отношения с Ираком очень напряжены, поэтому на мгновенье представляю, что Саддам каким-то образом смог направить на нас свой самолет. Но оказывается, это пара пилотов «Цессны» предприняла самую сумасшедшую авантюру в своей жизни – вторжение в запретное воздушное пространство над заправленным шаттлом, стоящим на старте. Представляю, как их преследовал боевой «Блэк Хок» и принуждал совершить экстренную посадку.
Как только мы благополучно оказываемся на орбите, наступает особый момент: Джон поднимается на верхнюю палубу и видит родную планету из космоса впервые почти за 37 лет. Я пытаюсь по-быстрому запечатлеть это на фото, и думаю, что могу даже разглядеть слезы в его глазах.
Между тем, в тот же самый момент на глаза моего сына слезы навернулись совсем по другому поводу: маленький Люк (ему в тот момент было год и 10 месяцев) вместе с другими членами семьи был заперт в кабинете директора в Центре управления запуском в ожидании визита президента США. Как и мне в его возрасте, ребенку просто хотелось выйти и побродить по коридорам; сидеть в офисе без движений было пыткой.
Наконец, Клинтоны прибывают и здороваются. Но когда пришло время фотографировать Люка и Гейл с президентом Клинтоном, фотограф на нервах сообщает, что пленка кончилась. Гейл делает все возможное, чтобы удержать Люка на руках в течение долгого ожидания, пока перезаряжают фотоаппарат. Но сразу после того, как снимок сделан, Люк поворачивается и бьет лидера свободного мира по руке. Оказавшись на ногах, пинает Первую Леди в голень и выбегает за дверь. Большинство людей в комнате истерически хохочут. Люк даже приходит домой с парой наклеек секретной службы.
Хотя Джон входит в «Первую семерку» астронавтов[198], его исторический полет длился всего несколько часов, и он не пытался поесть или поспать в космосе. На шаттле он согласился участвовать в эксперименте по сну, требующему спать две ночи в специальном головном уборе, снабженном электродами, фиксирующими электромагнитные волны его мозга. Участвуя в исследованиях сна, он и Тиаки носят микрофоны вместе с черными майками, в которые вшит блок фиксации, отслеживающий прочие показатели жизнедеятельности. Мне, Стиви Рэю и Пинто нужен примерно час, чтобы перед сном помочь им прикрепить электроды на голову и надеть остальное снаряжение. Затем они уходят в помещения для сна, похожие на гробы, и, чтобы ненароком не уплыть, застегиваются на молнию в спальных мешках. Они бодро носят это снаряжение во благо науки и, по сообщениям, спят достаточно спокойно. Их достойная Хэллоуина внешность, вероятно, не причиняет им неудобства во время сна, но разрушительно действует на мой отдых.
Очень хорошо, когда в экипаже один (или два) иностранных астронавта – они имеют право привезти с собой на борт одно или два специальных блюда. Педро захватил немного вкусного и острого испанского твердого сыра манчего и хотел привезти вкуснейший хамон (сыровяленый свиной окорок), но последний не прошел микробиологическое тестирование. Вклад Тиаки в наш рацион – японский кокосовый рис с карри, прекрасный запах которого разносится по всему кораблю.
Семья каждого члена экипажа выбирает песню, от которой мы просыпаемся. От моих – «Как прекрасен этот мир» (What a Wonderful World) Луи Армстронга. Но гораздо лучше однажды утром звучит спокойная песня «Лунная река» (Moon River), которую поет хороший друг Гленна Энди Уильямс. Эта песня получила премию Оскар в 1962 году[199], когда Джон впервые полетел в космос. Также я имею честь наблюдать специальное приветствие жителей Перта и Рокингема в Австралии, которые включают свет, когда мы пролетаем над ними на шаттле. Точно так же они приветствовали Джона во время полета «Дружбы-7».
Мы выполняем десятки экспериментов в герметичном лабораторном модуле под названием «Спейсхэб», стоящем внутри отсека полезной нагрузки и соединенном со средней палубой шаттла длинным туннелем. Научные открытия в области биологии растений и кристаллизации металлов прерываются на время установки «ускорителя перехода» между двумя отсеками: закрепляем тугой канат от тарзанки между двумя поручнями и, прижав ноги к катапульте, можем стартовать. Тело превращается в F-111[200] или F-18[201], покидающий палубу авианосца с катапульты. По мере выполнения миссии мы все увереннее управляем нашим «вектором тяги», хотя для одного из членов экипажа подобные полеты заканчиваются наложением швов: Стиви Рэй вплывает на среднюю палубу так, как будто ничего не произошло, совершенно не подозревая, что у него на лбу темнеет кровяное пятно и растет «третий глаз». Мы с Тиаки смотрим друг на друга, сначала с беспокойством, а затем с волнением. Нам придется стать первыми врачами, сделавшими операцию в космосе! Естественно, мы без конца подначиваем Стива, что он – отличный спортсмен. Шутки-шутками, но ему действительно нужна повязка в форме бабочки, чтобы закрыть небольшой разрыв тканей на лбу.
Результаты исследования сна показывают, что Джон спит ночью примерно 6,5 часов, что для шаттла вполне нормально, хотя ему требуется больше времени для ухода в фазу быстрого сна[202], чем более молодому человеку, а это означает, что во время путешествия у него развивается кумулятивная усталость. Кроме того, даже несмотря на то, что Джон невероятно силен и вынослив для 77 лет, при приземлении его немного тошнит. Он с трудом ходит, пока тело и внутреннее ухо[203] не приспособятся к земной гравитации.
После возвращения домой мы как экипаж STS-95 еще раз облетаем вокруг планеты на гораздо меньшей высоте, посещая космические агентства и встречаясь с прессой и школьниками в Соединенных Штатах, Европе и Японии. В последнюю ночь, которую мы проводим вместе перед тем, как наши пути разойдутся, едем в гостиничном лифте в Киото, Япония и замечаем в глазах Джона мерцание, которое нам всем очень хорошо знакомо. Он поворачивается к Курту, командиру нашей миссии:
«Знаешь, Курт, ты второй лучший командир, которого у меня был».
Весьма достойный комплимент, поскольку в первом одиночном космическом полете Джон был сам себе командир.
Через 9 дней, 19 часов, 54 минуты, пройдя 3,6 миллиона миль, «Дискавери» приземляется в Центре Кеннеди во Флориде сразу после полудня 7 ноября 1998 года. Все специалисты по полезной нагрузке (включая рыб-жаб) в часы моего дежурства находились в добром здравии, и я удостоился чести быть частью команды Специалиста по полезной нагрузке № 2, добавив к его космическому резюме дополнительные 150 с лишним витков.
Когда я повзрослею, хочу быть как Джон. Он никогда не переставал мечтать.
Глава 15
Сила и честь
«Единственное, что ожидаешь от выхода в открытый космос – это неожиданностей»
