тщательно, что кельт проникся искренней ненавистью к этому изысканному негодяю.
Кочевники бросили жребий, вытаскивая соломинки, — кому стоять первую вахту. Новая надежда затеплилась в душе Виридовикса, и кельт сжался в комок. Он не знал еще, что будет делать, но надежда появилась… Однако измученное тело предало его. Несмотря на страшную головную боль и неудобство, которое причиняли связанные руки, Виридовикс заснул почти мгновенно.
Теплые капли дождя пробудили кельта через несколько часов. Денизли, которому досталась третья соломинка, проснулся и встал на часы.
Варатеш выбрал для лагеря великолепное место. Нависающий над речкой обрыв сделал привал сухим и уютным. Виридовикс не сомневался в талантах хамора. Каким бы ни был жестоким вождь-изгой, в кочевом опыте ему никак не откажешь.
Виридовикс передвинулся ближе к падающим каплям. Денизли проворчал что-то угрожающее на своем языке и поднял лук.
— Вот дурень. Я только хочу намочить свою избитую башку, — сказал кельт. Однако Денизли в ответ хмыкнул и оттянул стрелу на тетиве еще дальше. Обругав его, Виридовикс откатился назад.
— Паршивый евнух, — сказал кельт. Он знал, что ведет опасную игру. Денизли лишь хмыкнул второй раз. По крайней мере, один из кочевников не понимает ни слова по-видессиански, установил Виридовикс.
На всякий случай кельт обложил хамора самыми грязными словами, ругаясь на причудливой ядовито-зловонной смеси из видессианского, латыни и галльского. Он почувствовал легкое облегчение. После этого Виридовикс попытался устроиться поудобнее. А дождь будет лить еще долго, подумал он перед тем, как заснуть.
* * *
Когда дождевая капля упала на щеку Горгида, грек шевельнулся и заворчал. Еще одна шлепнулась ему на ухо. Третья размазалась по закрытому веку. Грек снова заворочался и отмахнулся, не открывая глаз. Вскоре с десяток капель окончательно разбудили его.
— Клянусь собакой! — пробормотал он по-гречески. Когда он ложился спать, было ясно и тихо.
Усевшись, Горгид моргнул. Голова гудела, как с перепоя. Грек не мог понять, почему так паршиво себя чувствовал. Кумыс был крепким, это верно, но за ужином он выпил совсем немного. Такого количества было явно недостаточно, чтобы налить голову свинцом.
Его спутники просыпались, стеная и ругаясь так, что грек понял: они чувствовали себя не лучше. Оглядевшись по сторонам, Горгид вдруг заметил, что костер уже совсем догорел. Грек нахмурился. Земля была едва влажной. Почему же от большого костра остались только потухшие угли да зола? Огонь разводили совсем недавно. В этом было что-то непонятное.
Агафий Псой подумал об этом тоже.
— У вас что, бараньи головы выросли, растяпы? — рявкнул он на солдат. — Почему вы не поддерживали огонь?
Они виновато бормотали что-то. Свидетельство их позора было налицо.
— Сколько нужно хаморов для того, чтобы разжечь костер? — вопросил в пространство Ариг и тут же ответил сам себе: — Десять. Один собирает хворост, а остальные девять пытаются сообразить, что же делать с этим дальше.
— Хе-хе! — пролаял Псой. Этого короткого смешка было довольно для того, чтобы изобразить вежливость. Хотя в жилах офицера и не текла хаморская кровь, большинство его солдат были хаморами. Естественно, Агафий Псой стал на их сторону, когда аршаум вздумал насмехаться.
Пикридий Гуделин, однако, нашел шутку Арига забавной и тихо трясся от хохота с минуту. Горгид позволил себе криво улыбнуться. Ариг цеплялся за каждую возможность поиздеваться над своими восточными степными соседями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
