В первое время отношение родителей к заболеванию своих детей выражается эмоционально негативно (Mullins, Lynch et al., 1991). Очень многие из них довольно долго пребывают в шоковом, депрессивном состоянии, что еще больше усугубляет подростковые проблемы их дочерей. Часто можно слышать жалобы на излишнюю эмоциональную неустойчивость своего ребенка, вспыльчивость, ранимость, отстраненность, повышенную тревожность. Многие матери испытывают глубокое чувство вины, а отцы – гнев, досаду, разочарование. Наблюдаются две крайности в детско-родительских отношениях между девочками с синдромом Тернера и их родителями. Одна из них – гиперопека и гиперконтроль, вторая – депривация и отчуждение. И первый, и второй варианты коммуникации способствуют снижению социальной адаптации подростка, усиливают тревогу, страх, подозрительность, ипохондрию.
При использовании анкетных листов и традиционных опросников для исследования самооценки и самоотношения подростков с задержками полового развития, вызванными хромосомными аномалиями, не обнаружено существенных различий с контрольной группой. В приватной беседе с подростком или в случае применения проективных методик наблюдаются низкая самооценка и принятие себя, высокий уровень внутренней конфликтности, а также крайняя степень самопривязанности, означающая нежелание подростка что-либо изменить в своей жизни, готовность примириться с негативным образом Я. В процессе лечения наблюдается положительная динамика в эмоциональном отношении к себе, появляются вариации в коммуникативных стратегиях, растет внутренняя уверенность в себе и компетентность. Образ Я практически не меняется.
В исследовании, проведенном Т. С. Стоделовой под нашим руководством, были получены результаты, свидетельствующие о том, что образ Я у девочек с синдромом Тернера имеет свою специфику. В качестве одной из гипотез, нуждающихся в проверке, было сформулировано предположение об инфантильности представлений о себе. Это предположение основывалось на результатах, полученных М. М. Райской и Л. И. Ростягайловой, которые показали наличие психического инфантилизма у данной группы больных. Он обнаруживается в предпочтении общества маленьких детей, в выборе игровых форм деятельности, в склонности к детским фантазиям, незрелым суждениям, в неустойчивых интересах и недостаточно мотивированных поступках. Проявляя внимание к младшим детям, девочки стремятся командовать ими, хотя со сверстниками остаются конформными и несамостоятельными. Вместе с тем оказалось, что наряду с инфантильными реакциями и интересами, наивными суждениями обнаруживались несвойственные детскому возрасту отсутствие живости, степенность, рассудительность и обстоятельность. Характерным для этих подростков являются такие особенности, как эйфорический фон настроения с оттенками благодушия и недостаточная критичность по отношению к себе, к своему дефекту. Одни из них эмоционально устойчивы, другие эмоционально нестабильны, легко переходят от эйфории к дисфории.
В нашем исследовании результаты применения Тематического апперцептивного теста показали, что у девочек с типичной формой дисгенезии гонад слабо выражен такой аспект Я, в котором представлены социальные роли подростка (так называемое социальное Я). Данный результат был получен при анализе описаний персонажа рассказа, с которым идентифицируется испытуемый. И без того достаточно скудные оценки не содержали материала, который бы указывал на участие персонажа в каких-либо социальных отношениях. Обычно он описывался в терминах физического и возрастного Я. Данные результаты свидетельствуют о том, что девочки с синдромом Тернера еще не готовы к принятию социальных ролей и занимают подчиненную позицию в отношениях со своими сверстниками и взрослыми. Результаты, полученные другим тестом – «Кодирование» (с более подробным описанием теста можно ознакомиться в § 6.1.), выявили идентификацию исследуемой группы девочек с объектом «Ребенок». Вывод был сделан на основе работы испытуемых с четырьмя объектами – «Мужчина», «Женщина», «Ребенок», «Я». По инструкции испытуемым необходимо было подобрать ряд ассоциаций к кодируемым объектам и назвать признаки сходства между ними. Используя качественный и количественный анализ данных, мы пришли к выводу, что степень сходства между двумя объектами «Ребенок» и «Я» максимальна. В контрольной группе, которая состояла из девочек с нормальным половым развитием, объектами идентификации были «Мужчина» и «Женщина». Эти результаты подтвердили выводы, сделанные М. М. Райской и Л. И. Ростягайловой о психической инфантильности девочек с синдромом Тернера. Другие результаты, которые относятся к формированию половой идентичности и к принятию половых ролей подростками с нормальным и аномальным половым развитием, будут рассматриваться в следующих параграфах.
Исследований, посвященных психологии и поведению девочек с синдромом Свайера, очень мало. Столь неутешительный факт может объясняться немногочисленностью этой группы больных. Одно из психологических исследований данной формы дисгенезии гонад было проведено Е. Ю. Дроновой под нашим руководством. Исследуя особенности полоролевой идентификации, Е. Ю. Дронова показала, что у девушек с синдромом Свайера не изменены полоролевые стереотипы. Они четко различают мужские и женские половые роли, способны дифференцировать заданные экспериментатором эмпирические объекты – «Мужчину», «Женщину» и «Я» (тест «Кодирование»). Существенных различий в выделении признаков сходства между эмпирическими объектами и ассоциациями девушек разных групп не наблюдалось. Однако при исследовании особенностей половой идентичности оказалось, что если девушки прямо не идентифицируют себя с мужской фигурой, а идентифицируются с женской (тест «Рисунок человека»), то косвенным образом они все же демонстрируют особый характер такой идентификации. По сравнению с контрольной группой девушки с синдромом Свайера изображают фигуру своего пола менее женственной, причем не за счет увеличения мужских признаков, а за счет уменьшения женских. Этот результат был назван феноменом дефеминизации. (Подробнее о результатах исследования девушек с синдромом Свайера см. § 7.2.)
До сих пор мы вели речь об аномалиях физического развития подростка. Теперь остановимся на отклонениях в психическом развитии, которые могут наблюдаться в период пубертата.
В норме, как считал Ж. Пиаже, к возрасту 11–12 лет у ребенка происходит полная перестройка интеллекта. Она должна обеспечить «перемещение конкретных ”группировок“ в новую плоскость мышления» (Пиаже, 1969, с. 202). В этом возрасте ребенок начинает овладевать формальными операциями. «Становление формального мышления происходит в юношеский период. В противоположность ребенку, юноша – это индивид, который рассуждает, не связывая себя с настоящим, и строит теории, чувствуя себя легко во всех областях, в частности в вопросах, не относящихся к актуальному моменту… Характерное для юношества рефлексивное мышление зарождается в 11–12 лет, начиная с момента, когда субъект становится способен рассуждать гипотетико-дедуктивно, т. е. на основе одних общих посылок, без необходимой связи с реальностью или собственными убеждениями, иными словами, отдаваясь необходимости самого рассуждения в силу одной его формы (vi formae), в противоположность согласованию выводов с результатами опыта» (Пиаже, 1969, с. 202–203).
Исследования других авторов показали, что наиболее интенсивно интеллектуальные функции развиваются в первые 20 лет жизни (Пономарев, 1973; Дружинин, 2000). Затем интеллектуальные возможности постепенно убывают. Однако этот факт имеет отношение лишь к так называемому «флюидному» интеллекту. По Кеттеллу, интеллект – это способность осуществлять гибкое и быстрое восприятие и переработку информации (или скорость обработки информации). Так называемый «кристаллизованный» интеллект как совокупность функций, которые определяются уровнем образования, тренировки, опыта (или логическое мышление, знания и т. д.) практически не зависит от процессов старения.
Вполне естественно, что названные нами нормативные характеристики развития интеллектуальных функций не всегда соответствуют реальному положению вещей. «Исследования калифорнийских психологов показали, что индивидуальные показатели интеллекта с 6 до 18 лет могут изменяться в пределах 30 единиц (при σ=15). Эти изменения были связаны не со спонтанными колебаниями, а с различиями в семейном окружении: у детей, оказавшихся в благоприятной эмоциональной среде, уровень интеллекта постоянно повышался, а у детей, по отношению к которым родители не проявляли достаточной заботы, наблюдался процесс снижения уровня интеллекта. По данным американских исследователей, решающим фактором, влияющим на относительный прогресс или регресс в развитии интеллекта, оказался уровень образования родителей. Что касается эмоциональных отношений, то эмоциональная подчиненность родителям влияла на спад IQ в возрасте от 4,5 до 6 лет. Подъем же IQ связан с эмоциональным одобрением со стороны родителей, поощрением инициативы и рассудительности, а также формированием родителями у ребенка еще не нужных для адаптации в данном возрасте умений и навыков» (Дружинин, 2000, с. 105).
