горевать!
Отстреляв рожок, Шрам сорвал кибердоктора и быстрым движением приложил к шее Отца. Все было понятно без слов: бледные губы, лужа крови, на лице – безумная улыбка, в уголках губ – кровавая пена. Тонкий протяжный писк кибердоктора о критической ситуации, а также звук десятка инъекций. Шрам разочарованно бросил взял на картину умирающего Отца и немного охрипшим голосом произнес:
– Ну ты где, Арес, помоги Отца поднять, не тупи, может Голиаф поможет!
Отец рывком убрал руку Камико и прошептал:
– Уходите, я все! – глаза Отца закатились, мелкие конвульсии прокатились по его телу. Шрам отвел взгляд.
Не сказать, что Шрам привязался к Отцу, но новый рожок он с трудом вставлял в автомат, сверля глазами Адада. Прилив ненависти выдергивал из уныния, и лишь желание убить за своих заволакивал его разум. Передернув затвор, он опять безуспешно старается попасть в прячущуюся тварь, но расстояние и мутанты не дают делать прицельных выстрелов, поглощая своими телами пули. Руки не слушаются, и заклинивший патрон выводит Шрама из тупой ярости. Камико вытерла руки от крови, в ее глазах читается скорбь. Она старается подобрать правильные слова, но часть стены возле завала обрушивается, не дав произнести ни слова.
– Прорыв! Надо уходить! – кричит Шрам, стараясь заглушить рев мутантов.
Твари, сметая друг друга, вывалились из тоннеля, разбрасывая куски обрушившейся стены. Паразиты, мутировавшие собаки, изменившиеся до неузнаваемости люди, мимики и подражатели, подстегнутые невидимыми кукловодами, стали заполнять пространство. Шрам, видя их поток, бросил затею попасть в Адада и, дернув Ареса за руку, поднял его с колен, затем рывком притянул к себе и, срываясь на крик, скомандовал:
– Соберись, тряпка, ты им не поможешь, надо уходить!
Но Арес был растерян, и Шраму пришлось отвесить ему оплеуху:
– Твоя самая главная задача унести Сестру! Ты понял, Арес! Уходим!
Вроде услышал, он поднимается и берет ребенка на руки, Шрам переводит взгляд на тело Отца. У того не было шансов, кроме оторванной руки, есть пару колотых ран, пробитые легкие, возможно, что-то еще из органов.
– Уходим! – кричит Шрам, доставая из нагрудного кармана детонатор. Камико достала меч и одним ударом умудрилась перерубить нападавшего резвого мутанта. Остальные же твари не пытались нападать поодиночке и начинали образовывать полукруг, чтобы напасть со всех сторон разом. Осознание того, что они в ловушке, словно кипятком обдало Шрама. Твари вот-вот просто растопчут и разорвут еще не пришедших в себя бойцов. Шрам инстинктивно отшагнул назад, обводя взглядом все окружающее пространство, что уже все больше и больше походило на огромный растормошённый муравейник.
Судьба не лишена иронии, и в тот момент, когда Шрам уже был готов отправить в кучу мутантов пару гранат, он встретился взглядом с Ададом, который протискивался среди прущих мутантов через образовавшийся проем. Эта короткая встреча глазами передала Шраму его страх и радость, это придало ему сил. Шрам, не отрывая взгляда, стараясь перекричать весь шум, прокричал так, чтобы его позыв можно было понять, даже не услышав:
Ты не уйдешь, падла, я всех твоих сородичей положу тут, дай мне чуток больше времени! – и уже не стараясь кричать, а уже шепча словно мантру, Шрам продолжил:
– Пока ты падла протискиваешься среди мерзких созданий, успев мне изрядно нагадить, мой организм уже переваривает три горошины мутагена. А это значит, что у меня появилось время обдумать сложившуюся ситуацию. Мои рефлексы, мысли и все остальное разогнались по максимуму, и теперь я жду только выхода всей этой энергии, покойся с миром, падла!
Шрама затрясло и он, закрыв глаза, подключился к сети сознаний мутантов и ощутил себя ярким светящимся разумом, окружённым сотнями врагов. В этот момент множественные сознания уже бросились к ним, Шрам не стал медлить и коротким импульсом приказал: «замереть всем». Сеть дрогнула, волны возмущения и боли пронеслиcь по ней, мутанты, словно оглушенные, потеряли вдруг интерес к Шраму и замерли, подчинившись команде. Шрам воспользовался секундным замешательством и сквозь сеть дотянулся до сознания Адада. Ярость придала ему сил, и он впился в сознание, пожирая его медленно и неотвратимо. Когда сознание Адада погасло, Шрам ударил по мелким мутантам, которых он просто смёл порывом, как сдувает ураган постройки.
Адад был мертв, и первые ворвавшиеся мутанты были мертвы, как и все создания в коконах. Удар получился невероятной силы, но расслабляться было рано. Арес подчинился команде, и уже давно был у Голиафа, оставив ребенка на полу и заняв боевую стойку рядом с фантомами. Взрыв в пещере ударил неожиданно больно по ушам, и пыль заволокла все пространство. Минут десять ничего не происходило, и Мико, не меняя курса, вывела Шрама к фантомам, еле светившимися в пыли. Шрам и Мико кашляли, стараясь вытолкнуть пыль из легких. Прошло десять минут, прежде чем он смог членораздельно сказать хриплым голосом:
– Адад мертв. Я убил его. Арес, ты нам нужен. Прости за Отца и Сета!
Арес молчал, но во взгляде читалось презрение и ненависть. Шрам почувствовал, что он винит его, но разговаривать на эту тему настроения не было.
Из глубины почти вертикального туннеля, сделанного кораблем, донесся голос Голиафа:
– Зайдите внутрь, фантомы будут охранять вход.
Никто не стал возражать, а два фантома, поменяв боевые стойки, встали, перекрывая проход. Новый тоннель образовался через полчаса почти рядом со входом, через который группа Шрама зашла в эту пещеру. Бойцы успели перевязать раны и осмотреть снаряжение, подготовившись к финальной битве.
Вывалившаяся толпа мелких тварей не старалась сразу нападать, а не жалея конечностей, работала над увеличением прохода и разбором завала. Местами видно было, что плотная порода, создававшая коридоры и своды, была чуть глубже смесью глины и камня, что говорила о неестественном происхождении Улья.
Покончив с завалами, мелкие твари, вроде собак, бросились на фантомов, стараясь в прыжке поразить цели. Но из-за гибели первой волны, стратегия нападения поменялась, и мелкие мутанты перестали нападать на фантомов, пропуская вперед более сильных представителей. Фантомы были чудовищны в действии, работая на скорости недоступной человеку. Они молниеносно разрубали противников на несколько частей так, что те еще успевали сделать несколько движений, прежде чем рухнуть на пол грудой отрубленных кусков. Жнецы сражались дольше и действовали аккуратней, но даже численный перевес не давал значительного преимущества в узком тоннеле, и твари попросту мешали друг другу. Забив отрубленными частями под потолок тоннель, фантомы отступали на пару шагов и вновь начинали крошить протискивающихся существ.
Рев, стон и брызги крови стали привычным зрелищем в конце туннеля, где два фантома держали проход. Голиаф не отходил от шара, постоянно что-то меняя в его настройках. Наверное, метод, что он выбрал был не совершенен и требовал постоянного вмешательства и коррекции. Казалось, минуты тянулись вечно и молчание начало уже давить на уши,
