словно антеннами на голове, заискивающе произнес:
– Сюда и в следующий зал скоро ворвутся прислужники Господина.
– Это и так понятно! Это все?
– Нет, я могу переместить разум вашего мутанта в организм с минимумом мутаций, я покажу!
Все замерли, словно услышали о волшебстве, до Шрама не сразу дошел смысл, что тот предлагает переместить сознание Сестры в новое тело. Отец задумался и произнес:
– Мне хочется в это верить, но эта падла что-то не договаривает!
Сэт прорычал, словно зверь:
– Показывай!
Шрам тоже кивнул головой, и один из паукообразных существ подбежал к кокону и быстрыми движениями начал разрывать прозрачную пленку. Через пару минут паук вытащил из кокона девочку. Подбежал второй, и вдвоем они поволокли не очень аккуратно ребенка к Отцу. Положив ребенка на пол, паучки отползли за капсулу, и Адад произнес:
– Скелет, что вы видите на стене, это тоже сосуд для сознания. Девочку тоже можно использовать как сосуд, времени мало, мы заключаем сделку?
– Твои условия? – спросил Шрам
Переношу сознание Мутанта в тело этой девочки, выхожу с вами отсюда, помогу сдерживать орду, вот все условия, одни плюсы для вас!
Что потом, Адад?
– Потом заключим еще одну сделку! Когда выберемся.
Арес в два прыжка очутился у капсулы, посмотрел на ребенка и сказал:
– Надо спросить Сестру, пусть она решает! За обман расплата будет мгновенная!
– Пусть она решает! – сказал Отец
– Я за, могу быстро сбегать, – сказал Сэт.
Адад победоносно сел в кресле и произнес, успокоившись:
– Лучше пусть Сергей сходит, заодно спросит нового друга Кварка, для чего вас так охранял Господин?
– Он не сказал, ты знаешь зачем?
– Адад знает, зачем они помогли нам в древности и оставили флот, рассказать?
Отец серьезно посмотрел на Шрама и, потушив пламя огнемета, сказал:
– Шрам, Голиаф скажет тебе, что некоторые знания сейчас бесполезны, пока он на нашей стороне, лучше не лезть в дебри истории!
На насекомоподобной голове заиграли отростки, и Отец мог поклясться, что тот чувствовал превосходство и некую легкую радость.
– Так мне рассказать? Или дождётесь от Кварка информацию.
Лицо Шрама посерело, и он произнес:
– Чтобы мы не услышали тут, нет смысла это передавать дальше, так что говори, а мы уже решим, стоит ли эта информации внимания или нет!
Адад привстал в ложе и медленно стал говорить, словно пробуя каждое слово на вкус:
– Люди – лишь сосуд, набор запасных частей для Кварков и задача была вырастить эти сосуды так, чтобы они выдержали новых носителей, и были уже не столь хрупкие. Эта была бы покорная раса запасных сосудов для носителей Кварков, чей срок подошел к концу, может рабов, воинов или слуг, все, что вы можете себе представить, но не равных их величию и могуществу.
Шрам знал, что ненависть – это пламя; но пламя нуждается в топливе, а топливо – это как раз информация, но информация его не шокировала, наверно, сказывалось нервное перенапряжение нескольких последних недель. Даже если бы ему сказали, что сотни поколений его родственников служили Кваркам, его бы вряд ли это тронуло, так как прошлое должно оставаться в прошлом, а фактов, принципиально указывающих на это нет, да и может это им и нравилось. Но для себя он сделал заметку, что об этом стоит подумать, а неудачная манипуляция Адада лишь подтвердила его мысль, что Голиафа они боятся. Для себя он решил порадоваться представлением для единственного зрителя и, улыбаясь, произнес:
– Ты самый лучший кусок внеземного дерьма, что я встречал, не устаю в этом убеждаться! Ты, правда, думал, что такие мысли нас не посещали, ладно не скучай, я скоро вернусь!
Поговорив с Сестрой и кратко пересказав суть дела, Шрам проводил ее взглядом. Там и без него справятся, подумал он и направился вверх по тоннелям, что создавал корабль в породе. Рядом с Голиафом стояла Камико, она что-то усердно ему рассказывала и не обращала внимания на жар, что источал корабль. Камико упорно старалась быть ближе к Голиафу, при этом ее рот не закрывался, лишь изредка она закашливалась от испарений. Жар, судя по клубам пара, шел приличный, и там, где корабль только что прошел, поверхность была красной и ровной, напоминая обожжённую керамику, хотя уже остывшие фрагменты круглого тоннеля меняли цвет в зависимости от породы. Шрам не разбирался в горнодобывающем деле и решил начать разговор с вопросов, которые ему сейчас казались уместными и, не расшаркиваясь, он спросил в лоб:
– Есть риск обрушения тоннеля, Голиаф? Не упремся ли мы в водонесущий слой?
– Нет, я все просчитал. – коротко ответил Голиаф, не поворачиваясь.
– Есть риск, что скоро тоннели раскопают? и твари ворвутся сюда, нам в этом случае отходить сюда к тоннелю? Мы хотим взорвать вторую пещеру с коконами.
– Хорошо. Отходите сюда.
Шрам сделал паузу, выстраивая в голове порядок мыслей, но потом махнул рукой и решил сказать прямо:
– Нашли Адада, заключили с ним договор о переносе сознания из тела Сестры в сосуд – тело девочки. – Шрам, не задумываясь, акцентировал внимание на слове сосуд, как будто мог прочитать мысли Голиафа, но не получив никакой реакции, продолжил говорить.
– Голиаф, это правда, что мы для вас просто пустые сосуды, Адад подкинул такую мысль?
Голиаф оторвался от виртуального экрана, что висел перед его лицом, развернулся и, спокойно посмотрев в глаза Шраму, произнес:
– Что бы делать правильные выводы, ответь на мои вопросы, только честно.
– Хорошо, я буду честен, – Шрам почувствовал себя словно на экзамене, а Голиаф уже повернулся к виртуальным экранам и продолжил:
– Ваш вид с самого появления на этой планете уничтожал друг друга, совершенствуя способы убийства себе подобных?
– Да. – сказал Шрам
– Если бы у тебя была возможность уничтожить вид более достойный, чем ваш, желавший занять ваше место, ты бы его уничтожил?
– Да, наверное!
– Считаешь ли ты нормальными существа, которые улаживают разногласия, жертвуя своими детьми?
– Не считаю. К чему эти все вопросы, Голиаф?
– Рекрут, немного терпения. Считаешь ли ты нормальным убивать за ресурсы: за нефть, минералы, за землю, которые не созданы вами и в них нет дефицита?
– Да, наверное, ненормально!
– Почему в вашем мире человек, который тратит свою жизнь на благие дела и заботу о ближнем, умирает без благодарностей и воспоминаний. Но стоит принести смерть, и миллиарды будут вспоминать его имя спустя тысячелетия и сотни поколений?
Шрам смутился от глубины задаваемых вопросов, являющихся болезненными для человеческого общества, но, не желая врать, он продолжил:
– Ну, у нас ужасная репутация всегда предпочтительнее безвестности. Хватит, это не оправдывает вашего желания сделать из нас что-то другое.
– Это печально, процесс уже необратим, моей вины тут нет.
– Это не печально, я рад, как никогда! – Шрам изобразил быструю улыбку, обнажая все зубы.
– Ирония или сарказм? У нас таких нет понятий, поэтому скажу прямо. Рекрут, снабжать маленьких, самовлюбленных человечков технологиями, которые могли гораздо раньше убить вас, мы не стали! Няньку в виде кораблей и пару сотен
