— Он что, не в своем уме?! — ужаснулся мистралиец. Даже от конфет отвлекся. — Прямо так и спросил? Амарго мне ничего не говорил…
— Вот так и спросил. Видимо, кто-то ему поведал, что советник Каррера — это ж на самом деле тот самый дель Фуэго, о котором легенды ходят! А легенды-то все знают, вот Мафей и решил, что как раз тут он и найдет самое правильное понимание. Орландо, между нами, он что, правда какого-то урода кислотой полил?
— Неужели ты думаешь, что я, как Мафей, расспрашивал его о таких вещах? Неужели у меня хватило бы ума лезть с вопросами к человеку, дважды потерявшему семью? Про то, как вешали полковника Сан-Барреду, я точно знаю, это уже исторический факт, а вот про тот случай с кислотой вряд ли кто-то знает точно. Может, и правда, а может, легенда. А сам он что сказал?
— Ничего. Посмотрел на придурка сочувственно, по плечу похлопал и заверил, что все пройдет, нужно только время. Мафей ужасно огорчился — из-за того, что не получил ответа, и из-за того, что я отчитал его за бестактность. Теперь он, кажется, собрался у Шеллара спросить, наивно рассчитывая, что раз его величество все на свете знает, то и это обязан знать точно.
— Странно… С чего вдруг его так заинтересовали эти легенды о бурной молодости товарища Амарго?
— А черт его знает. Больше всего похоже, что мальчишке красивые сказки понравились, и он их принялся на себя примерять. Примитивно, по-детски, без всякого понимания. Подростки как-то умудряются даже в самых откровенных гадостях находить романтику. Вот, дескать, великий человек, о нем легенды слагают, а я ведь почти как он, у меня тоже такая же беда. А он вона как знатно отомстил, великий же человек, герой! Так чем я хуже, я тоже отомщу! Представляешь себе, до каких выводов он дошел, вот так рассуждая?
— И кому он собирается… отомстить?
— Ни много ни мало — самому хозяину Горбатого, могущественному магу, который к тому же еще и в другом мире живет. Ну и скажи, здоров ли он после этого на голову?
— А куда же мэтр Истран смотрит? Шеллар? Все прочие? Он же сдуру может что угодно натворить!
— Мэтр уже в курсе, пытается с ним поучительные беседы вести, но не знаю, насколько успешно. Мафей какой-то дерганый стал, агрессивный, даже наставника перестал слушать. Элмар тоже, гений педагогики, заявил, что наконец-то братишка не рыдает, а ведет себя по-мужски. Хорошо хоть Мафей не слышал, а то еще и возгордился бы.
— Может быть… — грустно произнес Орландо, и его красивые тонкие брови задрались домиком, почти исчезнув под бинтами. — Может, это действительно по-мужски. Но я не хочу, чтобы еще один мой друг превратился в бездушного убийцу. С меня хватит Кантора. Кстати, как он там?
— Не знаю, — сочувственно развел руками шут. — Я оценил твою попытку заловить меня врасплох, я б, может, и попался, если бы знал. Но я не знаю. Все, что касается Кантора, почему-то держится в тайне. Якобы он взял с Элмара честное слово, чтобы никому ничего. Все, что о нем известно, — он жив, ранен, сидит в гостях у Эспады где-то в лесу и категорически отказался оттуда вылезать. Элмар на все вопросы молчит и сопит, а Шеллар делает такое лицо, словно с трудом сдерживает мат, и ругает Кантора различными обзывалками интеллектуальной направленности.
— Это как? — не понял мистралиец.
— Глупцом, болваном и далее по возрастающей. Только это меня и утешает. О покойнике король бы так говорить не стал.
— А как же Ольга?
— А как ты думаешь, очень она обрадовалась, узнав, что от нее любимый мужчина сбежал? Она теперь на всех дуется и никому не верит… Блин, если из-за Кантора Ольга превратится в обиженную на весь мир стерву, я ему этого не прощу! Тоже мне, великий знаток женщин, Казанова хренов, Дон Жуан недоделанный!
Орландо потупился и уныло шмыгнул носом:
— Не ругайте Кантора. Это я во всем виноват. Сколько раз зарекался делиться предвидениями и опять на том же попался. Если бы он не знал, ничего бы этого не было…
— А ты что, ему сказал?
— Да нет, я сказал Шеллару, но какая разница? Кантор все равно услышал. Лучше б я действительно промолчал. Пользы для дела от моих откровений все равно никакой не получилось, а Кантор из-за них вляпался по самое никуда.
— Погоди, погоди, — встревожился Жак. — Так это что ж получается, ты предсказываешь людям будущее только сдуру или спьяну, а, по твоим идейным убеждениям, предвидениями не следует ни с кем делиться?
— Ты же видишь, что из этого обычно получается. А помнишь, что вышло у Эльвиры? Вся жизнь пошла куда-то не в ту сторону… Да сам вспомни, когда тебе рассказали сон Мафея о тебе, много ли пользы это принесло? Испорченные нервы и несколько лун постоянных кошмаров. А свадьба Шеллара? Как он ни старался, а все равно…
— Нет уж, в тот раз все-таки обошлось.
— Но вовсе не благодаря моим предсказаниям, а сам знаешь, по какой причине. Нет, Жак, людям действительно вредно знать будущее. Как показывает мой богатый опыт, у них намного лучше получается испортить хорошее, чем избежать плохого.
Жак помолчал, наблюдая, как его величество Орландо II печально уминает конфеты одну за другой, затем осторожно, как подкрадывающийся к добыче охотник, поинтересовался:
— А скажи, пожалуйста, ты этими своими идейками с Мафеем не делился?
— Не помню. А что?
— А то, что у короля возникли подозрения, будто юный кузен по-прежнему регулярно видит вещие сны, но перестал рассказывать. Сам знаешь, для Шеллара информация — это святое, и попытки скрыть ее от неукротимого любопытства своего величества он принимает за личное оскорбление. Давить на Мафея он не хочет, но жаждет как-то проверить свои подозрения. Тебе Мафей случайно ничего не говорил? Вроде того, что ты прав, что он желал бы последовать твоему примеру и вот такой-то сон никому не расскажет?
— Мы не разговаривали на эту тему, — покачал головой вождь и идеолог. — Но если он действительно перестал рассказывать сны, то правильно сделал. А Шеллару пора бы понять, что поспорить с судьбой можно раз, ну, может, два. А постоянно ей перечить — можно и нарваться.
— Уверен, что Шеллар в случае чего найдет способ договориться полюбовно, — невесело усмехнулся Жак. — Кстати, о полюбовном. Что говорят доктора о твоем будущем? Когда тебе можно будет появиться в обществе? Ты не представляешь, сколько замечательных мероприятий уже прозевал! Начиная с празднования победы три недели назад и заканчивая Ольгиным новосельем и днем рождения Терезы…
— Да я знаю! — Орландо огорченно вздохнул. — И что у Киры тоже скоро день рождения, и что Эльвира жаждет появиться со мной в свете в качестве официальной невесты, чтобы внести определенность в наши отношения. Но не могу же я заявиться в бинтах или с половиной уха! И на левитацию пока сил не хватает…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
