Когда Рандал Маккарти пытался вызвать другую Жанет, которую она сама назвала Лин впервые в этот вечер, в то время, как Стенфилд проводил выходные в коттедже на берегу реки, все усилия психиатра были напрасны. Это могло означать, только то, что вторая личность отказывалась проявляться в присутствии Стенфилда. Отсюда следовало, что она скрылась в тот момент, когда Стенфилд вошел в комнату в этот вечер. И, не понимая, что произошло, настоящая Жанет рухнула на кровать и мгновенно заснула под действием выпитого ими в тот вечер, начиная с «Розовой кошечки».
Некоторое время Майк стоял и смотрел сверху на красивую девушку в белой ночной рубашке, забывшуюся спокойным сном. Шансы на то, что в ней опять проявится восхитительная личность, обещавшая ему незабываемую ночь, которая почти состоялась, пока дядя не открыл дверь, были слишком малы. Наконец, Майк выключил воду, которую Жанет оставила открытой в ванной, наклонился и поцеловал ее. Те же нежные и теплые губы никак не прореагировали на его поцелуй. Тогда он угрюмо вышел из квартиры и направился домой в свою пустую кровать.
19
Закончив утренний обход в десять тридцать, Майк остановился у дома Джорджа Стенфилда, надеясь, что Жанет уже проснулась. Ему пришлось позвонить дважды, перед тем как она открыла дверь. Она выглядела великолепно с распущенными волосами, еще затуманенными сном глазами и в тонком халате, обтягивающем ее прекрасное тело.
— Уходите. Я только что проснулась, — сказала она чуть не плача, — я не хочу вас больше видеть. Никогда.
Она попыталась закрыть дверь, но он подставил ногу и, распахнув дверь, обнял Жанет. Секунду ее тело было напряжено, затем сопротивление ослабло, и она прижалась к Майку, уткнувшись лицом ему в шею. Ее плечи вздрагивали от рыданий. Наконец, когда она перестала плакать и успокоилась, он приподнял ее лицо за подбородок и поцеловал чуть припухшие губы, а затем вытер ее глаза своим носовым платком.
— Я… я проснулась в одной ночной рубашке, значит, вы меня раздели. Что произошло?
— Вы разделись сами перед тем, как практически чуть не изнасиловали меня, — сказал он ей, — вы выпили два стакана в «Розовой кошечке» и еще один, когда мы приехали сюда, поэтому у вас такое похмелье.
— Как вы еще можете смотреть на меня после того, как я себя так вела?
— Не вы — это была другая личность. Теперь идите в душ и причешитесь, а я посмотрю в холодильнике, что там есть вам на завтрак. Что вам сейчас нужно — это забота, кофе и еда… в таком порядке.
— Но…
— Никаких но. Вперед!
Она повиновалась, а Майк направился на кухню, где после некоторых усилий нашел кофе и поставил кипятить воду. Затем он поставил жариться шесть кусочков ветчины и начал сервировать стол. Когда Жанет вернулась, она выглядела значительно лучше после душа. А Майк приступил к приготовлению яичницы.
— Молодец, девочка, — сказал он и налил ей кофе. — Вы выглядите так, как каждая жена хотела бы выглядеть по утрам… и вообще.
— Теперь вы знаете, как выглядит тот призрак, которого, как вы говорите, каждый мужчина хотел бы иметь у себя в спальне, и что он делает.
— Только как выглядит. Ваш дядя задержался вчера в типографии и вернулся домой как раз вовремя, чтобы не дать мне узнать, что вы представляете собой как любовница.
— Что же мне теперь делать, Майк? — всхлипнула она, когда он положил два яйца ей в тарелку. — Вчера вечером вы видели, на что способна та, другая.
— Выходите за меня. Это самое лучшее, что вы можете сделать.
— Я не могу так с вами поступить.
— Это мои заботы. Я хочу, и даже очень, взять на себя всю ответственность.
— Скажите мне одну вещь. Я хочу только правду. Вчера вечером в «Розовой кошечке»… я помню, как мы пошли туда, но ничего больше… предположим, я была там одна, и какой-то мужчина или мужчины пригласили бы меня, ее? Как по-вашему, она бы согласилась?
— Я… — Он замолчал, не желая давать ответ.
— Скажите мне правду, Майк. Это очень важно.
— Боюсь, что да, — признал он, — но если бы мы были женаты…
— Вы никогда бы не были уверены, где я была и что делала без вас. И вы не можете следить за мной постоянно. У нее есть собственная воля, и я боюсь, что она сильнее моей.
Майк вспомнил, что именно этот вопрос поднимал Рандал Маккарти, и яичница, которую он ел, потеряла для него всякий вкус.
— Я возвращаюсь обратно в коттедж, — сказала она, — это единственное место, где я чувствую себя в безопасности… от нее.
— Хорошая идея. Рандал Маккарти все еще считает, что может вам помочь избавиться от нее. Между прочим, вы… или скорее она назвала свое имя вчера вечером.
— Какое же?
— Лин.
Глаза Жанет расширились от удивления и страха.
— Почему она… я так сделала?
— Маккарти считает, что вы втайне завидовали Лин Толман.
— Абсурд!
— Как она себя вела? Я имею в виду с мужчинами?
— Охранники рассказывали мне, что она своим кокетством почти свела их с ума, если можно так сказать. Она постоянно приглашала их к себе в камеру вечером, когда гасили свет, и я не могу с уверенностью сказать, что они этого не делали.
— Вы написали об этом в своей книге?
— Да. А что?
— Могу предположить, что в какой-то степени вы всегда мечтали быть роковой женщиной, чтобы мужчины валялись у ваших ног. Так делают многие молодые девушки. Поэтому, когда после аварии наконец проявилась ваша вторая личность, она, естественно, приняла имя Лин, поскольку подражает действиям Лин. Я знаю, что так же думает Рандал Маккарти.
— Тогда почему она не пошла с ним в постель?
— Он считает, что ваша любовь ко мне не дает ей возможности заходить так далеко, но… — Майк замолчал.
— Вы хотели сказать, что после вчерашнего вы уже не уверены в этом, да?
— Боюсь, что да.
— Что же мне теперь делать, Майк? — Боль и отчаяние в ее голосе заставили его сердце сжаться. — Прошлый вечер доказал, что в действительности я не могу ее контролировать.
— Прошлым вечером вы были со мной и, надеюсь, поэтому были столь страстны. Но я повторяю — выходите за меня замуж и оставьте мне заботы о будущем.
— Я не могу взвалить на вас такую ношу, — сказала она твердо, — с этим мне надо справиться самой.
— Остается надеяться только на психиатрическое лечение.
— Вы хотите сказать, что я псих? Может быть, вторая Лин Толман?
— Нет!
— Как вы можете быть уверены, когда я сама сомневаюсь.
— Во-первых, даже ваша худшая часть, которую вы называете Лин, никогда не сможет стать действительно такой, какой была она. Настоящая вы обладаете слишком сильными моральными устоями, чтобы позволить «Жанет-два», мне больше нравится это имя, чем Лин, полностью завладеть вашей жизнью и заставить вас, например, подложить бомбу, чтобы просто полюбоваться разрушениями и убийством людей.
— Дорогой, это безнадежно, — она отодвинула тарелку, не доев завтрак, — я возвращаюсь в коттедж. Там безопаснее.
— Но я не смогу быть с вами две недели, — возразил он, — настала моя очередь дежурить в больнице.
— Уехав от вас, я получу возможность подумать, и, может быть, я сумею решить эту проблему. Там мне не будет угрожать «Жанет-два». Я уверена, что ни Рандал Маккарти, ни Роджер Ковен не воспользуются моим положением. Рита говорит, что редко его видит с самого утра и до обеда.
— А что он делает?
— Что-то для Комиссии по атомной энергии в Вашингтоне, а когда он не там, что-то мастерит в гараже у Лейк-коттеджа. Даже Рандал не знает, что это. Думаю, что даже Лин, как она себя называет, не польстится на него. В это время я постараюсь сделать все возможное, чтобы не дать ей проявиться вновь. Я совершенно перестану пить, потому что, похоже, это ее любимый путь на свободу.
— У меня тоже есть кое-какие идеи относительно того, что в вас происходит, — сказал он ей, — и если я окажусь прав, мы навсегда сможем избавиться от этой Лин.
— О Майк! — Она потянулась к нему и поцеловала. — Если это у вас получится, я буду любить вас до смерти.
— Прошу только не доводить дело до летального исхода, — сказал он с улыбкой, — а до этого момента у вас есть карт-бланш.
* * *
Однако не успел Майк предпринять никаких шагов, направленных на изгнание личности, называвшейся Лин, как, фигурально выражаясь, неожиданно рухнула крыша. В среду вечером, около половины одиннадцатого, когда он дремал над медицинским журналом в своей квартире, зазвонил телефон. Пройдя в спальню, он снял трубку.
— Майк! — Близкий к истерике голое Жанет моментально разбудил его. — Вы можете приехать сюда сейчас же?
— Конечно. — Ему еще следовало ждать звонков из больницы, но ее возбужденный голос сразу же убедил Майка, что его присутствие в городе явно менее важно.
— Что случилось?
