Существуют особые названия, кипело у него в груди, для девицы, которая намеренно дразнит мужчину, заставляет его мучиться, а потом наотрез отказывается удовлетворить, вырывая обещание жениться на ней! Будь проклята эта девчонка с фиалковыми глазами! Но все же именно она сводит его с ума, чего еще не удавалось ни одной женщине…
Соскочив с седла, он в сердцах пнул ногой булыжник, с грохотом скатившийся по крутому склону к реке. В отношениях с Китти ему не помогал весь накопленный с женщинами опыт. Нет, с молодыми незамужними девушками хлопот не оберешься, размышлял он: вечные слезы, взаимные упреки… и довольно часто под занавес приходится иметь дело либо с разгневанным братом, либо со взбешенным отцом. Нет уж, увольте! Лучше уж чья-то неверная жена, готовая все отдать и при этом молчать, или вдовушка, чья свободная постель так жаждет по ночам расстаться со своей свободой… или, на худой конец, индеанка, способная доставить удовольствие любому мужчине, ничего не требуя взамен…
Разумеется, эта девушка очаровательна, кто спорит… И ей, судя по всему, удалось вызвать в нем нежность и стремление защитить ее, чего прежде он не испытывал ни к одной из женщин… Но женитьба! Упаси Бог! Женитьба не для него, чего бы он там ни наболтал Роману… Он никогда не свяжет свою судьбу с одной женщиной — и все тут! И никаких разговоров!
Он медленно шел по берегу, погруженный в самые мрачные мысли, и в этот момент, несмотря на ружье в руках, Каллен мог стать легкой добычей любого индейца, если бы тот притаился где-нибудь в кустах. Но к счастью за ним следили лишь два любопытных енота, задрав головы, уставившиеся на него в лунном свете, которые через секунду уже скрылись в густом подлеске.
Наконец Каллен принял решение и вернулся в форт, когда первоцвет загоравшегося утра уже окрасил небо на востоке во все оттенки розового, а последние свадебные гости, спотыкаясь, расходились из блокгауза по своим хижинам. Он столкнулся с расслабленным и улыбающимся Дэниэлом, глаза которого покраснели от бессонной ночи.
— Я хочу уехать на время, — хмуро объявил ему Каллен.
— Да ты ж только вернулся! — изумился Дэниэл.
— Знаю. И все же мне нужно ехать. Неплохо бы добраться до Огайо… или даже перебраться через нее и побродить возле лагеря в Чиликоте: может, удастся все-таки выяснить, что затевают эти проклятые дикари.
Дэниэл немного подумал.
— Слушай, а ведь это не такая уж плохая идея, — наконец изрек он.
Каллен кивнул.
— Если увижу по дороге что-нибудь, угрожающее форту, тут же вернусь предупредить. Но если ничего не замечу, то вернусь нескоро.
Они пожали друг другу руки. Дэниэл, пристально вглядываясь в Каллена, сказал:
— Думаю, тебе не стоит напоминать о необходимости постоянно быть настороже…
— Я очень осторожный человек, Дэниэл! — улыбнулся Каллен. — И там даже больше, чем здесь.
Собрав свои вещи, Каллен уже через час выехал за ворота.
— Всадник с востока привез новости! — объявил Израил Бун и добавил с широкой улыбкой: — У него есть экземпляр «Виргинской газеты» с декларацией Томаса Джефферсона.
Он пришел к Джентри сообщить, что четвертого июля, то есть целых шесть недель назад, колонии объявили о своей независимости от Англии.
— Черт подери, давно пора! — вскричал Джозеф.
— Все собираются отпраздновать это событие в форте, — сказал Израил. — Полковник Кэллоувэй сегодня вечером зачитает всем текст декларации.
Когда Израил ушел, Джозеф посмотрел на Амелию. Здесь их ничто не удерживало: фуража для скота было заготовлено достаточно, а поскольку коровы должны были скоро отелиться, отпадала необходимость их доить.
— Ну, — воскликнул он, улыбаясь, — чего же мы ждем? Быстро заканчивай свои дела и едем, Амелия!
Когда через несколько минут все они влезали в фургон, Присцилла, наклонившись к сестре, прошептала:
— Может, Каллен вернулся… — Малышка подслушала разговор Китти с Сарой о ночной размолвке.
— Мне наплевать, вернулся он или нет! — прошипела Китти.
Но солгала: она чувствовала себя очень несчастной с того момента, как он оставил ее, не сказав ни слова… даже не попрощавшись.
По дороге в форт Бунсборо Китти все раздумывала над тем, что скажет ему при встрече лицом к лицу… Каллен, конечно, уже вернулся, однако это вовсе не значило, что он подойдет к ней, улыбнется как ни в чем не бывало, и все будет по-прежнему.
Но Каллен не вернулся, и она снова принялась убеждать себя, что ей в сущности наплевать на него.
С наступлением сумерек все поселенцы собрались вокруг большого костра, от которого зажгли многочисленные факелы. При свете одного из них со своего места поднялся полковник Кэллоувэй — высокий, стройный; серебристые локоны, как всегда, спадали ему на плечи. Своим звучным размеренным голосом он стал читать будоражащие душу строчки декларации на первой полосе «Виргинской газеты».
Все благоговейно затихли, когда звучали слова о том, что люди на земле рождены равными и что необходимы свободные и независимые штаты.
Будущее Кентукки все еще оставалось туманным и целиком зависело от постановления виргинской законодательной Ассамблеи. Они все еще могли остаться подданными Трансильвании, но сердца их были с людьми за горами — с теми, кто занял твердую позицию. И когда старый полковник закончил, все долго и радостно кричали, обсуждая услышанное.
Китти сидела в сторонке на траве, наблюдая, как высокое пламя лижет ночное небо. Вскоре к ней подошла Сара, села рядом.
— Я разговаривала с Ребеккой. Речь зашла и о Каллене. — Сара бросила быстрый взгляд на Китти. — Ребекка сказала, что он уехал на север, на берега Огайо — побродить вокруг лагерей индейцев. Они… не скоро ожидают его возвращения.
Китти бесстрастно сидела, положив руки на колени.
— Интересно, чья это была идея: Дэниэла или Каллена…
— Не знаю.
Обе замолчали. Китти с трудом боролась с подступавшими слезами. Она была уверена, что потеряла его навсегда, и в эту минуту ее сохраненное целомудрие уже не казалось ей таким уж большим утешением.
Сара положила руку ей на плечо.
— Ничего, все образуется! Если я и видела мужчину, сгорающего от любви к девушке, то это Каллен Клеборн и его любовь к тебе.
— Как ты считаешь, должна я была ему уступить?
Сара с минуту подумала. Ее бледное лицо в мягком отблеске пламени костра было прекрасно.
— Я уступила Роману, — призналась она.
— Да-а?!
Сара кивнула.
— А ты потом раскаивалась?
— Нет! — не задумываясь ответила Сара. — Хотя временами меня и грызли сомнения, не женился ли Роман на мне только из-за этого — из-за того, что его терзала совесть. Он очень требователен к себе.
