– Вчера я заходил сюда, мой господин. Должно быть, он успел натворить это после моего ухода. Может даже, после вашего отъезда…
Серильде показалось, что он пытается скрыть невольное восхищение.
– Почему арсенал никто не охранял?
– Был поставлен стражник. Всегда есть стража…
Король, глухо зарычав, отвесил кузнецу оплеуху, да так, что тот вылетел в коридор и ударился плечом о стену.
– Стражник стоял снаружи? – взревел король.
Кузнец не ответил.
– Остолопы, глупцы! – Эрлкинг указал на оружие, висевшее под потолком. – Чего ты ждешь? Прикажи кому-то из этих бесполезных кобольдов забраться туда и начать рубить веревки.
– С-слушаюсь, Ваша Мрачность. Конечно. Будет сделано, – забормотал кузнец.
Эрлкинг выскочил в коридор, ощерив острые зубы.
– Если кому-нибудь попадется этот дух-буян, используйте новые веревки покрепче и свяжите его! Пусть валяется в трапезной до следующего…
Он остановился и замолчал, заметив Серильду. В первый момент он выглядел удивленным. Видимо, успел забыть о ней. Но он тут же взял себя в руки – словно занавес упал. Глаза подернулись льдом, яростный оскал превратился в слегка раздраженную, но вполне пристойную усмешку.
– Хорошо, – пробормотал он. – Следуй за мной.
И снова Серильда пронеслась по замку, мимо странных глазастых существ, грызущих свечи, девушки-призрака, плачущей на лестнице, и пожилого господина, играющего на арфе печальную мелодию.
Эрлкинг не обращал на них никакого внимания.
Серильда немного успокоилась. Вернее, ее гнев отступил перед приступом страха.
Вежливо, почти кротко, она осмелилась задать вопрос:
– Ваша Мрачность, могу я узнать, что стало с моим отцом?
– Тебе больше не следует о нем беспокоиться, – последовал резкий ответ.
Эти слова поразили ее в сердце, как кинжал.
Язык почти не слушался, но она должна знать…
– Он умер? – еле слышно прошептала она.
Король остановился в дверном проеме и, сверкая глазами, повернулся к ней.
– Он упал с лошади. Убило его падение или нет, я не знаю. Меня это не заботит.
Он жестом пригласил ее войти, но сердце Серильды было как в тисках – она не могла двинуться с места. Она же видела отца во время Охоты, его ликующую улыбку, радость и удивление в его глазах… Неужели он действительно погиб?
Король приблизился к Серильде, навис над ней.
– Сегодня ночью ты зря потратила мое и свое время. До восхода солнца осталось несколько часов. Либо эта солома к утру станет золотом, либо покраснеет от твоей крови. Выбор за тобой, – и схватив Серильду за плечо, он втолкнул ее в дверь.
Серильда едва не упала. Дверь за ее спиной захлопнулась, закрылся засов. Она судорожно вздохнула. Эта комната была вдвое больше, чем каморка в темнице, но все равно довольно тесная и без окон. С потолка свисали пустые крючки. Вонь плесени и нищеты сменили ароматы солонины и вяленого мяса – и, конечно же, сладковатый запах соломы.
Серильда догадалась, что ее заперли в бывшей кладовой, откуда убрали все припасы, чтобы у нее было больше места для работы. В центре комнаты возвышалась гора соломы, гораздо больше той, первой. Прялка и пустые катушки тоже были на месте. В углу догорала свеча – от нее остался огарок не больше пальца Серильды.
Серильда стояла, уставившись на солому, а ее сердце разрывалось от боли и тоски. Что, если отец покинул ее навсегда? Неужели она осталась одна на всем белом свете?
– Серильда… – голос прозвучал нерешительно и нежно.
Обернувшись, она увидела в нескольких шагах от себя встревоженного Злата. Его рука остановилась в воздухе, как будто он хотел коснуться ее, но не решился.
Едва Серильда увидела его, как перед глазами у нее все расплылось от слез. Рыдая, она бросилась в его объятия.
Глава 22
Злат обнимал Серильду, пока она плакала. Его объятия были крепкими и надежными, как скала. Она не знала, сколько времени прошло. Злат не гладил ее по волосам, не спрашивал, что случилось, и не пытался утешать, обещая, что все будет хорошо. Он просто… держал ее. Когда она смогла дышать ровно, его рубашка насквозь промокла от ее слез.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Прости, – сказала Серильда, отстраняясь.
Объятия немного ослабли, но Злат еще не отпустил ее.
– Не извиняйся. Я слышал, что случилось во дворе. Я видел твою лошадь. Я… – Серильда встретилась с ним глазами. – Это я должен просить прощения. Это ужасная ночь, совсем не время для шуток. Если он выместит свой гнев на тебе…
Серильда вытерла слезы.
– Оружейная?.. Это был ты!
Он кивнул.
– Я задумал это давно и готовился несколько недель. Мне казалось, что будет забавно. Это и правда довольно забавно. Но он уже был не в духе, а сейчас… Если он причинит тебе боль…
У Серильды перехватило дыхание. Голос Злата звучал хрипло. Свет свечи золотыми искорками отражался в его глазах. И он не отшатнулся от нее. Он смотрел на нее без всякой неприязни. Ее сердце пропустило удар, и забилось чаще.
А еще… в нем что-то изменилось. Серильда попыталась понять, что именно. Ее ладони лежали у Злата на груди, а он обвил руками ее талию, притягивая ближе. И тут…
– Волосы, – она вдруг поняла, что́ переменилось в его облике. – Ты расчесал волосы.
Злат замер, на его щеках вспыхнул румянец. Он отодвинулся от нее.
– А вот и нет, – пробормотал он, смущенно запустив пятерню в рыжие волосы. Они по-прежнему падали ему на уши, но выглядели намного аккуратнее.
– А вот и да. И еще ты умылся. В прошлый раз ты выглядел как замарашка.
– Ну и что. Ну и умылся, – пробурчал Злат. – Я же не гоблин какой-нибудь. У меня есть гордость. И незачем трезвонить об этом на каждом углу, – он смущенно откашлялся и посмотрел на прялку. – Соломы на этот раз намного больше. А свеча намного короче.
Серильда опустила голову.
– С этим нам не справиться, – сказала она, и слезы вновь выступили у нее на глазах. – Я пыталась скрыться, сбежать. Мы с отцом уехали в другой город. Надеялись спрятаться, чтобы он не нашел меня. Не нужно было этого делать. Я должна была знать, что ничего не выйдет. А теперь… Теперь он воспользуется любым предлогом, чтобы убить меня.
– Эрлкингу не нужен предлог, чтобы убить кого-то, – Злат снова обхватил ее лицо руками. Его ладони были грубыми и мозолистыми, но он бережно откинул прядь волос, прилипшую к ее мокрым от слез щекам.
– Если он еще не убил тебя, это значит, что он хочет использовать твой дар. Значит, нужно превратить солому в золото. И мы можем это сделать.
– Почему он просто не убьет меня? – спросила Серильда. – Ведь если я стану призраком, то останусь здесь навсегда?
– Не уверен, но… думаю, что мертвые не могут использовать тот дар, которым их благословили боги. Тебя же, вроде, Хульда благословил, так?
Серильда снова шмыгнула носом.
– Да, он в это поверил.
Злат кивнул. Затем тяжело сглотнул и, взяв ее за руки, сжал ее пальцы.
– Я помогу тебе, но мне нужно что-нибудь взамен. Нужно плата.
Серильда не поняла его… Плата? Какое значение имеет какая-то плата? Неужели это так важно? Отец, возможно, уже мертв… Она вздрогнула и зажмурилась.
Нет, сейчас об этом думать нельзя. Она должна верить, что отец жив. Нужно только пережить эту ночь, и скоро они снова будут вместе.
– Плата, – повторила она, пытаясь сосредоточиться, но мысли расплывались, как клочья тумана. Что она может предложить в качестве платы? Злат уже получил медальон с портретом – вон он, у него на шее. Еще есть кольцо… но Серильда не хотела его отдавать. Вдруг ее посетила новая мысль, и она с надеждой подняла на него глаза:
– Если ты превратишь эту солому в золото, я расскажу тебе историю.
Злат нахмурился.
– История? – он покачал головой. – Нет, не годится.
– Но почему? Я хорошая рассказчица.
Он недовольно посмотрел на нее.
– После того, как ты была здесь в прошлый раз, я все время пытаюсь выбросить из головы ту ужасную историю, что ты рассказала. Боюсь, еще одной такой я не вынесу.
