Русский человек – сирота пространства…
И потому редко признаёт Учителей… и не почитает отцов…
............................................................................
162.
На Руси правит Царь иль тиран.
И нет иного…
И вот царелюбивый тысячелетний народ убил Царя, и пришёл тиран, и, сам того не чуя, хочет убить, извести народ-изменник, и отомстить ему за смерть Царя!..
Тиран – народоубийца, и велики ярые палачи его…
И тиран уморяет народ, и на его месте строит глухую имперью, как надмогильный камень-мавзолей над прахом Царя…
А бесы демократии уморяют тирана, разрушают империю и на развалинах строят людоедский кишащий базар сатаны…
163.
Русский человек – самый одинокий на земле…
Русские люди перестали любить русских в неисчислимых бедах своих… Свеча Русской Любви истаяла, задохнулась на великих исторических ветрах, войнах, смутах, базарах, торжищах…
Только в монастырях ещё тлеет Она дрожащей лампадкой…
И у Древних Икон трепещет Она… неупиваемая…
Неугасимая!..
Здесь пылает бессмертная русская Свеча Душа…
164.
Русь Русь Ты спала, пила, пианой была, а Твоего Спаса опять распяли…
И была Нощь Алмаза, а стала Ночь Агата…
И была Русь Алмаза, а стала Русь Агата…
И была Русь Спаса, а стала Русь Иуды…
Спасе Спасе, не уходи, не бросай Русь Распятую!..
И что без Тебя Русь?..
Изба-комора сруб без крыши в дождь бескрайний?
Овца-сиротка заблудная в осеннем, топком, псковском поле непролазном?
Гнездо без яйца, птенца таящего?..
Вдова без мужа, млековые вёдра груди безутешно в ночь сливающая, смиряющая?..
Что без Тебя Русь, Спасе?..
Не уходи, не оставляй, помилуй, пощади, прости… Останься на Руси, Спасе, останься…
А без Тебя – сопьётся, собьётся, измельчает муж на Руси, развратится, растлится, растратится жена на Руси, оскудеет, осиротеет, одичает дитя на Руси…
Спасе, помилуй пощади, не уходи…
Останься Спасе…
…А разве могут от болезного дитя уйти отец и матерь…
Спасе… отец и матерь…
165.
Будет Время – и без Христа Жнеца станут дикие травы выше трухлявой избы, выше Церкви Златой, вьппе Руси Святой, вьппе бессмертной души…
И по горящим бурьянам придёт князь мира сего… и не опалит ступни… и седые власы…
166.
Русь, Русь… Сирота…
А без Христа изгладится имя Твоё среди народов…
Русь, Русь…
А без Христа испрашится, затеряется, изникнет язык Твой среди иных народов…
Русь Русь…
И будет без Христа полынь, пырей, лопух, лебеда, марь курчавая, забвенная трава выше избы, коморы, развалюхи прогорклой, рухлой, трухлявой твоей…
Ей ей!.. Ой!..
167.
…Когда я вижу заколоченные избы-коморы заброшенных деревень, мне кажется, что заколотили, забили, заслонили насмерть мои глаза, уши, ноздри…
Заколотили заживо мне рот…
Заколотили насмерть, заживо мне душу русскую мою… гвозди лезут в глаза… режут язык мой…
О, Боже, не те ль эти Гвозди Распятья, что шли в запястья Спасителя… а теперь идут в Русь… в избу последнюю…
Я стал слепой… глухой… немой… при жизни мёртвый… и на сколько веков заколотили избу русскую…
Когда я вижу порушенные плетни, прясла в дикой, победной бурьян-траве, мне больно, остро чудится, что это мои поломанные рёбра лежат и дышат в одичалых травах… болят рёбра мои в травах…
О, Господь! Дай силы в этих мёртвых избах, ставших лепетными травами…
168.
Размахалась смерть косой
Над моею головой…
Ай размахалась, разгулялась, разыгралась…
А мне не жаль головушки моей,
А мне жаль заброшенных полей,
А мне жаль подкошенных церквей,
А мне жаль некошеных лугов,
А мне жаль зарубленных лесов,
А мне жаль сирот да стариков,
А мне жаль блудливых обречённых городов…
Ах, мне не жаль головушки серебряной моей,
А мне жаль упавших оземь деревень,
Где последняя старуха штопает плетень…
А Русь-матушка уходит в сонь-травушку,
А Русь-матушка стала бурьян-сонь-травушка.
А мне не жаль головушки серебряной моей…
Ай, размахалась смерть косой
Над Россией, над Святой,
Ах, размахалась, разыгралась, ай далече
расплескалась,
разгулялась, раскачалась, разметалась,
раскидалась…
169.
Если ты родился русским на Святой Руси,
То не будет тебе жизни, то не будет тебе
счастья –
Как ни голоси,
И куда ни колеси…
Счастье будет только в небеси…
170.
Над Россией веет дым из ада,
А в Кремле витийствует пастух-волк-лицедей…
Блеет малое православное смирное стадо,
Спасаясь в церковной ограде,
А покорный народ пожирает лукавая
пьяная дымная смерть…
171.
Русь Святая – Тропа Христа земная в Царствие Небесное…
172.
…Здесь ночью бурьян дорастает до звёзд
Здесь жёны и дети пьют водку
Но именно здесь
Пойдёт по водам Иисус Христос
Отринувши смерть как лодку…
173.
Русичи святые!..
У них в крови: иль убивать, иль быть убитыми.
Там в жилах их, в недрах их скачут, вьются, тянутся монголы на кумысных, скуластых, смоляных кобылицах, и бегут пешие ночные, постельные, холёные, хоромные русские, спелые творожные, дебелые, тяжкие, пуховые княжны в алых кумачниках-сарафанах забытых…
Смоляные смятенные, стыдливые кобылицы…
Алые палые на ночных зыбких травах сарафаны…
Сахаристые, мраморные, нагие бегущие княжны…
Их раскосые чада вольны… и алчут войны…
174.
Велика Русь, а правде нет в ней места!
На Руси правда – лишь тропка, а ложь – поле неоглядное….
Но в ненастье да в метель в поле без тропки не обойтись…
175.
Мудрец сказал:
– Господь решил уничтожить этот заблудший, бесчеловечный мир, где одни человеки растлеваются в неслыханном воровском богатстве, а другие – умирают, ожесточаются, теряются в несправедливой нищете…
И Творец начал это всемирное уничтожение со своей любимицы, смиренницы, кроткой Дщери Руси…
Тут царит бурьян в полях, ложь и блуд в градах, нищета и пьянство в деревнях…
Тут царит исход…
Тут держава повальной смерти…
И отсюда смерть пойдёт на иные народы, как лесной пожар, как огонь в сухих камышах…
Русь… А Ты первая восшествуешь во Царствие Небесное…
176.
Когда я слышу балалайку – я думаю о затаённости, беззащитности, стыдливости, застенчивости, стеснительности исконной русской, кроткой, трепетной, как русское, полевое, духмяное разнотравье, тихой души…
Душа иудея – это скрипка…
Душа американца – банджо…
Душа африканца – барабан…
Душа русского – балалайка…
177.
Далеко за океан залетели золотые русские Ключи от Кремля, от Русской Власти…
Но Господь дал каждому народу на земле свой язык, свой дом и свои ключи к дому его.
А чужие ключи гнетут душу и порождают тёмные искушения.
Все знают, кто ходит с чужими ключами у чужих дверей.
Вор ходит…
178.
Везде и всегда, когда б я ни скитался по необъятной Руси-мученице –
Всегда, подымая очи к небу,
Я неотвратимо, непобедимо видел над собой неистово распростёртые ивовые щедрые материнские свежие Длани Распятого…
И слышал стон Его над всей Русью притихшей: «Или´! Или´! Лама савахфани´!
Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?..»
И ещё детский остывающий крик
В русском неоглядном, безлюдном поле, поле, поле безответном: Мама… маааа… ааа…
А на Руси необъятной крик доносится, как шёпот, а шёпот – как немота…
Мама… мамаааааа…
179.
Нынче на Святой Руси такое горе, такая немота, такая немощь, такой стон, такое пьянство истребительное, такое бедствие…
Такое лютое повальное всебедствие…
Что все тропы, все дороги на Святой запущенной, задушенной Руси ведут лишь в Царствие Небесное…
Лишь в Царствие Небесное…
Отче! Всё Ты нас заблудших всё жалеешь? все жалеешь…
Все земные кривые пьяные блудные тленные тропы обращаешь в вечные святые Стези Небесные…
180.
Орёл витает высоко над заснеженными горами и долами, и зоркооко видит всё и всех.
Но молчит.
О, брат мой! Будь, как высокогорный орёл, и зоркооко молчи!
Но!
Я вижу всю Русь одинокую, умученную пришлыми и нутряными переимчивыми бесами…
Я вижу одинокую старуху, кротко умирающую под засохшими геранями… в избе поверженной, в заброшенной псковской святой деревне Синего Николы…
И кто утешит её перед смертью, и отпоёт после смерти?
Святой Никола, уставший от русских несметных смертей, и тот далече…
Брат мой зоркоокий, а ведь это твоя мать…
И что ж ты молчишь, как орёл?..
