На шестой день Павлов все еще «не созрел».
– Завтра я позвоню вам в последний раз, Александр Евгеньевич, имейте это в виду. Я не люблю испуганных людей, но еще меньше мне нравятся люди нерешительные. Вы украли у меня неделю, которую я могла бы провести более плодотворно.
Павлов колебался.
– Может быть, в качестве компенсации за потерянное время вы согласитесь завтра пообедать со мной? Независимо от того решения, которое я приму.
– Ну уж нет, – холодно усмехнулась в трубку Лариса. – Обед состоится только в случае вашего согласия. Я и так потратила на вас слишком много времени.
– Хорошо, – внезапно отвердевшим голосом сказал Павлов. – Считайте, что я решился. Жду вас завтра в три часа возле «Елисеевского».
– В пять, – промурлыкала довольная Лариса. – На два часа я записана к парикмахеру, к трем никак не успею.
– Ладно, в пять. До завтра.
Настя осторожно положила трубку и задумчиво посмотрела на телефонный аппарат. Неужели приехал?
Глава 10
Он и в самом деле приехал. И с первой же минуты почувствовал неладное. Все в этот раз шло не так, как обычно. Не было условленной встречи с передачей задатка и четко сформулированным заданием. Был только номер телефона, по которому следовало позвонить в определенный день и час. Галл позвонил. Мужчина, с которым он разговаривал, цедил слова приказным тоном. Адреса и фамилии он не знает, он может только показать того человека. Галл попробовал возразить: на таких условиях он не работает. Он – одиночка, у него нет подручных, а заниматься всем самому – опасно. Тут надменный заказчик начал на него орать, дескать, он, Галл, вообще работать не умеет, по прошлому эпизоду возбудили дело, у милиции есть его приметы, а он тут строит из себя, понимаете ли, великого мастера. Пусть делает, что ему велят, он за это деньги получает. Девку надо выследить и убрать. И обязательно забрать у нее четвертый экземпляр рукописи. Да-да, милый мой, той самой рукописи, которую ты в прошлый раз не нашел. Плохо, стало быть, искал. А может, нашел? А? И теперь вместе с этой девкой хочешь деньги из меня выкачать? Я пока еще никому об этом не сообщал, но я тебя очень сильно подозреваю. Будешь мне условия диктовать, скажу кому следует, что ты своевольничаешь и ставишь всех под угрозу. Да к тому же и работаешь ты грязно. Так что давай-ка не ерепенься, а исправляй свои ошибки.
Такого поворота Галл не ожидал.
– Это какое-то недоразумение, – спокойно сказал он.
– В общем, так, – чуть сбавил тон собеседник. – Завтра с семи тридцати до восьми ноль-ноль я буду гулять с собакой в сквере возле метро «Красные Ворота». Посмотришь на меня. В пять часов я встречаюсь с ней возле «Елисеевского», потом поведу ее в ресторан. Дальше – твоя забота. Когда все подготовишь, позвони по этому же номеру, договоримся о задатке. Все.
Галла душил гнев. Никому и никогда не позволял он кричать на себя, разговаривать таким хамским тоном. Все рушится, вот и в верхние эшелоны пролезло такое руководящее быдло. Раньше заказчики были уверенные в себе, спокойные, немногословные, не то что этот истерик. Но если отбросить эмоции, то что остается? Упреки в неквалифицированной работе. Их Галл отмел сразу. Он понял, что нарвался на человека, который всю жизнь был начальником. Такие приемчики давления на подчиненных он хорошо знал. Нет, Галл был в себе уверен. Он прекрасно помнил свои расчеты по последнему эпизоду. Он ушел из квартиры в ночь с пятницы на субботу. Филатова должна была выйти на работу в понедельник, но в понедельник ее не стали бы искать, списали бы на прогул, среди научных работников это дело обычное. На квартиру к ней поехали бы в крайнем случае во вторник, к этому времени все запахи уйдут без следа. Он помнил, как оставил форточки открытыми. Любовник тоже вряд ли появился бы, не подходит к телефону – значит, не приехала. Почему же возбудили дело? Должна быть какая-то другая причина, но вины его, Галла, здесь нет. Может, дело в заказчике? Под него копают? Может быть, он на подозрении у милиции, а убитая с ним связана? Да, скорее всего так. Но если так, то зачем он делает второй заказ, да еще меньше чем через месяц? Он что, сумасшедший? Вызвать «заказника» в город, где идет работа по совершенному им убийству, – непозволительно. Более того, новый заказ явно связан с предыдущим, коль речь идет об одной и той же рукописи. В квартире этой рукописи не было, он мог бы поручиться. И карточек, которые ему велели найти, не было тоже. Зато было кое-что другое…
Утром Галл приехал на «Красные Ворота», без труда углядел в сквере мужчину с бультерьером, но вместо того, чтобы уйти, задержался. Он на почтительном расстоянии проследовал с ним до дома, а спустя несколько минут отправился провожать его на работу. И хотя в прошлый раз заказ делал другой человек, Галл не сомневался: истинным заказчиком в обоих случаях был тот самый холеный, хорошо одетый мужчина, который уверенно взбежал по ступенькам и, предъявив служебное удостоверение, вошел в Министерство внутренних дел. Это было неприятно. Но главный удар ждал его впереди.
Поразмыслив, Галл решил воспользоваться связью для экстренных случаев. Он не имел права самостоятельно бросить дело и уехать из Москвы, дисциплина в организации была железная. А то, что браться за этот заказ ни в коем случае нельзя, было для него очевидным.
Экстренная связь была сложной, но срабатывала быстро, и уже через полтора часа Галл разговаривал с человеком, который должен был разрешить ему уехать. Но все получилось совсем не так.
– Заказ должен быть выполнен, – сухо сказали ему. – Ты допустил много промахов, дело следует поправить. Пока не исправишь – из Москвы ни шагу. За некачественную работу надо расплачиваться. И придержи язык. Сумеешь все сделать – ляжешь на дно. Не сумеешь – сам знаешь, что тебя ждет. Это твои проблемы.
Его проблемы… Вот он и попал между двух огней. С одной стороны, заведомо провальный заказ. С другой – система отказала ему в помощи и в защите. Почему? Он стал не нужен? Ерунда, такие, как он, всегда нужны. Таких, как он, слишком мало, чтобы можно было ими разбрасываться. Тогда в чем же дело? Они думают, что он выработался, стал допускать промахи и его теперь ищет ментура. С чего они это взяли? Ведь не может быть, чтобы они пели с голоса этого истеричного заказчика, плясали под его дудку. А если все же… Он работает в МВД, сведения у него точные. Значит, это может быть правдой. Выходит, этот подонок пользуется его, Галла, услугами, а потом поливает его грязью вместо того, чтобы попытаться помочь. Ну и дерьмо!
А они? Почти двадцать лет он у них на службе, ни одного прокола, безупречная репутация. Он свято соблюдал все их условия: не иметь семьи, постоянных женщин, близких друзей. Не поддерживать отношений с родственниками. Работать только там, где они скажут, где начальник – их человек и можно без лишнего шума уезжать в командировки, когда потребуется. И еще много всяких ограничений, которых он ни разу не нарушил. И за все это хорошую же благодарность он получил: чуть что – пошел вон, выкручивайся сам. Ясно, что он их не сдаст легавым, – самому пришлось бы признаваться, а только один эпизод с Филатовой тянет на «вышку», она же работник милиции. Да и доказать он ничего не сможет, против них у него ничего нет, кроме слов.
Ну что ж, подумал Галл, будем исправлять свои ошибки.
* * *
От назойливого грохота музыки и тяжелой духоты Настя была близка к обмороку. «Странно, – думала она, – я совсем не чувствую, чтобы за мной кто-нибудь наблюдал. А сколько разговоров всегда о сверлящих взглядах, которые прямо затылком чувствуешь, которые якобы спину тебе жгут. Наверное, я просто неопытная еще, – решила она, – или бесчувственная».
Когда бороться с дурнотой не осталось сил, она взяла сумочку и, извинившись, вышла в туалет. Павлов в первый момент испугался, что она просто-напросто сбежит, потом сообразил, что теперь его это не должно беспокоить. Он передал шантажистку Галлу, а уж от него ей не уйти.
В туалете Настя вынула из сумки ампулу с нашатырным спиртом, резким движением пальцев вскрыла ее и, обильно смочив жидкостью носовой платок, приложила его к вискам и ко лбу. По комнате растекся резкий запах.
Она присела на банкетку и закрыла глаза. Проклятые сосуды! Здоровья нет, а туда же, в сыщики записалась. Сидела бы дома, занималась репетиторством, натаскивала бы великовозрастных оболтусов по математике или иностранным языкам. Денежно и спокойно.
– Все в порядке? – раздался прямо у нее над ухом тихий голос.
Настя открыла глаза и увидела рядом красивую брюнетку в переливающемся платье и роскошных колготках-дольчиках – писк моды!
– У вас все в порядке? – настойчиво повторила брюнетка.
– Голова немного закружилась, – пробормотала Настя.
– Помощь нужна?
– Нет, спасибо. Мне нашатырь хорошо помогает. Отсижусь и пойду.
