— Мало, — задыхаясь, прошептала Линда.
Тогда он снова опустил ее на подушки и стал целовать ее, покрывая поцелуями ее лицо и шею. Резким движением он сорвал с нее комбинацию, и ее обнаженное тело предстало перед ним. Он медленно, с наслаждением, скользил глазами по ее груди, животу, бедрам, потом стал ласкать ее тело руками и губами, доводя ее почти до безумия.
— Теперь, Гифф, теперь, — простонала она, до предела возбужденная, понимая, что, вероятно, никогда не знала, что такое любовь. Никогда не испытывала таких ощущений, такого блаженства, даже в своих эротических снах. Слезы подступили к глазам, мешая видеть его, когда он немного отодвинулся.
— Нет, не оставляй меня.
— Я ведь одет, любовь моя.
Да, она забыла, что он не снял одежду. Рубашка спустилась с плеч, тщательно отглаженные брюки смялись. Пока он возился с поясом, она провела рукой по его ногам, коснулась его твердой восставшей плоти, выпиравшей из брюк, словно желая разорвать их, Линда хотела, чтобы он вошел в нее, хотела почувствовать внезапную боль внутри.
— Поторопись.
Он расстегнул «молнию», она заглянула ему в глаза и увидела то же ненасытное желание, которое терзало ее. Она вспомнила свой сон, во сне она тоже касалась плоти Уильяма. Она заплакала, слезы потекли по щекам, и лицо Гиффа расплылось, она уже не могла различать его черты.
Линда закрыла глаза и, откинувшись на мягкие подушки, с нетерпением стала ждать его. Он неловко шарил рукой по кушетке, она услышала характерный звук разрываемой фольги. Потом он накрыл ее своим телом, глубже вдавливая в подушки, согревая ее, целуя дрожавшие губы. Больше она ни о чем не думала. Почувствовав его рядом, она раздвинула ноги — его горячая влажная плоть и ее плоть давно ждали друг друга.
— Запомни, любовь моя. Запомни это навсегда, — прошептал он и вошел в нее.
Она выгнулась на кушетке, вскрикнув от ощущения чуда и изумления, пронзившего ее. Он дал ей все, что она хотела, самые фантастические мечты осуществились. Его горячее дыхание обжигало шею, руки, вцепившись в ее ягодицы, подгоняли ее. Их ритмичные движения вдавливали ее в мягкое лоно подушек, он все глубже погружался в нее, пока она, впервые в жизни, не почувствовал себя свободной в своем неистовстве.
— Да, любовь моя, да.
Чувство полного освобождения овладело ею. Оно было таким сильным, что она не могла владеть собой, целиком подчинилась ему. В неистовой страсти он произнес ее имя, и она выкрикнула в ответ:
— Уильям!
Судьба часто предоставляет человеку все возможности для счастья и процветания только для того, чтобы посмотреть, каким несчастным он себя сделает.
Дон Маркуис
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Линда, словно в тумане, чувствовала, как волна удовлетворения затопляет ее. Любовь Гиффа дала ей больше, чем она видела в своих снах, больше, чем она ожидала, больше, чем можно было вообразить. Она еще не испытывала такого наслаждения — ни в реальной жизни, ни в мечтах об Уильяме.
Уильям!
Она назвала его имя. О Господи, в пароксизме страсти она назвала его имя. Линда невольно замерла, подавив желание встать и выбежать из комнаты и заставляя себя спокойно лежать. Что подумал Гифф? Он, вероятно, пришел в бешенство. Вот почему он лежит так тихо, наверное, ждет, когда она откроет глаза. Она задрожала от ужаса, представив, с каким суровым осуждением он посмотрит на нее.
Однако, открыв глаза, она увидела на его лице выражение такого же удовлетворения, какое испытывала она. Он победоносно улыбался, в темных глазах застыло довольное выражение мужчины, который только что предавался свободной и страстной любви.
— Гифф? — робко спросила она.
Собственная неуверенность заставляла ее чувствовать себя слабой и беззащитной, она ничем не могла помочь себе, была в замешательстве, словно не знала, какой вилкой следует есть салат.
— Да, любовь моя?
— Тебе хорошо?
— Мне кажется, я должен задать тебе этот вопрос, — заметил Гифф с нежностью.
— Но ты… счастлив?
Он убрал прядь волос с ее лица и посмотрел на нее таким благодарным взглядом, что она едва могла поверить своим глазам.
— Я никогда не был таким счастливым.
Линда отвела взгляд. Вероятно, он не слышал, какое имя она произнесла. Или она не произнесла имя Уильяма вслух. Может быть ей просто показалось, что она совершила такой непростительный грех. Да, наверное, так оно и есть.
— Надеюсь, что ты так же счастлива, как и я, — сказал Гифф.
— Да. Однако я… я не знаю…
— Мы потом разберемся.
И все же Линда чувствовала себя ужасно, хотя, судя по его поведению, он ничего не слышал. Или, как настоящий джентльмен, сделал вид, что ничего не заметил. Но и в будущем в самый неподходящий момент она может произнести имя Уильяма. Кажется, стоит Гиффу дотронуться до нее, как она теряет контроль над собой.
— Я не уверена, что нужно с чем-то «разбираться».
— Мы поступили правильно, Линда. — Гифф говорил решительно и выглядел абсолютно уверенным в себе. Женщина, назвавшая в пылу страсти имя другого мужчины, не могла поколебать его «я». Однако он вряд ли относится к тому типу мужчин, которые могут спокойно переносить подобную опрометчивость.
— Все было удивительно, — сказала она наконец совершенно искренне. — Все хорошо.
— Любить друг друга нам предназначено судьбой. Ты веришь в это?
— В судьбу? Верю, если ты говоришь о том, что с самого начала нас влекло друг к другу.
— А если я говорю не об этом? Если я говорю о судьбе в более широком смысле, а не только о том, что нам предопределено быть вместе?
— Гифф, не надо. — Она закрыла глаза, разговоры о будущем отзывались в ней мучительной болью, ей было трудно справиться с ней. Зачем думать о будущем? У них было это лето. Сейчас она вообще ничего не могла решать, собираясь к началу осеннего семестра быть уже в университете.
— Я заметил в ресторане, да и раньше замечал, что ты не хочешь говорить о наших отношениях. А мы ведь действительно испытываем нежные чувства друг к другу. Ты не хочешь знать правду, но разве наша любовь не доказывает, что мы взаимно связаны?
— Мы знаем друг друга только несколько дней. Вот это правда.
— Несколько дней могут вместить целую жизнь. — Он прижал ее к себе и выразительно посмотрел ей в глаза. Она испугалась: а вдруг он осуждает ее?
С ним нельзя спорить, его утверждения непоколебимы. А она все пытается ему что-то доказать. Не нужно принуждать ее думать так, как думает он. Она сама соображает, к ней снова возвращается способность думать.
— Это не целая жизнь! Мы знакомы меньше недели, — возразила Линда.
